Дракон был громаден, высотой с двухэтажный дом, может больше, и непонятно — как такое чудовище вообще может летать.
Впрочем, мне не до размышлений. Мелькнули мысли, и быстренько свалили прочь, оставив после себя лишь сожаление (в очередной раз), да глубокое разочарование: «Опять, что ли?! Господь, а тебе не надоело меня убивать?! Ну что за гадские шуточки?!»
Я выставил вперед нож и приготовился драться. «Со мною нож, меня так просто не возьмешь, держитесь, гады!»
* * *
—Мам… ну папа же не узнает! Мы сами полетим! Сними запрет!
—Нет! Папа узнает! Он всегда все узнает! Но даже если бы не узнал — я не собираюсь его обманывать. Папу обманывать нельзя. Сидите!
И они сидели, вцепившись руками в гребень. Так-то сидеть было неплохо, они не первый раз летали таким образом и с папой, и с мамой, но… очень уж хотелось полетать самим. Это чувство абсолютной свободы, полета, разве оно с чем-нибудь сравнится?!
—Дымом пахнет!— вдруг сказала мама, и закрутила вираж — У дома костер. Там люди!
—Люди?! Они убьют его!— Айя даже запрыгала на месте — Мама, скорее, Робу грозит опасность! Мама, снижайся!
Драконица ухнула вниз, сложив крылья, и дом стал приближаться, и теперь оба близнеца почувствовали запах дыма. Дракон в своем обычном состоянии чувствует запахи гораздо лучше, чем тогда, когда трансформируется в человека. Папа это как-то объяснял, но Айя не запомнила. Ей это было неинтересно. Просто приняла, как данность: пока находится в человеческом теле — ее органы чувств работают почти так же, как и у обычных людей. Когда «надевает» драконье тело — и обоняние, и вкус, все чувства обостряются, становятся многократно сильнее. Иногда это хорошо (на охоте, например). Иногда плохо. Не очень-то хочется чувствовать запах падали и дерьма за несколько сотен шагов…
Мать летает просто виртуозно! Такие виражи, такие приземления! Красота! Только лишь ее когти впились в дерн лужайки, как Айя скатилась по чешуйчатому боку мамы, и… оказалась перед мальчишкой, который стоял перед ней, держа в руках нож и вытянув его в сторону драконицы. Глаза его были вытаращены так, что казалось — сейчас выскочат из орбит. Но вся его поза говорила о том, что этот крохотный человечек готов бороться до последнего, и умереть, не сдавшись гигантскому чудовищу.
—Не надо страх!— улыбнувшись заговорила вслух Айя — Мы хороший! Это мой мама!
И тут же добавила на мыслесвязи, обращаясь к матери:
—Мам, ты его перепугала. Трансформируйся, пожалуйста!
Драконица замерцала, и вот уже на земле стоит высокая, очень красивая женщина с жгуче-черными волосами, зелеными глазами, полногубая и стройная. Она строго посмотрела на мальчика, который издал какой-то неопределенный звук, и с нотками холода в голосе мыслесвязи, сказала Айе:
—Все так, как я и предположила. В этом детеныше сидит кто-то иной. Это не просто мальчик. Теперь ты понимаешь, что наделала?
—Мама!— в отчаянии вскричала Айя, и двинувшись к мальчику, встала рядом с ним, положив ему руку на худенькие плечи — Не убивай его, пожалуйста! Не надо! Он весь дрожит, перепугался! Ты же видишь, никакого колдовства в нем нет! Никакого демона!
—Хмм…— женщина осмотрела мальчика с ног до головы, медленно, внимательно. Потом кивнула — Да, черного колдовства не вижу. Скорее всего, это не демон. Демону не было бы никакой необходимости защищаться этотй дурацкой железкой. Да он был бы и поумнее…
—А ты много видела демонов, мам?— тут же перехватила инициативу Айя — Как их отличить от людей? Расскажи, вдруг нам придется встретить такого?
—Одержимый демоном человек очень силен, он практически не болеет, но добивается этого тем, что мучает живых существ, предпочитая людей, а среди людей — женщин и детей. От них идет самая чистая, самая сильная жизненная энергия. Демоны очень опасны, изгнать их из носителя очень трудно, почти невозможно. И узнать, что в человеке сидит демон можно только по его делам — даже у драконов уже почти не осталось тех, кто может видеть ауры живых существ, и по ним определять, чем болеет то, или иное существо. Одержимость демоном — это тоже вид болезни. Что-то вроде паразита. Только обычный паразит питается тем, что ест существо, отравляя его организм, а демон ест душу человека, превращая ее в помойку.
—Уважаемые родичи!— в разговор врывается голос Кайля — Вы случаем не забыли, для чего мы прилетели? Может, мы потом послушаем лекции про демонов? Тема безусловно очень интересная, но…
—Заткнись, Кайль!— возмущенно вопит Айя — Мама очень интересно рассказывает! И она не успела рассказать, как же все-таки определить носителя демона! Мам?
—По делам его — сухо отвечает мать, слегка смущенная тем, что увлеклась лекцией. И в самом деле — зачем они сюда летели? Мальчишка так и таращится на всех, оглядывая окружающих со смесью страха и недоверия в глазах. И что же с ним делать?
—Кто ты? Как тебя звать? Можешь говорить?— обращается она к мальчику на всеобщем языке, но тот только таращит глаза, и мотает головой. Мол, «не понимаю!»
—Задача усложняется — вздыхает драконица — И кого же вы призвали, маленькие засранцы?! О Великий дракон! Сколько же от вас хлопот! Маленькие драконы — большие проблемы. И чем вы больше, тем больше от вас проблем. И что с ним делать? Мда… ладно, пойдемте, посмотрим — кто развел костер, и что тут вообще делается.
Женщины повернулась и пошла туда, откуда шел дымок. Близнецы за ней, и при этом Айя тащила за собой мальчишку, держа его за руку и что-то тихо, успокаивающе ему бормоча… Драконица-мать это отметила, и слегка подивилась — неужели у дочки в таком возрасте проявился материнский инстинкт? В общем-то, это даже хорошо. У людей, которые хотят, чтобы их дети выросли хорошими, добрыми людьми, есть обычай дарить мальчику или девочке домашнее животное — собачку, кошечку. Те заботятся о них, переживают за них, и в этом случае вероятность того, что эти дети вырастут приличными людьми гораздо выше. И наоборот — если дети жестоки, обижают животных — велик шанс, что из детей получался подонки, негодяи, которые станут позором своих родителей, и навлекут беду и на семью, и на окружающих их членов общины. Арга давно живет, и знает это не понаслышке. В молодости она не один десяток лет прожила среди людей…
Арга обошла дом, потрогала ногой ветки, лежащие в костре, посмотрела на кости, валяющиеся там же, в углях… развернула лопух, в который была завернута недоеденная часть жареной змеи, подняла брови. Потом пошла в дом, где пробыла некоторое время, совсем недолгое. Вышла, посмотрела на солнце, сощурилась, вздохнула. Покивала головой из стороны в сторону, как бы сокрушаясь тому, что увидела, снова вздохнула.
—Что, мама?— Айя стояла прижав к себе мальчишку, и поглаживала его по голове, успокаивая. Мальчишка выглядел очень озадаченным, но не вырывался, и не делал попытки ударить ножом, который держал в правой руке. Нож в ручонке выглядел настолько большим, что было непонятно, как этот мелкий детеныш удерживает его за рукоять.
