Да, я ничего этого не сделал. И через несколько лет через суд этот банк «Русский мошенник» содрал с меня несколько тысяч рублей. Хорошо еще, что я тогда уже лабал по ресторанам, зарабатывал бешбабки, и мне было насрать на поганый «Русский говнюк» с его бандитами-хозяевами, и наэти несколько тысяч, которые я мог заработать за один час (при удаче, конечно).
В общем, осадок остался, и теперь для меня банковский работник суть равнозначен сатанинскому отродью, бесам и глистам вместе взятым. Понимаю, что не все так однозначно, что есть и хорошие банки (наверное, но это не точно), и что всех банкиров сажать на кол нехорошо, но…пусть я буду гореть в аду, но если бы участвовал в массовых беспорядках — тут же быпобежал и сжег какой-нибудь банк. Это как змею убить — нехорошо, ведь тоже живое существо, но это потом я буду страдать и переживать. А вначале убью.
Вот о чем я думал, глядя в ласковое лицо встретившего меня в имперском банке…не знаю, как они тут называются — операторы? Служащие? Да хоть пердимонокли — мне все равно.
—Хочу положить на свой счет некоторую сумму — холодно сказал я, сдержавшись, чтобы не ударить по доброму лицу банкира — такие на меня нахлынули воспоминания. Все помню, суки! Если окажусь вАду — попрошу Сатану, чтобы он нанесколько сотен лет поставил меня к сковороде, на которой жарятся работники «Русского старта»! И вилы мне — погрязнее и поострее, чтобы гонять гадов по раскаленной поверхности, переворачивать, чтобы равномерно поджаривались — до хрустящей корочки.
—Это замечательно, господин!— восхитился служащий, радостно глядя на мою широкую улыбку (я как раз представил банковского работника, визжащего на сковороде)— Сообщите мне ваше имя, уважаемый господин! Чтобы я мог помочь вам осуществить ваше законное желание!
—Робаг Костин — вздохнул я, чувствуя, как меня отпускает. Может он ине такой гад, этот банкир? Может достаточно ему просто отрубить голову? Не сажать на кол?
—Замечательно! Присядьте, пожалуйста, за столик! И вы, госпожа! Вы так прекрасны! Вы озарили своей красотой этот зал! Я склоняюсь к вашим ногам!
—Принесите мне что-нибудь попить. И даме!— властно приказал я, решительно усаживаясь в кресло — Да побыстрее!
Улыбка служащего чуть притухла, видимо он решил, что я непо чину тут выступаю — по мне никак не видно, что я могу открывать дверь в кабинет директора банка с разгона, вышибая ее ногой. Но ничего не сказал, только коротко поклонился.
Марина тоже села за столик, и наклонившись ко мне, тихо сказала:
—Правда же, милый молодой человек? Такой обходительный…
Я промолчал и только мрачно посмотрел в глаза моей подруге. Видимо это было так страшно, что она вдруг от меня отшатнулась.
Мда…надо сдерживаться, нельзя так явственно выдавать свое отношение к тем, или иным людям. Что-то я расслабился…
Нам принесли что-то вроде компота — девушка с подносиком. К компоту — печенья глазированные чем-то вроде шоколада. Попробовал и то, и другое — решил: ладно, не накол, просто убить. Быстро и безболезненно. Часть греха замолили.
Мы неуспели допить свой компот, когда к нам подошел тот же служащий:
—Я нашел ваши документы, господин Робаг Костин! У вас на счету две серебряных марки. Сколько вы хотели бы положить на счет?
Улыбка была такой же яркой и солнечной, но почему в ней мне виделась издевка? И голос вроде не изменился…а вот поди ж ты — мне кажется, что этот говнюк насмехается. Мол, нищеброд, пришел целых пять серебрушек положить! Да только компот и печенья у нас стоят дороже!
Я демонстративно допил компот, прожевал печеньку так, будто важнее дела у меня не было, потом достал бумагу, выданную мне Эгером и небрежно бросил ее настол перед банкиром. Тот все еще сладко улыбаясь взял ее вруки, бросил взгляд…и улыбка мгновенно слетела у него с лица. Оно вытянулось, глаза служащего вытаращились, челюсть отпала и брови поднялись эдаким смешным домиком, как на юморной картинке.
—Господин!— служащий вскочил с места, и низко мне поклонился — Вы позволите мне сходить с вашим векселем к директору нашего отделения?
—Конечно — пожал я плечами — Только недолго. Я тороплюсь.
—Конечно! Конечно! Конечно!— служащий с каждым словом кланялся все ниже и ниже, и яневольно прикинул — когда же ондойдет до проскинезиса и поставит себе на голову мою ногу? Даже картинка такая в мозгу возникла — сижу, а моя нога на макушке этого шустряка. «Они будут на четвереньках ползать, а мына них плевать! Удовольствие»! Бессмертное, да. И что-то в этом есть. Хе хе…похоже, что я превращаюсь в нувориша.
—Он какой-то скользкий — вдруг шепнула Марина — И мне не нравится!
—То-то же — криво усмехнулся я — А тыздесь ожидала встретить хороших людей? Это же банк! Банк, детка! Тут поклоняются деньгам! Ты думаешь, что мы ему понравились, раз он нам так рад, что готов ноги целовать? Он двум миллионам кланяется, поганец. Они для него и любовь, и страсть, и бог.
—Прошу пройти со мной, господа!— служащий дважды поклонился, мы встали (я нарочито медленно, подумав секунды две), и пошли за ним следом.
Богатый кабинет, как и следовало ожидать. Темное дерево облицовки стен, позолота, резная мебель. Эдакий староанглийский стиль. Само собой — длинный стол, за которым вероятно принимают решения, как лучше обобрать клиентов. Нормальный такой кабинет, как и положено банкиру. Горит, наверное, очень хорошо.
—Приветствую вас, господа!— хозяин кабинета не вышел ко мне навстречу, но поклонился. Вероятно, у него тут имеются клиенты и покруче. Не вероятно — а точно. Кланы — очень богатые организации.
—Садитесь, господа!— радушно предложил хозяин, марина дернулась к креслу, но яне шевельнулся:
—В чем дело, господин директор?— как можно холоднее спросил я — С какой стати вы отказываетесь зачислить на мой счет деньги с этого векселя?
—Поймите меня правильно, господа, деньги большие, и…я должен убедиться…
—В чем?— я напустил в голос столько ледяного хруста, что в кабинете сразу будто похолодало — Как вы смеете отказывать клиенту в том, чтобы зачислить деньги на его счет? По имперскому векселю?! Вам надело ваше место службы?! Вы почему тратите мое время?!
—Вексель на предъявителя, и я…служащий сообщил мне…вы слишком молоды, чтобы…
—Кто?! Вот ЭТОТ?!— я указал пальцем на служащего, который привел нас сюда, и теперь был бледен, как полотно — Это ничтожество?! Он что-то вам сообщил, и вырешили, что я вор?! Вы благородного рода, господин директор? Если да — я вызову вас на дуэль! А это ничтожество, которое заподозрило меня в краже — уволить! Немедленно! Иначе я сообщу куда следует!
—Я…дворянин, но…господин Костин…— директор тоже побледнел — Это же такая сумма, такая сумма…
Я достал из кармана визитку Эгера и положил ее перед директором. Тот мельком глянул, и вытер лоб — на нем выступили крупные капли пота. Директор бросил ненавидящий взгляд на служащего, и японял — тому конец. Карьера закончилась. И служащий это понял — он упал на колени и согнулся в поклоне.
