А вот хер тебе. Нанизываюсь на меч, слышу, как с треском разрывается рубаха на спине. Зрелище еще то! Красиво, ага…сверкающая сталь с каплями-клюквинами. Натюрморт, однако.
Вижу его растерянные, расширенные глаза. Вижу недоумение, испуг, непонимание ситуация. Хватаю его за волосы, прямо за«хвост», и выпускаю свою ярость! Кинжал будто сам по себе поднимает мою руку, и явонзаю его в глазницу врага! Мозг! Убить мозг!
Второй удар — в рожу. Наглую, ненавистную, самовлюбленную рожу. На, получи! Заслужил! Теперь ты нехоленый, и некрасивый. Теперь ты просто изувеченный труп.
И еще удар! Снова в глазницу, и через нее — в мозг! До самого затылка. Вот теперь все. Хватит. Пора и отдыхать. «Совершив геройский подвиг, сядь, товарищ, закури!» — как вышивали на кисетах с табаком вОтечественную.
Меч из себя едва выдрал — вот как вошел глубоко, по самую рукоять. Бросил на песок, и пошел к своим. Слабость, конечно, шатает меня. Отплевываюсь кровью, хриплю, клокочу. Трудно дышать, когда легкое разрезано. Но это лучше, чем если бы досталось сердцу. Интересно, смог бы ядраться с разрубленным пополам сердцем? Надеюсь, что проверять этого мне больше не придется. Эх, жаль у меня нет способностей настоящего дракона! Вот бы ябыл танк!
Но что есть, то есть, грех жаловаться.
—Принимайте — хриплю, и падаю в руки Маринке. Мир кружится, звенит, и яслышу музыку. Почему-то «Естедей». Почему — не знаю. Просто так. Нравится, наверное,— поэтому.
И сознание уходит.
Глава 12
Некоторые пробуждения таковы, что тут же приходит в голову: лучше бы непросыпался. Вот спал бы, да испал!
Увы, все время спать невозможно. А тобы здорово было: дрыхнешь, аОле Лукойе крутит над тобой зонтик с картинками, и тывидишь добрые, славные сны.
Хотя скорее всего он быразвернул надо мной черный зонтик — не был я хорошим мальчиком, не был. Так что мне тяжелый сон без сновидений. А тоеще и кошмар приснится, вот как сейчас.
Не кошмар? А что еще-то? Как тогда назвать то, что сейчас вижу? Решетка от потолка до пола, и каменный топчан, жесткий и холодный. Подо мной что-то вроде грязного тонкого матраса, из которого лезут соломины, и…больше ничего. А еще — воняет. Вначале не понял — откуда воняет, потом сообразил, что запах исходит из деревянного ведра, которое стоит у стены. Надо полагать — это импровизированная параша.
Сажусь на топчане, ощупываю себя руками и пытаюсь рассмотреть свои конечности в полутьме. Да, тут темно, как в погребе. Только издалека доходит тусклый, рассеянный свет. Издалека — это откуда-то оттуда, по коридору. Да, за решеткой коридор и глухая стена.
Та-ак…надо подумать. Голова еще тяжелая, мозги еле шевелятся, но уже кое-что соображаю. И первое, что понимаю: я втюрьме.
Вот только как я вней оказался — большущий такой секрет. Для маленькой такой компании. И для большой — тоже. Последнее, что помню — иду к своим, кМаринке, Маре, Эрису. Аньку на дуэль не взяли…незачем ей смотреть на то, как дядю Роба будут разделывать будто курицу, перед тем как засунуть ее вкастрюлю. Нежная психика ребенка не должна видеть отрубленной башки дядя Роба — у нее может сложиться превратное мнение о том, какие злые люди проживают в этом мире. Вырастет злой и мстительной, а этого не надо. Еще пойдет убивать кого-нибудь…
Итак, меня, находящегося в беспамятстве, засунули в тюрьму. Но это ладно. Что я, в ментовке не бывал? Не раз, и недва…бывало, да. Нервы потреплют, да иотпустят. Наверное…
Ощупал место, в которое попал меч недруга. Ну что…шрамчик остался, до конца не зажило. Рассосется, наверное. И три других раны тоже не доконца зажили. Может регенерация лучше идет, когда я бодрствую? А может мне не хватило «строительных материалов»? Да, есть хочется, аж…переночевать негде.
Не буду думать о еде…не буду о еде…о пирогах с мясом и зеленью — сочных, вкусных…о куриной похлебке…о горячем хлебе с хрустящей корочкой…о пирожных, из которых течет сливочный крем…
Тьфу! Прекратить! Сейчас же прекратить!
Лег на топчан, и вдруг чувствую…по мне кто-то ползает! Да мать твою! Это что, вши? Или клопы?! Да этот поганый матрас небось кишит насекомыми! То-то же уменя вся кожа чешется! Интересно, сколько они уже с меня крови насосали?!
Вскакиваю, почти не пошатнувшись, сбрасываю матрас с лежанки, снимаю ботинок, и сладострастно ухая, тщательно обстукиваю им длинный камень, больше похожий на могильную плиту-надгробие. Под ботинком явственно что-то хрустит, в нос шибает запах коньяка и крови. Клопы, точно. Но то, что они могли не одни питаться моим молодым телом — это без всякого сомнения. Вши наверное тоже присутствуют. Здесь они не считаются чем-то таким неприличным и недостойным. Ну как муравьи в саду поместья — живет себе, и живут. Как там воФранции называли вшей просвещенные предки настоящих либеральных демократов? «Божьи жемчужины», вот!
Ложусь на лежак с осторожностью и отвращением — небось и помне гады ползают. Даже если и неползают, я теперь все равно буду чувствовать, что ползают. Такова человеческая психика.
Лежу, смотрю в каменный потолок. Думаю, как отсюда выбраться. А то, что выбраться будет трудно — уже знаю. Попробовал сработать магией. Так вот — черта с два! Не действует магия. Предусмотрели, подлецы!
И кто же эти подлецы? Да кто угодно! Может родня убитого мной парня, а может…инквизиция? Только вроде как для них рано. Пока это они зашлют посланца вКлан, наследником которого я вроде как состою, пока он вернется…это недели, а тои месяцы. Здесь так быстро не работают.
И вдруг в голову стукнуло: Марина! Мара! Эрис! Что с ними?!
И мне на самом деле сделалось нехорошо. Я-то выкручусь, в жизни всякое видал, но они?! Только жить начали, только небо над ними просветлело, тучи рассеялись, и вот… На душе стало так гадко, так тоскливо, захотелось завыть, как волку.
Так я пролежал довольно-таки долго, наверное, несколько часов. В конце концов впал во что-то похожее на транс — и несон, и неявь, лежу, витаю мыслями где-то далеко-далеко…
Я услышал шаги в коридоре прежде, чем увидел тех, кто ко мне шел. Тум…тум…тум…уверенные такие шаги, подкованными сапогами топают. Стражники, похоже на то. Но были и еще шаги, совсем другие — легкие, почти невесомые. Шли три или четыре человека, я это слышал совершенно отчетливо. Так и оказалось — два стражника — здоровенные парни с туповатыми лицами служак, не ставящих под сомнение приказ, и…да! Тот самый инквизитор! Тот, что приходил ко мне и борзел на моей территории.
—Что это значит, инквизитор?— спрашиваю грозно, спустив ноги с лежанки — Как вы смеете задерживать Наследника Клана?!
Инквизитор молча посмотрел сквозь прутья решетки, мотнул головой, указывая на меня. Стражник зазвенел ключами, загремел замком, и через несколько мгновений в камере стало тесно из-за заполнивших ее плечистых тел. Я совершенно автоматически попытался войти в боевой режим, и…опа! Пустота! Ничего!
