Агера прорвало:
—Я недевчонка! Кайль уже привезен в какой-то город, который был ближе, чем Зена! А ярешал, кто победил — ты, или я? Ты все же добыл еду! Но яне могу сказать, что это было вкусно и безопасно.
—Для тебя так важно, кто победил в споре?— удивился я.
—Так важно!!!
Вот ведь, дракон,— а переживает, что ему придется признать поражение перед своей армией и поставить под удар свой авторитет. Сначала-то он вошел в азарт,— потому что был уверен, что у меня ничего не получится. Да ия сам в этом был уверен. Но получилось же!
—Агер, можешь не признавать громко и вслух, что маги земли сильнее стихийников!
Морда Агера просветлела, и онпоказал мне лапу с большим пальцем вверх.
—Я понял, что это значит! Это значит — «хорошо»! А твой «сучий потрох» — плохо!
—Агер, ты все правильно понял! Только зачем ты матерился моими словами? У вас тут своего мата, что ли, нет?
—Мат?.. Это—?..
—Это ругать страшными словами мать врага! Чтобы врагу было очень обидно!
—Не знал. Теперь как только заимею врага — сразу сделаю ему обидно! Но завтра, надеюсь, меня ждет только встреча со старой подругой. Мы прилетим вЗену, и сразу пойдем к ней вДом удовольствий!— мечтательно произнес Агер.
«Дом удовольствий — что бы это могло быть?— подумал я.— Еда, выпивка, девки… А может быть, все и сразу! Бордель, что ли? То, без чего ни один мир не обходится в любые времена?»
—Агер, я непользуюсь услугами шлюх! Для настоящего мужика всегда найдется веселая здоровая девчонка — совершенно бесплатно.
—Да как тебе угодно! Можешь не трогать женщин, но жить нам все равно придется вДоме малышки Гибы. Это — наш единственный шанс остаться вЗене неузнанными и всравнительной безопасности. Гиба — моя бывшая, содержит этот Дом удовольствий,— заявил Агер. Он немного помолчал и добавил,— И, потом, там все меня любят!
—Да ты — настоящий мачо, Агер!— расхохотался я.
—Кто такое «мачо»?
—Мужчина, который ведет себя как озабоченный бык в стаде коров!— Я нестал ему говорить, что у психологов в понятие мачизм входит стремление к самоутверждению и борьба с комплексом неполноценности. Здесь психологи стопроцентно правы,— но вот вся остальная психология, построенная на бредовых «идеях» Фрейда,— тот еще отстой. Те, кто с пеной у рта защищает Фрейда, попробовали хотя бы раз примерить на себя его гипотезы,— ведь ни одна же нихрена не работает! Видал я таких «альфа» за свой век ресторанного лабуха — нажрутся дешевого пойла, как свиньи, едва ноги переставляют, и пойдут доказывать всем, что круче них только яйца. Пару раз и отменя получали «признание» по пьяной морде.
—А ты — неправильное мачо, Роб! Живешь сейчас без гарема, а женщины не желаешь!— прервал мои земные мысли Агер.
Прямо не полет драконов, а очередная серия «О чем говорят мужчины»! То шведский стол обсуждаем, то семейные проблемы, то баб! До кучи я рассказал Агеру несколько анекдотов — и затосковал. У него совершенно не было чувства юмора. Ладно, я могу смириться с разностью менталитетов, когда свои тебя с половины слова понимают и подхватывают, а несвои — ничего не понимают. Даже на одной и той жеЗемле,— финны, например,— говорят медленно и мало, воспринимают все буквально, и если ты пожалуешься финну, что тебя сегодня вызвал на ковер начальник и наэтом ковре тебя поимел — обеспокоенный финн заставит обратиться в полицию и пожаловаться на сексуальное домогательство. Мы, русские, опять же, например,— открыты всему миру со своими объятиями, похлопыванием по плечу, дружескими (и недружескими) поцелуями,— а японцы и англичане считают это неприличным и неприемлемым. Но даже с нашими заклятыми врагами,— англичанами, у нас есть главная общая человеческая ценность, кроме музыки и литературы,— и это юмор. Ненавижу англичан, и — люблю английский юмор. По мне, любой человек, лишенный чувства юмора,— несчастный обделенный Богом калека, гораздо несчастней, чем слепо-глухо-немой инвалид. Я навсякий случай сделал контрольный в голову и рассказал Агеру еще один анекдот про трех воров в масках императора.
—Воры надели маски императора, чтобы все подумали, что ворует император?
—Да, Агер. Именно поэтому воры и надели маски,— печально согласился я.Дальше мы полетели молча.
На рассвете мы приземлились неподалеку от города, отпустили воинов и трансформировались в людей. Воины растворились в пустыне не хуже вчерашней живности, спустя несколько минут я уже мог с уверенностью сказать, что в пустыне мы сАгером оказались совершенно одни. Через пару часов неспешной ходьбы мы были уже вЗене, которая оказалась большим шумным городом. «Дом удовольствий малышки Гибы» найти было несложно — казалось, он освещал всю улицу огнями. А бизнес-то уГибы идет хорошо, присвистнул я про себя. Дом, сложенный из серого камня, оказался довольно большим и построенным со вкусом. Сложен из серого кирпича, украшен балконами и вензелями на окнах, а навходе — высокие массивные двери с медными ручками в форме неизвестных мне животных. Судя по всему, этот дом предназначен не для бедных путников, которые удовлетворятся куском хлеба, кружкой воды и старой беззубой проституткой — этим клиентам подавай все лучшее — и можно без хлеба!
—Добро пожаловать, неправильное мачо Роб!— Агер распахнул передо мной двери Дома удовольствий.
—А тыуверен, что тут тебя еще ждут?— поддел я его.
—Сейчас увидишь,— радостный и оживленный Агер громко позвал:
—Гиба!
—Девочки! Девочки!! Агер приехал!— со всех сторон с визгом набежались девочки, и одна из них с разбегу повисла на его шее. Агер гордо повернулся ко мне, не снимая — Гибу?— с шеи и показал глазами на толпу радостных девчонок вокруг: «видишь, как все меня здесь любят?»
У меня разбежались глаза — ассортимент девочек, и правда, был на любой вкус и цвет. Пухлые, сочные, щекастые, похожие на деревенских доярок… Высокие, сухие, с крепкой задницей, с маленькой стоячей грудью… И совсем юные, похожие на веселых щенков, девчонки — никогда бы неподумал, что таких, на вид чистых и свежих, можно откопать в борделе. Хотя… в моей прошлой жизни тоже всякого навидался — и как в ресторан привозили девочек на выбор браткам, порой просто составить компанию скучающим мужикам за столом, и как калечила судьба и мрази-клиенты совсем юных, невинных простушек, увлеченных погоней за легким заработком.
Гиба наконец оторвалась отАгера и схищной улыбкой, блуждающей на пухлых губах, наблюдала за мной — ни капли не стесняясь. Про себя я отметил, что баба, конечно, красивая, но непростая — палец ей врот не клади, откусит! А, может быть, не только палец… Я украдкой оглядел ее сног до головы — хорошааа. Длинные сухие ноги, крепкая, почти мальчишеская задница, пышная грудь, проглядывающая из полупрозрачного платья, и практически плоский живот. Длинные волосы были коротко обрезаны с одной стороны, обнажая длинную гибкую шею, увешанную ожерельями. Почти кукольное лицо, ярко накрашенное по местной моде, совмещало в себе какую-то детскую трогательность и наивность, и вто жевремя жесткую хватку и расчет, как у старого бухгалтера. Беспроигрышное сочетание, усмехнулся я про себя. Не зря ее бизнес цветет и пахнет — сколько же протекций ей удалось заполучить в свои цепкие объятия? И, может быть, я неправ насчет продажной любви (на безрыбье — и рак рыба)?
