—Ну, если ты не против, то я знаю недалеко укромное местечко, где нам никто не помешает,— на мгновенье Давид отвлекается от дороги и бросает на меня жадный взгляд. А потом сворачивает в переулок и глушит мотор лишь тогда, когда мы оказываемся рядом с заброшенной стройкой у набережной.
Глава 44. Лера
Давид дергает вверх ручник, отодвигает назад сидение и выключает свет внутри, оставляя гореть лишь фары. Окна затемненные, поэтому снаружи никто не сможет нас увидеть.
—Иди сюда,— тянет меня за руку к себе. В его взгляде, голосе, движениях — я замечаю нетерпение.
Он заставляет оседлать его. Находит мои губы, целует, кусает и терзает. Я чувствую как душно становится в салоне, а еще у меня между ног так мокро, что когда его рука проникает мне под трусики, мне становится стыдно.
—Хочу в тебя.
Он выражается грязно и порочно, но это заводит еще больше. Я трусь об его пах, имитируя движения секса. Мы все еще в одежде, а так хочется уже оказаться без нее.
Давид приподнимается на сидении вместе со мной, стягивает вниз свои штаны вместе с боксерами и я жадно смотрю на его вставший член.
Я беру его в руку. Проводу большим пальцем по головке, размазывая капельку влаги, и не отвожу взгляда от его глаз.
Мне нравится как он смотрит на меня. С желанием. Похотью. Нетерпением. Я чувствую себя женщиной рядом с ним. Его маленькой женщиной.
Пока я дразню Давида, скользя ладонью вниз-вверх по члену, он стягивает с меня толстовку, опускает вниз чашечки лифчика.
С моего горла срывается хриплый стон, когда губы Давида впиваются в мою грудь. Он Он кусают и посасывает мои соски, грубо мнет ее руками, заставляя меня выгибаться дугой. Нам тесно на переднем сидении, но уже через несколько минут это не замечается.
Как хорошо что я одела спортивки. Стянуть их оказывается безумно просто и быстро. Пальцы Давида оказываются у меня между ног, растирая влагу у лона.
Я обвиваю руками его шею, прижимаюсь своей обнаженной грудью к его. Соски напряжены, между ног все горит. Я трусь о его пах и, кажется, могу кончить только от этого.
—А тебе уже можно?— внезапно спрашивает Давид, сжав руками мою талию. Все его тело напряглось, сдерживаться ни у него, ни у меня нет сил.
—Можно. Не волнуйся,— выдыхаю ему в губы.
Я не успеваю сделать вдох, как одним резким движением без промедлений он оказывается внутри меня. С горла срывается крик наслаждения. Он такой большой. Особенно это чувствуется в этой позе.
Он толкается в меня, а потом медленно выходит, продлевая агонию.
—Не думала что это может быть так,— шепчу в полубреду я.
—Как?— Давид одним резким толчком входит в меня и я вскрикиваю. Боль, граничащая с наслаждением. Как же хорошо.
—Так невероятно,— с трудом собираю мысли воедино, чтобы ответить ему.
Пошлые звуки заполняют салон автомобиля. А еще громкие дыхания и стоны. Нас хватает ненадолго. Я двигаюсь вверх-вниз на его члене, внутри меня все пульсирует. Я отдаюсь мужчине на переднем сидении автомобиля и мне это безумно нравится. А еще заводит. Кажется, Давид открыл во мне новый порок.
—Давай, детка, я сейчас кончу,— его пальцы с силой впиваются в мои бедра. А от осознания того, что Давид на пределе, все ощущения усиливаются и я чувствую как меня сотрясает оргазм.
Следом за мной доходит до вершины и мой муж. Резко выходит из меня и когда я беру его в руку, мощно изливается.
Я падаю на его грудь. Сил не осталось. В висках стучит, в ушах шум. Дышу тяжело, сердце стучит так, словно пробежала только что марафон.
Давид делает глубокий вдох и выдох. Все еще обнимает меня. Мы молчим какое-то время, приходя в себя.
А потом становится немного неловко. Страсть и желание проходят, наваливается реальность.
—Похоже, ты очень сильно соскучилась по мне,— Давид прерывает затянувшуюся тишину первым. Возвращает на место лямки моего лифчика и подает мне толстовку.
Я целую его в губы и перемещаюсь на пассажирское сидение, ударившись при этом головой о крышу внедорожника.
—Осторожней,— проводит рукой по моим волосам Давид.— Салфетки есть?
—Да, сейчас,— открываю бардачок и подаю ему пачку.
Давид приводит себя в порядок, мы синхронно пристегиваемся ремнями безопасности и возвращаемся обратно на оживленную улицу.
—Хорошо что нет пробок, я голоден как волк. Надеюсь, ты там побольше еды набрала,— усмехается он, прибавляя скорости.
Совсем скоро мы оказываемся перед серой пятиэтажкой. Я беру переноску со своим пушистиком, Давид наши вещи и своего Боцмана. У меня все еще коленки дрожат после секса с ним, а между ног до сих пор влажно. С трудом поднимаюсь на нужный этаж. Достаю из рюкзака ключи и открываю перед Давидом дверь.
Он проходит в коридор, кладет вещи на пол и щелкает выключателем.
—Игната нет, что ли?— оглядываюсь по сторонам, но ни обуви, ни верхней одежды мужчины не нахожу.
—Он уехал утром. Мы с ним разминулись,— поясняет Давид, а я сама не замечаю как выдыхаю от облегчения.
Мы снова вдвоем. И никаких чужаков в нашем личном раю.
—И очень хорошо что его нет, мы можем продолжить то что начали в машине,— плотоядно усмехается Давид, снимая с себя верхнюю одежду.
—А как же еда? Ты, кажется, был безумно голоден,— выгибаю бровь, сама же делаю несколько шагов назад, призывно смотря на него и снимая с себя одежду, в предвкушении нового секс-марафона.
—Еда подождет. У меня есть куда более важные вещи,— звенит пряжка ремня, Давид наступает. Через мгновенье я снова оказываюсь в его объятиях. И мне безумно хорошо. Невероятно.
***
На следующий день, к моей радости, у Давида выходной. Я уговариваю его пойти со мной в мастерскую, ведь обещание подумать не значит отказ. Завтра я улетаю, а так хочется побольше времени провести вместе.
Мы поднимаемся по ступенькам и уже перед дверью мне становится неловко. В прошлый раз я решила что умираю, поэтому мне было почти все-равно что он смотрел на мои картины, а вот сейчас у него будет время рассмотреть каждый уголок моего мирка. И очень волнительно будет узнать нравится ему или нет.
Давид перехватывает у меня связку ключей, открывает передо мной дверь, пропуская внутрь.
Я кладу свой рюкзак прямо на пол, спешу прикрыть тканью холст, над которым работала в последние несколько недель.
—Давно ты этим занимаешься?— расстегивая молнию ветровки, интересуется Давид.
На улице во всю уже разошлась весна. Еще немного и о верхней одежде можно забыть.
Я пожимаю плечами.
—Не помню точно. У меня мама хорошо рисовала, от нее передалось.
