Триона сжала руки в кулаки и поборола желание возражать, потому что чувствовала, что в этом споре она обречена на проигрыш.
Как, впрочем, должны были проиграть они оба. Но она не могла отделаться от ощущения, что что-то упустила, и не знала даже, о чем его спросить.
Черт возьми! Этот разговор принял совсем не такой оборот, на какой она рассчитывала! Она попросила его сделать ее участницей его повседневной жизни, позволить ей помогать в делах поместья и в уходе за лошадьми, вызывавшими ее восхищение. А он в ответ на ее пожелание возразил, сказав, что ее участие ограничится только делами в доме, будто она могла стать потенциальной помехой, которую следует удерживать в четырех стенах. И вести дальнейший спор было бессмысленно. Следовало с кем-то посоветоваться. Но с кем? Она силой заставила свои кулаки разжаться.
— Отлично. Поговорим об этом позже. Если можно, я хотела бы сегодня же посетить модистку, чтобы заказать несколько платьев, потому что с собой у меня их слишком мало. У меня есть несколько фунтов и…
— Я оплачу все, что тебе потребуется.
— Маклейн, наш брак ненастоящий.
— Катриона, ты моя жена. И раз так, я имею право и привилегию покупать тебе все, что пожелаю. После завтрака я поручу Фергюсону снарядить экипаж, и миссис Уоллис отправится вместе с тобой. Я держу открытый счет у модистки. Поэтому ты можешь заказывать что захочешь.
Почему это он держит открытый счет у модистки? Не содержится ли в этом намек на то, что у него есть любовница? Она стиснула зубы, и ей вдруг расхотелось заказывать новые платья.
Он отвернулся от окна и добавил через плечо:
— Следующие несколько недель я буду очень занят. Как я уже сказал, несколько кобыл готовы ожеребиться, мои люди и я должны неусыпно наблюдать за табуном. Поэтому тебе придется ограничить свою деятельность домом…
— И только? — Она ударила кулаками по бедрам: — Не знаю, как представляешь себе дело ты, Маклейн, но мои родители ведут дела в усадьбе викария вместе. Когда папа не может чем-то заняться, этим занимается мать. А когда дел слишком много, как бывает на Михайлов день или когда слишком много свадеб, то папе помогает вся семья. Я умею вести счета. Я умею также…
— Мне не нужен партнер. — Внезапно его зеленые глаза стали холодными, и он окинул ее отнюдь не любезным взглядом. — Даже на месяц или на два.
Она с трудом перевела дух. «Мне не следует обижаться. Он только напоминает мне о положении дел — следует об этом помнить».
Выражение его лица смягчилось.
— Я не безрассудный человек, Катриона. Смею сказать, что есть много вещей в доме, нуждающихся в хозяйском глазе и в усовершенствованиях. Долгое время слуги оставались здесь без присмотра.
— Искренне признательна, — ответила Триона не без сарказма.
— Рад это слышать. — Он бросил на нее суровый взгляд. — Есть один важный вопрос, который нам следует обсудить. Я предоставляю тебе карт-бланш в стенах этого дома, но тебе не следует вмешиваться в остальные мои проблемы.
Внезапно послышался топот бегущих по лестнице ног, и он был таким громким, будто в дом ворвался дикий вепрь.
— Что случилось? — тревожно спросила Триона.
Дверь широко распахнулась, и в комнату вбежали трое детей.
Тоненькая молодая девушка лет пятнадцати появилась первой. У нее были прямые светлые волосы, убранные в тугой узел на затылке. Лицо ее сияло улыбкой, пока она не увидела Триону. Она тотчас же остановилась. По пятам за ней следовала девочка удивительной красоты, помладше — вероятно, лет тринадцати, с черными волосами и густыми черными ресницами, оттенявшими темно-карие глаза. Она двигалась так стремительно, что чуть не столкнулась со старшей. За ее руку держалась большеглазая девочка лет шести, со светлыми кудряшками, обрамлявшими круглое личико.
Все три уставились на Триону с озадаченным и потрясенным видом, и она полагала, что выражение их лиц отразилось на ее лице как в зеркале.
Потом взгляды девочек скользнули мимо нее, и лица их просветлели и вновь расцвели улыбками.
— Папа! — закричали они и бросились вперед, столпились вокруг Хью и принялись осыпать его поцелуями и душить в объятиях.
Глава 11
О, мои девочки! Вам не дано узнать силу вашего гнева до тех пор, пока он не начнет бушевать в ваших жилах.
Старая Нора — своим трем любимым внучкам холодным зимним вечером
Дугал последовал за братом в библиотеку:
— Ты должен был сказать ей!
Хью бросил мрачный взгляд на Дугала, выбравшего самый удобный стул в библиотеке и завладевшего им.
— Я как раз и начал ей рассказывать, когда вбежали девочки. Я думал, ты задержишь их и привезешь после завтрака.
— Я так и сделал! Тебе еще повезло, что они дождались, пока я не собрался их отвезти. Как только они узнали, что ты дома, начали меня просить и умолять о скорейшей встрече с тобой, — возразил Дугал. — Я рад возвратить их тебе.
Хью вздохнул и потер шею, опускаясь на стул напротив брата.
— Черт возьми! Ну и история!
— Меня удивило, что ты еще не встал. Было уже больше девяти. И я решил, что у тебя более чем достаточно времени.
Глаза Дугала подозрительно сузились, а Хью покраснел под его взглядом.
— Ах да! Новобрачные! Как я мог забыть? Надеюсь, вы оба были в приличном виде, когда в спальню ворвались дети?
— Почти.
Дугал поморщился:
— Сожалею. Я не подумал.
— Если бы у меня нашлось в запасе еще десять минут, я бы все успел объяснить Катрионе.
По крайней мере, так он подумал. Сказать по правде, до того как прибыли девочки, их разговор пошел совсем иначе, чем он хотел.
Он начал беспокоиться, сознавая, что брак, даже такой, как у него, окажется много сложнее, чем он подозревал.
— И что сказала твоя молодая жена, познакомившись с твоими детьми?
— Не много. За завтраком она все время молчала. — Хотя и сверлила его взглядом.
— А девочки?
— Они тоже молчали, но дулись.
Хью потер лицо обеими руками:
— Что же делать? Теперь все несчастны! Мне следовало раньше сказать о детях Катрионе, но я был так чертовски занят и озабочен, пытаясь объяснить ей, чего жду от нашего брака, что как-то упустил возможность упомянуть о девочках. И даже не подумал о том, что мне следует сказать о них Катрионе, как и о том, что я должен и им сообщить о ней. Как они воспримут ее появление здесь, не зная о том, что я женился? — Хью откинул голову на спинку своего стула и закрыл глаза. — Как же быть? Я все запутал.
— Да уж! Натворил дел.
