—Зато я люблю.— Из-под полуопущенных век на Давида смотрю, замечаю, как уголки его губ дрогнули в улыбке. И он, и я думаем сейчас об одном. Вспоминаем ту ночь в доме моей бабушки, когда он приехал с вином и сырной нарезкой. Теперь уж точно сомнений нет: для меня старался, а не для соседки.
—Я не буду пить, нельзя терять бдительность,— поясняет Давид и черпает ложкой кашу из белой пластиковой тарелки.
—М-м-м, а это вкусно.— Настя с удивлением смотрит на свою порцию.
—В молодости, когда о звании майора я даже не мечтал, нас часто на полевые учения вывозили, поэтому с голоду, красавицы, вы точно не умрете.
—Расскажи что-нибудь, у тебя наверняка историй много интересных!— въедается в него взглядом Настя.
Я тянусь за огурчиком, подпираю подбородок рукой и с умиротворенной улыбкой смотрю на Давида.
Удивительно, мы далеко от дома, нам угрожает опасность, мы всю ночь в фуре тряслись, а на душе отчего-то так спокойно и хорошо. Давид что-то рассказывает, мы смеемся, пьем, наслаждаемся кашей с ароматом дымка. Потом все вместе убираем со стола.
У меня еще после первого стакана голова кружиться начала, сестра тоже пьяненькая, хихикает, строит Давиду глазки, а его внимание ко мне обращено.
Я разглядываю его мускулистые руки, у него под футболкой на плече остались следы моих ногтей. У меня губы все еще горят от его поцелуев, а в голове слова его на повторе стоят. Что шрамы моей привлекательности в его глазах не уменьшают.
Алкоголь определенно плохо на меня влияет. Я обо всех своих обидах забываю, только о близости с бывшим мужем и могу думать.
Мы с Настей сдаемся одновременно, падаем на кровати и отрубаемся. Кажется, это у нас в крови: стоит немного выпить — и сразу в сон клонит.
Сплю я без кошмаров, крепко, лишь на несколько секунд из дремоты выныриваю, когда чувствую, как Давид притянул меня спиной к своему горячему мужскому телу.
Утро встречает меня недовольным ворчанием Насти. Сон как рукой сняло, я потягиваюсь и сажусь в кровати. Старые пружины скрепят при каждом моем движении. Приоткрытая дверь впускает в домик свежий воздух и утреннюю прохладу.
—Что случилось?— спрашиваю я у сестры.
—Комары ночью искусали, у меня теперь волдыри по всему телу, и никакой мази с собой нет,— делится она своими печалями.
—Ясно, а где Давид?
—Завтрак готовит нам.— Недобрый взгляд исподлобья в мою сторону, и Настя снова отворачивается от меня лицом к стене.
Я тяжело вздыхаю. Мы с ней никогда не ладили, и вряд ли это случится в скором времени. Она ревновала меня к отцу, росла избалованной и своенравной. Мне же дела не было до обитателей дома, я мечтала поскорее оттуда свалить и на внимание папы ни капли не претендовала.
Я выхожу из дома, машу рукой Давиду, он яичницу на завтрак жарит. Привожу себя в порядок и приближаюсь к нему.
—Доброе утро, помочь чем-то?— Переминаюсь с ноги на ногу, комкая в руке полотенце.
Давид поднимает на меня взгляд, хищно усмехается. После вчерашней вспышки безумства я уже не чувствую к нему былой ненависти или злости, но и простить полностью не получается.
В его глазах читаются нежность и желание. Я до сих пор помню, что он особенно любил утренний секс. Просыпался с каменным членом, дразнил меня. Иногда я выныривала из сна оттого, что он медленно и мучительно проникал в меня, и вспыхивала словно спичка, принимала его в себя, наслаждалась сладкой мукой.
Скорее всего, он и сегодня проснулся возбужденный. Не могу перестать думать об этом.
—Доброе, Лер. Нет, все уже готово, позови Настю только, я сейчас быстро организую завтрак. Поговорить с вами хочу. Вчера после дороги все были уставшие, вымотанные, поэтому я дал вам возможность отдохнуть.
—Надеюсь, ничего плохого ты не собираешься нам сообщать.— На душе сразу неспокойно становится.
—Плохих новостей не будет, не волнуйся. Не сегодня точно. Беги.
Через полчаса, когда от завтрака остались лишь грязная посуда и несколько корок почерствевшего хлеба, Давид вдруг поднимется, упирается ладонями в стол, нависая над нами, обводит сначала Настю хмурым взглядом, потом меня.
—В общем, я хотел бы кое-что разъяснить и озвучить несколько правил.Думаю, вы и так это понимаете, но на всякий случай скажу: за территорию не выходить. Можете отойти метров на десять вдоль берега, там есть место, где можно спокойно зайти в воду, искупаться, но не дальше. Второе: здесь сильное течение, поэтому держитесь берега, если решите искупаться. Третье: иногда здесь могут шляться местные, к ним не подходить, разговоры не заводить и не поддерживать. Нам нужно спокойно переждать бурю, а когда все уляжется, за нами приедут и заберут. Если видите что-то подозрительное — сообщаете мне. После обеда я покажу вам место, где вы спрячетесь, если к нам пожалуют незваные гости. Ваша задача — сидеть тихо, не высовываться и наслаждаться вынужденными каникулами. Вопросы?
—Мы не можем снять номер в каком-то придорожном мотеле? Клянусь, я даже носа на улицу не высуну,— с надеждой спрашивает Настя, и Давид тут же жестко обламывает ее всего одним словом:
—Нет,— безапелляционно и холодно.
—Ну почему? Здесь ведь невозможно жить: жарко, комары всю ночь кусались, в доме жуткий запах, на тех кроватях кто только не спал, Давид! Там наверняка куча пауков. Господи, а вдруг, пока я буду спать, мне в кровать змея заползет?
—Нет,— повторяет Давид.— Но ты права: там слишком грязно, чтобы жить. Поэтому сегодняшний день посвятим уборке. Пойду наберу в ведро воды, а вы уберите со стола и начините выметать пыль.
Настя давится воздухом, закрывает и открывает рот, словно выброшенная на берег рыба. Она явно возмущена таким поворотом событий.
—Не собираюсь я ничего убирать. У меня маникюр, между прочим!— Ее лицо багровеет от злости, голос становится на несколько ноток выше.— Спасибо за завтрак, раз мы не собираемся никуда переезжать — я позагораю немного. Сейчас самое лучшее время для этого!
Она гордо задирает подбородок, проходя мимо Давида, и идет к реке.
Мы с ним переглядываемся, Леонов пожимает плечами, я фыркаю.
—Уберу со стола, а ты пока принеси воды. Там и в самом деле слишком грязно.
Глава 34. Лера
Несколько следующих дней проходят абсолютно монотонно. На улице вовсю льет дождь, мы втроем весь день находимся в тесном пространстве дома. Ни телефона, ни компьютера, ни телевизора. Доходит до того, что мы начинаем играть в города, чтобы не сойти с ума.
А еще между мной и Давидом искрит напряжение. Эти взгляды, полутона, улыбки, случайные прикосновения — от всего бабочки в животе трепещут, оживляя давно забытые чувства.
При Насте я держу с ним дистанцию. Сплю на отдельной кровати, не желая демонстрировать нашу близость и смущать ее. Правил приличия никто не отменял.
