Дальше стало еще интереснее. Судебный медик расстегнул пиджак на покойном, оживился и показал нам пятнышко крови на рубашке, аккурат соответствующее области сердца. Да, и под рубашкой на груди оказалась рана, колотая, нанесенная острым тонким орудием: шилом, гвоздем, заточкой.
—Ну что, работаем по полной программе!— обратился Леша к медику.
Тот сосредоточенно кивнул. Теперь это само собой разумелось. Каким-то таинственным образом на месте происшествия тут же материализовался начальник убойного отдела Костя Мигулько, такое впечатление, что он ждал под дверью.
Мы с Горчаковым быстро поделили сектора осмотра. Ему достался труп и комната, мне — прихожая и кухня. Не так уж мало, если открыть кухонные шкафчики и начать подсчитывать запасы круп, сахарного песка, консервов мясных и овощных и, что меня больше всего поразило,— запасы спиртного, специфического, явно полученного по талонам в смутное перестроечное время: батареи бутылок рябины на коньяке, водки «Столичной» с пробочкой из фольги. Обалдеть, неужели у кого-то эти запасы еще сохранились? Хозяин квартиры в случае нужды мог бы пересидеть с этими запасами третью мировую воину или всемирный ледник. Я невольно оглянулась на подоконник, где стояла аккуратно накрытая марлей трехлитровая стеклянная банка с чайным грибом. Зато в холодильнике — я это уже проверила и даже записала в протокол — продовольственного изобилия не наблюдалось, в основном там хранились лекарства. Хозяин явно предпочитал сухой паек свежим продуктам.
Я расположилась со своей частью протокола на полу, глядя в разверстые дверцы нижнего кухонного шкафчика,— мне гак удобнее было пересчитывать пакеты, банки и бутылки. Понятые, соседи, лишь мельком заглянули на кухню н отпросились к телевизорам: начиналась передача в жанре «Суд идет», и наблюдать уголовный процесс по телевизору куда как интереснее, чем живьем.
—Ни фига себе, какое богатство!— присвистнул Мигулько, склонившись надо мной и заглядывая в продуктовые ряды.— А нельзя нам из этих закромов в отдел чуть-чуть своровать? Мы бы долго на этом протянули. Имущество-то выморочное…
Я даже не стала отвечать, понимая, что Мигулько так шутит. Они у нас не мародеры.
—Доставать?— спросил он, кивая на штабеля продуктов, теряющиеся в недрах кухонной мебели.
Я покачала головой:
—Не надо, так посчитаю. А ты ведро мусорное посмотри.
—Думаешь, стоит?— поскучнел Мигулько.
На долю оперов и следователей частенько выпадают такие приятные обязанности, как-то: осмотр мусорного ведра, и хорошо, если там сухой и невонючий мусор, а бывает и наоборот. Вариант — осмотр содержимого унитаза, на предмет обнаружения в сливе орудий убийства или презервативов. Неприятность состоит в том, что в слив иначе, как рукой, не залезешь, и повезет, если твоя рука будет при этом в резиновой перчатке.
— Работаем по полной программе,— напомнила я ему установку, данную Горчаковым.
— Ох-хо-хонюшки!— расстроился он, но послушно полез за мусорным ведром под раковину.
Мусор в ведре оказался сухой и невонючий, одна беда — его там было много, хозяин явно выносил на помойку мусор не чаще чем раз в неделю. Хозяин курил, это, в принципе, было понятно по запаху, въевшемуся во все предметы обстановки его квартиры, и почти половину содержимого ведра составляли окурки и сгоревшие спички. Рассыпав все это богатство на расстеленной бесплатной газете, которую он нашел в прихожей, Костя методично ковырялся в нем вилкой из кухонного шкафчика, рассудив, что хозяину она уже не понадобится. Раскидав сильно пахнувшие «бычки» от каких-то самых простецких папирос с душераздирающим табаком, Мигулько вдруг присвистнул:
—Посмотри-ка.
Я обернулась.
В центре газеты, обсыпанная табачными крошками и пеплом, лежала целая кучка надорванных банковских бандеролей, которыми скрепляют пачки денег. Судя по их количеству, деньги, с которых они были сорваны, едва влезли бы в портфель или чемодан. Было такое впечатление, что хозяин притащил в свою убогую каморку мешок денежных знаков (интересно, откуда притащил? Ограбил местное отделение Сбербанка или снял со своего счета в «Креди Сюисс»? Или наконец сдал бутылки?), долгими весенними вечерами освобождал пачки денег от бандеролей и наконец освободил все, и куда-то вложил свою наличность. Что ж, если в банковских пачках была валюта, то наш потерпевший запросто мог бы купить вместо своей каморки приличные апартаменты в Монако.
Мы с Мигулько пошли к Горчакову, трудившемуся над описанием трупа в поте лица, похвастались своими достижениями.
Горчаков внимательно выслушал и заявил:
—Ага, вот и мотивчик нарисовался.
—Не поняла,— удивилась я.— Тебе вот так, с ходу все ясно? Откуда у старика такие деньги? В казино выиграл, в Монте-Карло?
—Это второй вопрос,— отмахнулся Горчаков.— А то, что убили его из-за этих денег,— сто проц, к гадалке не ходи.
—Ну, согласна, деньги его. Вряд ли кто-то арендовал его мусорное ведро и набросал туда обрывков банковских упаковок.
—А те, кто денежки попятил, в ведре не рылись, не доперли,— поддержал Мигулько.— В отличие от нас. Потому что если б доперли, то все ведро с собой унесли бы.
—Молодец,— похвалил его Горчаков.— А теперь поработай над вопросом, откуда у него такие бабки.
—Ну ты сказал!— хмыкнул Мигулько.— А я-то собирался в районную поликлинику, врачиху колоть. Доктор Айболит,— обратился он к судебно-медицинскому эксперту,— что там у нас с давностью смерти?
—Давность — пять-шесть часов,— доктор разогнулся и тыльной стороной запястья утер вспотевший лоб.— Я бы сказал, он вызвал врача из поликлиники, а потом, еще двенадцати не было, пришли убийцы.
—Которые не знали, что он врача вызвал, а то не стали бы рисковать,— задумчиво отметил Горчаков.— Доктор, не отвлекайтесь, давайте уже закончим с наружным осмотром.
Доктор пискнул «извините», и снова согнулся над трупом.
—Но мысль-то дельная,— продолжал Горчаков.— Я бы даже ее развил. И потерпевший людишек этих не ждал, а то врача бы не вызвал. С такими деньжищами в квартире ему посторонние тут ни к чему.
—Ты под посторонними кого имеешь в виду?— спросила я.— Врача или убийц?
—Ну… Врача.
—А почему вы все думаете, что убийца унес деньги?
—А кто унес?— уставился на меня Горчаков.— Врач из поликлиники? Или участковый инспектор?
—Ну, я бы обе эти версии совсем-то исключать не стала. Но и соединять во времени и пространстве эти два события, убийство и похищение денег, пока тоже не стала бы.
—Хм, но ты согласна, что убили старика из-за этих денег?— спросил Лешка.
—Конечно. Только не понимаю пока, деньги его, или не его. Те, кто деньги унес из этой квартиры, взяли чужое или свое, например?
—Стоп, стоп!— заорал Мигулько.— У меня уже голова пухнет! Вы всерьез считаете, что у этого убогого дедули запросто на кухне образовался миллион долларов, или сколько их там было?
