– Лорд Мелтон, Кассандра вполне самостоятельная девушка и сама решит, с кем ей связать свою судьбу. Могу только сказать, что она человек очень рассудительный и ответственный и не потерпит, чтобы рядом с ней оказался кто-то не обладающий теми же качествами.
В глазах Мелтона сверкнул огонь.
– Леди Тремонт, клянусь, теперь я совершенно изменился и сделаю все, чтобы стать достойным ее руки.
Онория улыбнулась, хотя ее слегка испугала столь решительная реакция молодого человека. С другой стороны, чем лучше Маркус, который до сих пор не спешил заверить ее в своих чувствах? А ведь это так важно для нее!
Кассандра вернулась с Оливией, поскольку Порция возилась с шитьем костюма для Ахиллеса – будущего главного героя новой пьесы под названием «Принц Лягушка». Онория видела, как молодые люди спустились в сад; при этом Оливия без умолку о чем-то тараторила, тогда как лорд Мелтон не сводил с Кассандры восторженного взгляда.
Послав одного из лакеев сопровождать их, Онория направилась в кабинет мужа.
Маркус сидел за письменным столом, вполуха слушая какие-то жалобы Доналдсона по поводу его имения в Йоркшире. В последние две недели ему никак не удавалось сосредоточиться на делах, и сейчас он тоже беспокойно ерзал в кресле.
Почему признание Онории вызвало в нем такое замешательство и даже растерянность? И разве не естественно, что жена любит своего мужа?
Ну а он? Как он сам к ней относится, какие испытывает чувства? После ее появления у него в доме Маркуса стало чаще посещать радостное настроение, веселые проказы ее юных родственников вызывали в нем смех, а не раздражение, чего раньше он и предположить бы не смог. Но означало ли это, что Онория пробудила в нем самые нежные и теплые чувства? Что, если ему просто приятно быть с ней, приятно видеть в своем доме эту прелестную и умную женщину?
Несомненно, пока он не полностью уверен в своих чувствах, он просто не имеет права делать поспешные шаги навстречу.
В дверь кабинета тихо постучали.
– Войдите! – Маркус с облегчением вздохнул, поскольку неожиданный визит прервал монотонный доклад Доналдсона.
Едва Онория появилась в кабинете, Маркус быстро встал, скрывая охватившее его волнение.
– Милорд! Мистер Доналдсон... – Онория остановилась у стола, на ее волосах сверкали солнечные лучи, смягчая их блеск и особо выделяя белую прядь. – Надеюсь, я вам не помешала?
– Конечно, нет. – Доналдсон принялся убирать бумаги в портфель. – Я уже проинформировал его светлость о некоторых проблемах с границами поместья, правда, в это время он изволил о чем-то мечтать...
Маркус вздрогнул.
– Да, кажется, я не очень вслушивался...
Мистер Доналдсон взял портфель, и его круглое лицо внезапно осветилось улыбкой.
– Ничего страшного. Я вернусь утром, когда у вас будет больше времени.
«Черт, – подумал Маркус, – у меня и сейчас полно времени». Он посмотрел на Онорию, невольно восхищаясь тем, как идет ей светло-зеленое шелковое платье, подчеркивающее стройную фигуру и придающее ей такой оживленный и свежий вид.
Дождавшись, когда за Доналдсоном закроется дверь, он повернулся к жене:
– Чем я обязан удовольствию видеть тебя? Говори, потому что у меня есть еще кое-какие дела. – Он постарался скрыть чувство неловкости.
– Я разговаривала с лордом Мелтоном...
– С Мелтоном? – Маркус и думать о нем забыл. – Когда это было?
– Только что. Молодой человек хочет тебя видеть, и, мне кажется, он очень расстроен. К тому же Кассандра... – Онория сжала губы. – Должен же его кто-то выслушать!
– Кто-то – то есть я?
– Да... – Губы ее слегка дрогнули. – Думаю, ты будешь удивлен.
Маркус стиснул перо в пальцах.
– К черту Мелтона. И потом, Онория, ты не имела права заниматься моими делами. Прошу тебя впредь ограничиваться заботами о домашнем хозяйстве, и не более того.
– Ты... – В ее глазах вспыхнуло негодование.
Черт побери, что с ним происходит? Зачем ему понадобилось оскорблять ее?
Бросив перо, маркиз отчаянно потер виски.
– Прости, я не хотел тебя обижать. Я только...
– Не нужно извиняться, милорд. Я отлично вас поняла и постараюсь как можно реже появляться в вашем кабинете, чтобы не становиться объектом вашего раздражения.
– Постой, я же только... Мне показалось, что ты с Мелтоном...
Онория решила, что ослышалась.
– Что-что? Мы с Мелтоном? Но мы с ним разговаривали исключительно относительно его обязательств перед вами!
Маркус встал.
– Да, конечно, я просто не подумал...
– Лорд Мелтон находится сейчас в саду с Порцией и Кассандрой. Если вам больше нечего делать, кроме как лелеять свои вздорные подозрения, возможно, вы найдете время поговорить с ним. – С этими словами Онория повернулась и стремительно направилась к выходу.
Маркус догнал ее у дверей.
– Погоди. – Он повернул ее лицом к себе. – Поверь, я сожалею, и...
Она вырвала у него руку, по ее лицу текли слезы.
– Я тоже сожалею – о том, что вышла за тебя замуж! Это было непоправимой, ужасной ошибкой!
Маркиз безвольно опустил руки. Он не хотел заставлять ее плакать и уж тем более не хотел ее оскорбить. Чувствуя себя последним подлецом, он с горечью посмотрел ей вслед, потом медленно вернулся к столу.
Прошло всего несколько минут, а Маркус, покинув дом, уже направлялся в клуб «Уайтс», где, усевшись в углу, стал медленно потягивать вино, пытаясь хоть так заполнить странную пустоту в душе. Через час, слегка опьянев, но по-прежнему испытывая душевную боль, он поднялся и отправился к Энтони.
Дворецкий впустил его и проводил в красную гостиную, но когда через несколько минут дверь отворилась, в дверях появился не Энтони, а его жена Анна. Почти такого же роста, как Маркус, рыжеволосая и элегантная, с красивым прямым носом, она пристально смотрела на гостя очаровательными серыми глазами, которые обычно светились юмором. Увы, на этот раз они сверкали негодованием. Маркус тяжело вздохнул – он сразу все понял.
– Как вижу, ты разговаривала с Онорией...
– Да. Я заехала к ней узнать, привезла ли портниха заказанное платье, и застала ее в слезах.
Маркус потер ноющие виски. В слезах. Господи, что же он наделал!
Анна строго посмотрела на него:
– Говори, Тремонт, как ты можешь объяснить свое отвратительное поведение?
– Но я извинился...
– А потом ничего не сделал, чтобы загладить свою вину. Такие извинения не стоят ни пенса!
– Черт возьми, Анна! Я сказал, что сожалею, и это действительно так! Что еще я должен был сделать?
