—Да, тоесть нет,— япротяжно выдохнул ипродолжил,— Яобратил внимание написьмо. Только нанего! Больше ничего неразглядывал!
Тут япросчитался. Она взяла меня напонт, при чем, весьма банальный.
—Какого цвета конверт?— она скрестила руки, анаеелице заиграли скулы.
—Белый.— уверенно ответил я, вспомнив утренний конверт отАллы. Хотя может тут еще какие имеются?
—Так, короче,— яразвел руки всторону,— Скажу тебе так. Японятия неимею, белое оно или серое, яобратил внимание напечать. Которая, почему-то сбоку конверта, анепосередине, как обычно. Нанем изображен иероглиф. Очевидно— японский. Ибо явообще неразбираюсь.
Кажется, пронесло. Она удивлённо достала конверт, посмотрела напечать, хмыкнула иответила:
—Это неиероглиф, апечатка Аллы Воронцовой.
Больше, она ничего несказала, лишь протянула конвертик.
Несказать, что руки тряслись, нояточно волновался. Впамяти, скользнула картинка спечаткой, которую явидел непервый раз, только вот…
—Погоди, впрошлом ееписьме была печать свороном.
—Нутак тобыла семейной,— брови Лены полезли вверх,— Аэто личная.
—Так… АуАллы предыдущая фамилия какая была?
Девушка задумалась, приложив палец кщеке. Спустя некоторое время, ответила:
—Ключникова вроде, ачто?
—Датак.
Печать имела своеобразный рисунок, напоминающий контур ключа сбуквами «л» и«ю». Состороны это показалось знакомым «тайным» знаком. Ноувы, это было нетак. Аможет, оно иклучшему?
«Дима. Иван вразговоре сосвоим коллегой обмолвился словом, что знает, где находится твой рецепт. Знает тайник. Увы, большего сказать немогу. П.С.Это мое первое ипоследнее письмо, отправленное почтальоном. Жанна была занята инемогла доставить лично. Дальше действуем только через нее.»
Последние слова япробормотал вслух изадался вопросом, накоторый получил моментальный ответ отпомощницы старика.
—Акакая разница? Личным гербом или родовым? Сути-то неменяет.
—Прям совсем никакой разницы?
Она хотела было только сказать что-то, как письмо исказило свои буквы и…
—Су…— больше ничего неуспел сказать.
Вмое сознание словно швырнуло вкартинку. Точнее, вситуацию.
Величественные двустворчатые двери были распахнуты, ипередо мной открылся вид нароскошный обеденный зал. Взгляд мой скользнул повысоким, покрытым золотым лепниной потолкам, отражающими блики света отогромных хрустальных люстр. Портьеры изнежного шелка, украшенные узорами изсеребристой вышивки, деликатно фильтровали солнечные лучи, создавая игру света итени наполу, выложенном нежнейшим паркетом изкостяных плиток.
Вдоль стен были расставлены массивные, срезными орнаментами, деревянные столы, покрытые шелковыми скатертями, накоторых уже стояли сервированные тарелки истоловые приборы изблагородного серебра. Кресла, украшенные мягким бархатом пышного бордового цвета, казались приглашением ккомфортному отдыху инаслаждению яствами.
Главным центром внимания был огромный стол посередине зала, покрытый пышной обивкой избелоснежного шелка. Нанем великолепно сочетались хрустальные вазы сцветущими букетами, фарфоровая посуда сизысканными узорами, атакже серебряные подсвечники, сияющие нежным светом.
Возле стены находился шикарный буфет, украшенный скульптурными композициями измрамора ибронзы. Наполках буфета гордо возвышались хрустальные бокалы сблагородными винами, атакже фарфоровая посуда, предназначенная для сервировки десертов.
Ачто было самым интересным вэтой «картинке», что ябыл словно другим человеком. Невольным свидетелем всего.
Двое мужчин, водном изкоторых угадывался Иван, достаточно громко разговаривали. Владелец тела, скорее всего, Алла, чьими глазами явидел эту картинку, вжалась вдверной проем, иподслушивала.
—… рецепт давно унас, нопрочитать без сорванца невозможно. Нанем странная печать.
—Что запечать?
—Даесли быясам знал, Вить. Если бызнал…— Иван Воронцов отхлебнул вина изхрустального бокала,— Мои специалисты тщательно все осмотрели, ноувы иах, все тщетно.
Мужчина сдлинной черной гривой, недовольно покачал головой ипробасил:
—Анепроще ливыбить изнего способ как еепросмотреть?
—Невозможно, Вить. Тут есть события, из-за которых весь план…
Дальше, янесмог (ла) разобрать, очем они говорили. Алла же, чуть вытянулась наносочках, чтобы поймать последний обрывок фразы. Откоторого уменя кровь чуть линезастыла.
—… вего теле отныне чужой. Память— штука сложная, просто так невосс…
—…ка,— договорил я, вырываясь изэтой картинки.
Меня знобило. Сильно знобило. Беснующаяся рядом Елена, ничего немогла поделать. Как истарик, который пришел накрик.
* * *
Помощница очень долго колдовала над моим телом, накрытым тонкой простыней. Зажигала какие-то благоухающие свечи, постоянно сменяла повязки налбу… воняющие тухлятиной, ноничего непомогало.
Голова раскалывалась, сердце бешено билось, атело знобило.
Старик, даже уже хотел рискнуть, вызвав городского лекаря, ноЕлена чуть огрызнулась:
—Это непроклятие! Его тело сильно истощено. Онкаким тообразом разом потерял всю ману!
—Быть такого неможет…
—Другого ответа наэто яневижу. Вего организме ноль маны. Силы наисходе. Сердце старается прокачать кровь…
Янепонимал, очем она говорит, ипочти неслушал то, что отвечал ейстарик. Плевать… мне бычего-нибудь тепленького… крепкого…
Впрочем, бились замое состояние несколько часов. Икогда первые результаты незаставили себя долго ждать, проснулся иворон. Точнее, явился вполусне всвоём привычном образе. Гордой птицы скрасным глазом.
Изаговорил онвмоем сознании только после того, как все покинули комнату, решив, что ясплю.
«Надо было тебя предупредить, наверное».— начал он,— «Нельзя без приглашения врываться вчуждую изнанку. Даже вформе бестелесного духа.»
«Акак ямог это вообще знать?»— япочти кричал всвоем сознании,— «Ты, чертов божок, хрена сдва мне что-то рассказываешь! Япросто взял письмо вруку ивсе! Никуда ненажимал, никуда незаходил, оно само! Понимаешь? Само!»
«Машинально»,— поправил онменя,— «Все же, физическое тело помнит, куда икак нужно посылать поток маны. Юнец небыл ужнастолько дурнем».
Япромолчал, гадая про себя, что этот попугай хочет отменя. Ноионмолчал достаточно долго. Илишь когда яначал проваливаться всон, онвновь ожил, появившись втемноте моих глаз.
«Пожалуй, язнаю, как поднять тебя наноги. Пойдешь?»
«Куда пойду?»
«Наизнанку, куда жееще. Насытишься плодами, вернешь ману, даипобегаешь пополям, как козочка налугу.»
