— Слушаю.
— Устраиваю ли я вас как гувернантка?
Мысль о том, что ей зря платят деньги, была для нее неприятна. Граф Грейли угрюмо молчал.
— Не совсем, — наконец сказал он. — Однако детям вы нравитесь. И вести себя они стали лучше. Мне этого достаточно.
Анна посмотрела на детей. Граф был прав — их поведение в самом деле улучшилось, однако ее не покидало чувство, что что-то готовится. Об этом говорила молчаливая сосредоточенность Десфорда и виноватый вид Элизабет, появлявшийся на ее лице каждый раз, когда девочка ловила на себе взгляд Анны. Что-то должно было произойти. Однако Грейли об этом знать не обязательно. Как только она поймет, что задумали эти проказники, она тут же примет меры. А пока стоит подождать.
Анна посмотрела на графа:
— Вы хотите мне что-то сказать?
— Да. Я пришел пригласить вас прокатиться верхом.
— Меня? — удивилась она.
— Да, вас. — Он дружески улыбнулся. — Я хочу показать пару маршрутов, по которым вы еще не ездили Чудесные места.
— Отличная мысль. Дети будут в восторге.
— При чем здесь дети? — В его голосе появилось раздражение. — Только вы и я.
Анна промолчала. Предложение было заманчивым. Слишком заманчивым, чтобы принять его.
— Не думаю, что это хорошая мысль, — сказала она.
— Расскажете мне, что вы думаете о фреске в холле, — перебил се граф. — Заодно обсудим ваш подход к воспитанию детей.
Это была тайная лесть, и она поняла.
— Граф, я хочу вам напомнить: нам не следует… — она невольно подумала о его губах и запнулась, — нам не следует кататься вместе. Я всего лишь гувернантка.
Она почти искренне потупила глаза.
— Мисс Тракстон, в моем доме я решаю, что следует, а что не следует делать. Я хочу поговорить с вами на серьезную тему.
— Для этого не обязательно выезжать на прогулку. Мы это можем сделать и здесь.
— В самом деле? — Он посмотрел ей за спину. Анна обернулась. Дети с любопытством наблюдали за ними, ловя каждое слово. Анна вздохнула и повернулась к
Грейли.
— Я не поеду с вами. И давайте покончим с этим.
I!
Граф Грейли едва удержался от улыбки, увидев ее страдальческий вид.
— Я не кусаюсь, мисс Тракстон. Ну же, поедемте.
— К сожалению… — сказала она. — Извините, нам нужно работать. — Повернувшись к детям, она произнесла: — Будем спрягать греческие глаголы.
«Черт бы побрал эту упрямицу! « — выругался про себя граф. Однако ему не хотелось уходить ни с чем.
— Мисс Тракстон!
— Граф, я буду рада видеть вас здесь только при условии что вы не будете нас отвлекать. Это, в конце концов, в ваших же интересах.
Грейли едва не взорвался. Эта чертова Тракстон уже второй раз ставила его на место в присутствии детей, но так, что не придерешься. К такому обращению он не привык.
— Хорошо. Занимайтесь! — надменно произнес он и вышел.
Он направился в библиотеку, где его ждала бутылка спасительного портвейна, утешая себя мыслью о том, что дерзкая Анна и ее беспокойные подопечные одного поля ягоды и не стоит этим вообще забивать себе голову. После сегодняшнего отказа он решил, что ему не следует нарушать условности общества, — связь с гувернанткой! Он не мог себе такого позволить. Однако он знал, что она ему нравится. Очень нравится: и когда он смотрел на нее, и когда думал о ней. Терзаясь такими мыслями, он не мог найти правильного решения.
Одно он понимал очень хорошо: Анна была и остается светской дамой и с ней следует подобающим образом обращаться.
Усевшись в библиотеке, граф Грейли первым делом выпил за здоровье сэра Финеаса Тракстона. «Да, — думал он, — этому лису в уме не откажешь». Сэр Тракстон хорошо знает свою внучку и глупостей не посоветовал бы. Проникшись к сэру Финеасу еще большим уважением, он опять выпил за его здоровье. «Но если он так умен, — думал граф, — через него надо найти путь к ее сердцу». И он еще раз выпил за сэра Финеаса. Когда в библиотеку вошел Далматл, граф, сидя за столом перед тремя пустыми бутылками, уже храпел во всю силу своих могучих легких. Укоризненно покачав головой, управляющий осторожно прикрыл дверь и отправился домой.
На следующее утро граф проснулся с жуткой головной болью и с медным привкусом во рту. Обхватив руками голову, он подумал, что уже слишком стар для таких потрясений. Стар, чтобы иметь дело с тремя бутылками портвейна, пятью маленькими бестиями и наглой гувернанткой. Услышав звук открываемой двери, он осторожно приоткрыл один глаз. Увидев перед собой лорда Брендона, он грубо спросил:
— Какого черта? Лорд ухмыльнулся:
— Я не вовремя?
Граф свесил ноги с кровати.
— У меня был тяжелый день.
Лорд Брендон уселся в кресло перед камином и закинул руки за голову.
— Мне хотелось застать тебя врасплох. Держу пари, к тебе не часто врываются без стука.
Грейли вытащил из-под подушки пистолет и угрожающе потряс им:
— В следующий раз я тебя пристрелю. Может, хоть пуля в животе научит тебя хорошим манерам.
— Ты еще пушку под подушку засунь. — Лорд Брендон был склонен к грубым шуткам. Граф Грейли уныло произнес: — Я с тобой и без пушки справлюсь. Давно приехал?
— Утром.
— Надолго?
— На день, не более.
— Идиот!
— Я тоже тебя люблю. Собственно, заехал оставить у тебя Сатану, если ты не возражаешь. Я приехал по делам, и он мне будет мешать.
— Снова пропадешь на неделю? Хотя бы говори, куда едешь.
— Я потрясен твоей заботливостью.
— При чем здесь заботливость? Я просто не хочу попасть впросак, если Маркус спросит, куда пропал мой маленький непутевый братец.
— Я уже устал от его постоянной опеки.
— Он глава семьи и несет за вас ответственность, нравится тебе это или нет.
— Он слишком серьезно относится к своим обязанностям. Впрочем, как и ты, — рассмеялся Брендон. — Тяжело приходится с Эллиотами?
— Среди них тоже есть нормальные люди, — заметил граф.
— В семье не без урода. И кто же этот нормальный человек?
— Хотя бы Руперт. Граф Грейли скривился.
— Кто? Да он хуже их всех. Даже его мать терпеть его не может.
— Вот именно поэтому он мне и нравится. Ты же знаешь, что представляет собой его мамаша.
— Да уж. За те полчаса, что я пробыл в доме, она успела мне надоесть. Кстати, ты наглый грубиян.
— Это она тебе сказала?
— Нет, это у тебя на лбу написано. — Брендон вытянул ноги. — Почему ты еще терпишь ее в своем доме?
