Старший сын селянки— ровесник Рии— забрал уматери младенца, итаобеими руками взялась запоясницу, нонизвука непроронила, напротив, пошла бодрее. Рат тонеуверенно жался кматери, тозабегал чуть вперёд, осторожно вглядываясь встарческое лицо целительницы.
—Акаковы шансы мор пережить?— спросила Марьяна Ильинична уДукуны.
—Думаю, что один кпяти, коли заразился уже. Ноесть те, что мор нецепляют. Имоннегрозит.
—Другая реакция иммунитета,— понятливо протянула Левина.
—Чевой?— сощурилась старуха.
—Датак, мысли вслух.
КБагеблугу, что расположился километрах вдвадцати отосновного тракта, путники вышли после обеда. Ревел скот, пахло деревенской жизнью, избы стояли довольно близко друг кдругу вдоль грунтовой дороги, изакаждой лежал просторный огород. Среди ряда бревенчатых домов чёрными прогалами зияли три кострища. Одно ещё дымилось. При виде него приведшая ихселянка жалобно всхлипнула, нобыстро взяла себя вруки. Недавно накормленный малыш мирно спал, прижатый кгруди.
—Веди кстаросте, Апь.
Дом старосты выделялся вторым этажом икокетливой резьбой наставнях иналичниках.
Селянка громко постучалась вкалитку изпотемневшего дерева.
—Кого нечистая принесла?— выглянул изсарая патлатый седеющий мужик.
—Лицик, это я, Апь.
—Что?— взревел он.— Мало тебе? Как тыпосмела вернуться⁈
—Дапослушай тыипосмотри, кого япривела!— отчаянно позвала женщина.
—Пошла вон! Изаразу свою чтоб тут неразносила!— рявкнул патлатый.
—Напротив, ялечение привела. Ладно, пойдём. Сабар сженой вчера были очень бледны, посмотрим, незаболели лиони,— тихо пробормотала селянка ипотянула целительниц засобой.
—Постой!— позвал вдруг староста.— Это кто?
Палец снеровно остриженным грязным ногтем упёрся вМарьяну Ильиничну. Захотелось этот перст указующий немного опалить, чтобы сбить спесь снеумытого мужика, ноЛевина свой огонь сдержала. Инет, патлатого было нежаль, просто надоело ночевать влесу.
—Целительница тут,— понизив голос ответила Апь.— Настоящая, понимаешь?
Староста вовсе глаза уставился наМарьяну Ильиничну, видимо, решив, что целительница— она. Ноюная пенсионерка разве что отхамства умела исцелять, итометоды унеё были отнюдь нетрадиционные.
—Пусть для начала докажет!— загорелся вдруг он.— Ато, небось, шарлатанка какая! Да-да! Пусть пройдёт идокажет. Вот сюда, сюда. Всарай…
Дукуна несдвинулась сместа.
—Явдоказательство нелечу. Только заденьги,— хмыкнула она.
—Вот ещё, платить наперёд! Тысначала способность покажи.
—Вот ещё, лечить наперёд. Тысначала платёжеспособность покажи,— язвительно улыбнулась ведьма.
Староста растерялся. Толинепривык котпору, толиденег жалел— замялся исердито насупился.
—Тыдумай, думай, мил человек,— ехидно протянула Дукуна.— Знай токмо, что чем запущенней случай, тем дороже лечение. Аденьги ястебя завсегда наперёд брать буду,— старуха демонстративно повернулась кЛицику спиной иобратилась кАпи:— Веди кдругому дому, где больные есть, неча время терять. Покамест мыязыками чешем, людям хужее становится. Асилы уменя небезграничные.
—Стойте!— решился наконец староста.— Стойте! Идите сюда. Язаплачу, ежели лечение сработает.
Калитка распахнулась, идолговязый патлатый мужик сделал приглашающий жест внутрь.
Всарае нанаспех сколоченном настиле лежала молодая женщина. Пятна уже расползлись повсему телу, асама она металась влихорадке ибреду.
—Ахтытварь поганая!— выдохнула Апь ипошатнулась, привалившись кстене.— Семью мою сжёг, ажинку свою припрятал…
—Дык твои ипринесли мор!— заорал вдруг староста.— Наярмарку они ездили, видишь ли. Твой-то Сунделу изаразил! Всё бегал кней, кобелина.
Апь побледнела исужасом посмотрела наЛицика.
—Что значит «бегал»?— прошептала она.
—Атотынезнала! Вся деревня знала, аона нет! Ужмне-то нелги!— ярился патлатый.
Глаза его налились кровью, аналице проступило такое бессильное отчаяние, что насекунду стало его даже жаль.
—Так вона почему тыдом-то сжёг… изревности…— убито пробормотала Апь иприжала младенца кгруди.— Паскуда ты, Лицик… Как есть паскуда.
—Это я-то? Это тывиновата, что мужа своего всвоей постели несмогла удержать!— зло процедил староста.
—Аможет, это тебе нестоило молодуху вжёны брать, чтоб она подругим мужикам нескакала?— прошипела Апь вответ.
—Так, ругачки ваши запорогом оставьте. Залечение возьму полтора эмаса. Ичтоб духу вашего всарае небыло, бесит грызня ваша! Деньги вперёд,— требовательно заявила Дукуна.
Лицик поколебался, норешился иметнулся вдом, откуда принёс кошель сденьгами.
—Вот. Нояостанусь. Пусть Апь уходит,— тихо, нотвёрдо сказал мужик.— Аколи Сунделу наноги поставите, выделю вам дом свободный, иникто изздешних вас нетронет. Зуб даю!
Апь сдетьми вышла изсарая, иснаружи раздались горькие всхлипывания. Марьяна Ильинична понимала, как тяжело терять близкого человека. Ноещё тяжелее было быузнать, что он, оказывается, давно тебя предал.
Ведьма наложила набольную обе руки, итавдруг вспыхнула белым светом. Свечение озарило мрачный сарай ипролилось наулицу сквозь редкие щели между досками. Тело молодой женщины выгнулось дугой, апотом обмякло. Рука безвольно свалилась снастила инаступила тишина.
—Тычто⁈ Убила её⁈— взвыл староста.
—Дыролоб, прости Господи. Спит она. Через пару часов проснётся. Пятна, вишь, меньше стали? Будут уходить. Кзавтрему встанет твоя Сундела. Атеперича кдетям веди. Небось, тоже захворали.
Дети сидели набольшой печи. Старший— долговязый— походил наотца. Авот средняя девочка была вылитая копия Рата, иМарьяна Ильинична невольно изумилась, как Апь могла этого сходства невидеть. Норазницы между родными инагулянными детьми староста несделал. Залечение заплатил одинаково, асреднюю даже поголове потрепал, когда таиспуганно прижалась кего ноге.
—Мамка цела будет. Вылечили мамку. Всё будет хорошо,— обнял ондетей ипотом обернулся кгостьям.— Идёмте, провожу вас. Дома пустующих два, один Апь займёт, авторой— вы.
—Аколи хозяева вернутся?
—Невернутся,— махнул рукой староста.— Стого света невозвращаются.
Событие тридцать седьмое
Женщины, конечно, умнее. Выкогда-нибудь слышали оженщине, которая быпотеряла голову только оттого, что умужчины красивые ноги?
Фаина Раневская
Новый— авернее старый иперекошенный— дом встретил бывших узниц инквизиции затхлым запахом, пыльными углами ихолодом.
