Через полчаса от ранения не осталось и следа. Я отсчитал два золотых, использовав серебряные марки из кошеля пострадавшего, и лекарь ушел, сказав, что больной через некоторое время очнется сам. Мастер его усыпил, чтобы тот не мешал работать. Вот и все лечение.
—Это ведь был ты — тихо сказала Марина, глядя на меня странным взглядом — Ты победил Черную Смерть!
—Какая разница?— вяло ответил я, наконец-то усаживаясь в кресло — Надо кровь с пола убрать…негоже, когда в лавке лужа крови. Это дурно влияет на продажи. Слушай, может нам уборщицу нанять?
—Я неожидала, что они ТАК набросятся на товар — проигнорировав мое замечание ответила Марина — Такие деньги! За что?! За железки, которые рубят другие железки?! Почему?! Я непонимаю! Думаешь, и дальше будут покупать за эти деньги?
—Это редкие вещи — терпеливо пояснил я — Их больше ни укого нет. Теперь — будут. Купят самые богатые и успешные. Об этом узнают и текто не так успешен и богат, но может себе позволить такие траты, на самом деле не очень-то и большие. Богатые люди получают доход в сотни тысяч, в миллионы золотых. Что им какие-то десятки тысяч за редкую вещь? Тем более что через некоторое время ее можно продать за теже деньги, а может и дороже. И это касается не только оружия. Кстати, есть у меня пара задумок…если получится — это будет забавно. И принесет большой доход. Впрочем, рано обольщаться — денег-то еще нет! А вдруг не придут? Вдруг не купят?
—Купят — уверенно сказала Марина — Закрой двери в лавку…я приберу кровь. Не хочу, чтобы кто-то увидел, как я прибираюсь сама. Я ведь все-таки важная купчиха. Может и правда нам надо нанять уборщицу?
Глава 6
Мы сидели почти до конца дня, точнее — до семнадцатого удара колокола. Клиенты так и непришли. Я занимался в мастерской, рассматривая свой амулет иллюзий и пытаясь понять, как он работает, Анька бегала по комнате отдыха и приставала ко мне с болтовней, отвлекая от дел, Марина ее ловила и шепотом ругала — в общем, все шло так, и как и должно быть. Как говорится — денег нет, но мыкрепчаем.
Перед тем, как поехать домой — зашли в трактир и вмагазин-кондитерскую, купили нам ужин, и втом числе пирожное с заварным кремом для Аньки. Я немог не порадовать девчонку, хотя и обещал ее наказать за вчерашнюю болтовню.
Уже когда подъезжали к дому Марины, издалека я увидел женщину, которая стояла возле ворот, и как будто нас ждала. Вчерашняя знакомая, тетя Мара. Завидев нас, она встрепенулась, пошла к коляске, кусая губу и теребя в руках платок.
—Что случилось, тетя?— встревоженно спросила Марина, выходя из коляски — На тебе лица нет!
—Гехен!— выдохнула женщина, и зарыдала.
—Что — Гехен?!— помрачнела Марина.
—Он налесопилке работал, и…в общем — ему ноги отрезало. Выше колен!
—Ох!— Марина вскрикнула, сморщилась, закусила губу.
—Он один у нас кормилец, мы смужем так…понемногу, ты жезнаешь. На наших пирогах много не заработаешь, у нас же непекарня. Гехен добрый мальчик, всегда нам помогал, говорил — я вас никогда не брошу! А теперь…теперь нам и самим жить надо, и его кормить. Мы клекарю пошли, а онтакие деньги запросил…у нас…нет денег! Двадцать золотых! И говорит — это не окончательно. Может и больше будет. И может даже не сможет помочь! Помоги, Мари! Помогите!
—Тетя Мара — вздохнула Марина — У меня и одного золотого нет. Как я вам помогу? Я быс радостью!
—И ябы!— встряла Анька, но мать тут же еезашикала:
—Молчи сейчас же! Не встревай! Что за непослушная девочка?! Роб, ты немог бы отвести ее вдом? Я стобой потом поговорю, Анни!
—Не уходите, Мастер!— Мара вдруг упала на колени — Помогите! Век буду за вас молиться!
—Как я помогу?— вздыхаю, с самого начала понимая, чего от меня хотят — Чем?
—ВыАнни вылечили, это все знают. Вся улица. Я вам буду отдавать долг…как заработаю, так отдам! Лекарь в долг не хочет, говорит — снадобья дорогие, раньше мы помрем, чем отдадим долг, а ему сейчас жить нужно. Помогите, Мастер! Я отслужу! Чем угодно — отслужу! Буду полы мыть, готовить — что угодно буду делать, только помогите!
Мы сМариной переглянулись, я задумался, выдал решение:
—Гарантии не даю. Попробую. Что касается «отслужу» — мы кэтому моменту еще вернемся. Если получится. Мари — иди, отведи Аню домой. Готовьте обед, я скоро. И вот что, Мара…если ты, или кто-то из твоей семьи расскажет, что я лечил вас — очень обижусь и устрою вам неприятности. Мое условие — молчание. Никому ни слова. Я вас не лечил, вы нашли денег и пригласили лекаря подешевле, из…откуда-нибудь. Поняла?
—Да, да, господин!— радостно залепетала женщина — Я все сделаю! Все! Рабыней вашей стану, только помогите!
—Перестань — я невольно поморщился — Какой рабыней? Слово свое держи, да ивсе. Никому ни слова, запомни.
Поднял женщину с земли, мотнул головой Марине — иди, мол. И подтолкнул Мару в сторону ее дома.
* * *
В доме пахло кровью и горем. Как оказалось, уМары имелись еще две девчонки, вроде как погодки — одной на вид лет двенадцать, другой тринадцать. Маре на вид лет пятьдесят, так что я даже удивился — что, поздние дети? Нет, скорее всего она так выглядит — на пятьдесят. Когда я впервые увидел Марину, я дал ей сорок, а тои больше. А ейвсего двадцать пять.
Парень был в сознании, бледный, как полотно. Рядом лежали ноги, так и оставшиеся в штанинах и ботинках. Срезы ног в кровавой бахроме и сгустках крови — видимо зубья пилы крупные, вот и порвало и мышцы, и кости. Я так-то не особенно чувствительный на такие дела, крови не боюсь, ни своей, ни чужой, но такие разрушения организма видеть не приходилось. Если только на картинках в инете, конечно. Там чего только не насмотришься. Но одно дело картинка, и другое — когда перед тобой лежит молодой парень, укороченный практически едва не пополам.
Ему как-то умудрились быстро перетянуть обрубки ног и остановить кровь, потому он неуспел истечь кровью насмерть. Насколько помню — если рассечь только лишь одну бедренную артерию — человек истекает кровью и умирает за считанные минуты. А тут — обе ноги. Нужно свечку в церкви поставить за того, кто сумел это сделать за секунды после несчастья. Он испас этого парня. Хотя судя по лицу несчастного, он быпредпочел умереть на месте.
Я подошел к парню, который смотрел на меня безумными, пустыми глазами, и коснувшись лба несчастного, погрузил его в сон. Посмотрел наМару, на еемужа, приказал:
—Теплую воду. Раздеть. Омыть раны водой. Воду для умывания. Очистить отрезанные ноги от одежды и ботинок. Вымыть! Быстро!
И все забегали, засновали туда-сюда, а ясмотрел на перетянутые веревками культяшки, и думал о том, что если у меня не получится — а скорее всего так и будет — нам наверное придется уезжать. Разбитые горем родители парня или скажут что я плохо старался, или еще чего похуже — решат, что я его и угробил. Люди, они такие…люди! Их нетолько квартирный вопрос испортил. Я уже давно потерял веру в людей. Предположить, что именно они выкинут в какой-либо ситуации практически невозможно. И благодарность человеческого рода длится ровно до тех пор, пока ты невышел за порог. Впрочем, может я иошибаюсь. Старый мизантроп…
