—Саш, сейчас не самый лучший момент для ревности.
—Я не ревную. Просто он забрал у меня все.
—Ничего он у тебя не забирал.
—Но ты не со мной.
—Но и не с ним. Я сама по себе.
—А у меня был шанс?
—Саш…
—Просто ответь.
—Был. Но ты слишком нетерпелив.
—Ну еще бы. Зато он, тот еще романтик!
—Не надо так.
—А как надо?
Рика не ответила. Она просто отвернулась, опустив голову.
—Прости.— Пробормотал Саня.— Правда прости, я перегнул.
—Ничего.
—Ты мне нравишься.— Сашка пошел ва-банк.— Давно нравишься, с первых дней. Но чтобы я не делал, какие бы средства не использовал, ты только отдаляешься от меня.
—Саш,— мягко заговорила Рика,— ты слишком… настойчив. Дай мне время, будь со мной добрым, заботливым и может быть, симпатия появится. Только не дави на меня, особенно сейчас. Я недавно пережила болезненный разрыв, а сегодня видела как мои родные…— Она запнулась. Слезы засверкали в глазах.— Дай мне время, пожалуйста.
—Хорошо.
—Спасибо.— Рика подняла на него лицо и попыталась улыбнуться.— Все приходит к тому, кто умеет терпеливо ждать.
* * *
Воздух казался белым, из-за опустившегося на землю мороза. Еще не совсем стемнело, вечер казался неестественно светлым. В остальном все было спокойно. Триста девяносто семь человек, точнее большая их часть, мирно задремывали в поезде. Это была та дремота, лихорадочная, беспокойная. Те, кто не спал, либо тихо перешептывались, либо роняли слезы по тем, кто не смог убежать. Лешка смотрел на людей и по лицам, практически безошибочно определял, что происходило у человека внутри. Он не спал уже минут десять. Сон его длился не более двух с небольшим часов, зато был глубоким и крепким. Тело все ломило, как после тяжелой работы и болела голова, но сейчас, на жестком сиденье, глядя в окно, Лешка чувствовал себя спокойно. Мимо проносились поля, леса и деревни. В окнах горели огни, а по улицам полз свет автомобильных фар. Следов вторжения здесь не было, что не могло не радовать.
Лешку мучила жажда. Уже несколько часов у него не было и маковой росинки во рту. И если голод притупился под давлением тревоги и страха, то жажда была бесконечным спутником. Поэтому, поднявшись с места и получше укутавшись в теплый плед, Лешка направился к кабине машинистов.
—Привет малый! Уже выспался?— Радостно сказал мужчина с кувалдой, когда Лешка отрыл металлическую дверь и шагнул внутрь.
—Ага.— Хмыкнул Лешик, разглядывая покрытые изморозью стекла.
—Вот он наш герой.— Продолжал мужчина, обращаясь к седовласому старичку.— Это тот самый парень.
—Приятно познакомиться,— заговорил старик, протягивая руку,— Алексей Семенович.
—Здрасьте. Леша.
—О, тезка!— Старик хлопнул в ладоши.— Ну а с Андреем ты уже знаком.
—Это точно.— Тот, которого звали Андреем, похлопал по рукоятке кувалды, стоящей у его ног.— Надеюсь, я не сильно тебя тогда пришиб?
—Нет, все нормально. Я хотел спросить — у вас нет водички попить?
—В горле пересохло?— Старик протянул початую пластиковую бутылку.— Пей на здоровье.
Лешка присосался к горлышку, делая глубокие и жадные глотки. Старик усмехнулся, глядя на молодого парня, и повернулся к железной дороге.
—Эй, глянь-ка.— Сказал он, указав пальцем куда-то вдаль.
Андрей немного подался вперед. Его глаза отчетливо разглядели странные желтоватые отблески, мерцающие вдали, немного левее железнодорожной колеи. С каждой секундой эти отблески приближались, вскоре приняв очертания желтого пятна, пробивающегося сквозь густой туман заполонивший пространство вместе с морозом. Леха оторвался от бутылки и тоже смотрел в окно. Пятно все приближалось и вдруг превратилось в широкие и плотные языки пламени.
—Матерь Божья!— Прошептал машинист.
Это был состав, точнее то, что от него осталось. Покрытые огнем очертания вагонов, груды горящего металла и фрагменты человеческих тел повсюду — такая картина открылась всего на несколько секунд, пока поезд не пронесся мимо. Но и этого было достаточно.
Лешка закрыл лицо руками, Семеныч тяжело вздохнул, а Андрей почувствовал, как сердце его снова сжалось от страха. Он потер лицо руками и поднял голову, твердо смотря вперед. И тут же его глаза широко распахнулись, а рот исказился в испуге.
—Господи!— Прошептал он.
Красный луч угодил в кабину, мгновенно превратив ее в груду искрящегося металла. Сильной взрывной волной Лешку отбросило назад. Он выбил две железные двери и упал у пассажирских сидений. Обоих машинистов настигла мгновенная смерть, приборная панель была полностью выведена из строя, а поезд стал бесконтрольно набирать скорость.
Пассажиры обмерли от страха и вскочили со своих мест. Мощный поток ледяного ветра тут же пронесся по вагонам, а его холодные пальцы будто бы пытались отобрать душу. И люди повиновались. Повиновались страху. Они бросились бежать. Толкаясь, наступая друг на друга и на Лешку. Это привело его в чувство. На его лице и руках было несколько небольших ожогов, но спина и голова болели намного сильнее после удара о прочный металл. Он выпрямился и посмотрел на разрушенную кабину. Он видел останки двух чужих, но в тоже время близких людей. Людей, успевших всего за пару часов стать друзьями. Ветер сорвал с него плед и откинул в сторону, а Лешка посмотрел вперед, в зияющее отверстие. Там, далеко впереди, по обе стороны железнодорожной колеи, стояли две огромных темно-серых колонны. Лешка поднял голову и обмер от страха. Эти колонны… это были ноги робота. Очередная машина смерти, во много, много-много-много раз превышающая размерами ту, с которой встретился я. Торс робота скрывали облака и туман, но Лешка отчетливо рассмотрел, как левая рука смертоносной машины принялась трансформироваться. Со всех ног, во всю силу, Лешка бросился бежать. Он бежал быстро, скоро нагнав протискивающихся сквозь вагон людей.
В шуме ветра и гула поезда был отчетливо слышен хлопок. Поезд качнуло, он едва не сошел с рельс, но удержался, и, казалось, прибавил в скорости. Вместе с локомотивом, поезд насчитывал шесть вагонов. Когда кабина машинистов была разрушена, люди бросились бежать к дальним вагонам. Но те пассажиры, что были в последних вагонах, тоже поняли, что произошло нападение и бросились бежать к передним. Второй снаряд угодил в шестой вагон, не оставив ничего кроме мелких осколков металла и днища с колесами. Людей там уже не было. Все пассажиры бежали, повинуясь инстинкту самосохранения. И они даже не подозревали, какой опасности сейчас подвергались. И опасность эта шла не от робота, между ног которого пронесся поезд. Опасность была внутри.
Лешка слишком поздно это понял. Он уже пробегал третий вагон, который стал средним, когда его буквально смыла волна бегущих навстречу. И тут два мощных потока встретились. Рассчитанный на восемьдесят с небольшим человек, вагон заполонили почти четыре сотни. Они толкались, били друг друга, одни пытались прорваться назад, другие давили вперед, все это превратилось в одну сплошную бездумную давку. Леха пытался кричать, докричаться до обезумевших от страха людей, но это было невозможно. Давление лишь возрастало, а скорость поезда все увеличивалась. Не имея возможности нормально двигаться, Лешка предпринял отчаянную попытку, которая могла спасти ему жизнь. Вытянувшись во весь свой высокий рост, он схватился руками за полки для багажа, подтянулся и двинулся назад, к локомотиву, наступая на спинки сидений и плечи пассажиров. Никто не обращал на это внимания. Все только кричали и боролись, пытаясь прорваться кто куда.
