Джиму и Бет Хобарт, они – как волшебная сказка среди нас. Мои поздравления к свадьбе!
Любовь, подобная вашей, вдохновляет таких писателей, как я. Спасибо, теперь у меня есть чудеснейшая из муз!
Глава 1
Хорошие манеры не обязательно свидетельствуют о хорошем происхождении. Как ни странно, так можно сказать и о джентльменах, и о лошадях.
Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким
Все, началось с того, что у леди Финдерком оказалась довольно впечатляющая грудь.
Ее родители были людьми самыми обыкновенными, да и красотой не отличались. Однако мисс Люсиль Трент воспрянула духом, когда в нежном шестнадцатилетнем возрасте у нее обнаружилось то, что можно описать как «женственные формы».
И уж совсем на седьмом небе от счастья Люсиль – отнюдь не романтическая особа – почувствовала себя, когда ее округлые формы были замечены ревностным взором старого лорда Финдеркома. Потасканный холостяк был очарован настолько, что забыл об осторожности и вскоре оказался у ног Люсиль с предложением руки и сердца. Ему было безразлично, что у нее нет приданого и ее левый глаз имеет неприятное свойство косить куда заблагорассудится.
Разумеется, мистер и миссис Трент были в восторге. Люсиль, однако, находила лорда Финдеокома старым и скучным. Но у него были прекрасные связи, его принимали в лучших домах. А еще он горел желанием одаривать ее очень привлекательными суммами «на булавки». В общем, как сказали бы многие, это была отличная партия.
Женившись, лорд Финдерком навесил на жену множество щедро усыпанных драгоценными камнями брошей и тяжелых ожерелий, подчеркивающих главное достоинство ее внешности. Зрелище роскошной груди вкупе с изысканными украшениями скоро стало привычным на светских собраниях.
Все шло хорошо, и даже прекрасно, до того злосчастного вечера, когда Херсты давали большой бал. Бал проводили ежегодно, за две недели до открытия сезона. До имения Херстов было полдня езды от Лондона, вследствие чего там любили останавливаться все сливки общества, когда наступала пора переселяться в городские особняки.
Это стало своего рода традицией. В просторных гостиных и роскошном бальном зале толпились гости – яблоку негде было упасть. Леди Херст порхала от одной группы гостей к другой, снимая урожай сплетен, как пчела собирает пыльцу на пестрой садовой клумбе.
Разумеется, бал у Херстов слыл примером отлично продуманного развлекательного действа, которому не было равных, к немалой гордости хозяйки дома. В этом году, однако, все пошло шиворот-навыворот. Не успели начать бал – и часа не прошло, – как случилось страшное. Казалось, танцам конец.
Леди Херст наняла чудесный оркестр, но музыканты вдруг все как один слегли с приступом лихорадки. Пришлось в последнюю минуту искать замену – ею стал местный квартет, который едва ли мог извлекать из инструментов звуки, достаточно громкие, чтобы их было слышно в огромном переполненном зале. Далее оказалось, что прозрачные занавеси, которыми леди приказала задрапировать зал, чтобы создать настроение легкости и непринужденности, издают странный запах – полусгнившей соломы или плесени. Сей факт обнаружился, когда было поздно что-то менять. Но хуже всего дело обстояло с мороженым.
Погода стояла необычно теплая, и обеденный зал прогрелся так, что привезенное по особому заказу из Лондона прекрасное мороженое начало таять, прежде чем прибыл последний гость. Леди так переживала! Из мороженого были сделаны фигурки, изображавшие адмирала Нельсона на борту «Виктории». Славная победа при Трафальгаре была темой дня в высшем лондонском свете.
Мороженое таяло, и сотни крошечных адмиралов съеживались и растекались лужицами. Хуже всего было то, что совершенно растаяли простертые вперед левые руки фигурок, сжимающие меч. Каждый меч был приставлен к горлу поверженного француза, но теперь эти орудия смерти воткнулись прямо в лица поверженных врагов. Вся сценка приобретала зловещий оттенок.
Настоящий адмирал Нельсон тоже потерял руку в бою, и у леди Херст возникло опасение, что гости сочтут ее бестактной и – о ужас! – непатриотичной. Ее страхи оказались небеспочвенными. Несколько дам весь вечер язвительно перешептывались – явно злорадствовали.
Как бы то ни было, приглашенные собрались в полном составе – значит, бал состоялся. Но в гостиных то и дело раздавались зевки, разговоры велись бесцельные и бессвязные. Гости скучали, а это было позором для хозяйки бала. Уж лучше бы начался пожар или кто-нибудь умер. По крайней мере какое-то развлечение.
Всеобщее уныние нарушило шумное появление лорда и леди Финдеркомов. Было уже далеко за полночь, и леди Херст покинула свой пост в дверях гостиной. Однако, заслышав шум, она и ее муж поспешили посмотреть, кто же это прибыл, всполошив весь дом. Леди Херст подошла первой. В дверях стояли Финдеркомы, вокруг них быстро собиралась толпа.
– Нас ограбили! – воскликнул Финдерком дрожащим от ярости голосом.
Скука, державшая общество в плену последние четыре часа, улетучилась в мгновение ока.
– Боже правый! – сказал лорд Херст, перекрывая глухой шум, поднявшийся в толпе гостей. – Лорд Финдерком, как же это случилось?
Его светлость повернулся к жене:
– Покажи им, Люсиль!
Его супруга развязала бант на шее, скинула пелерину и продемонстрировала всем присутствующим глубокий до крайности вырез платья, а также восхитительную грудь. Гости смотрели во все глаза. На минуту гул голосов стих. Некий изрядно подвыпивший джентльмен подошел поближе, наклонился к Люсиль и прищурился. Через минуту он заявил:
– По мне, так они в порядке. Обе!
Щеки леди Херст порозовели. В толпе раздался смех. Лорд Финдерком просверлил молодого нахала глазами:
– Идиот, при чем тут ее грудь?! Драгоценности! Пропали все до единой! Какой-то разбойник с большой дороги остановил нашу карету и все забрал!
– Не может быть! – воскликнул лорд Херст.
– Еще как может! И более того, негодяй заявил, что оставит Люсиль одну брошь, если она его поцелует!
Леди Херст с тревогой взглянула на Люсиль. Но та выглядела совершенно спокойной. Слабая, почти неуловимая улыбка кривила ее губы. Довольно заурядное лицо на минуту преобразилось и казалось на редкость привлекательным, даже чувственным.
Гости взволнованно перешептывались. В дверях уже началась давка. Кто-то тянул шею, чтобы рассмотреть и расслышать получше. Леди Херст распирало от восторга. Теперь гости поймут, как им повезло, что их пригласили на бал! Какой успех! Лучшего и желать нечего.
Она бросилась к Люсиль и взяла ее за руку:
– Мое бедное дитя! И что же вы сделали?
– Что сделала?
Улыбка все так же змеилась в уголках рта Люсиль. Она медленно подняла левую руку. В ладони была зажата огромная изумрудная брошь.
