Лицо Грэма приняло выражение глубочайшего шока, но я уже и звуки глушил, и заряжал астральные молнии. Стал наступать на Грэма, на всей скорости размахивая протазаном в одной руке и двухметровым сгустком тени в другой. На арене стало темнее от рассеивающейся магии, озаряемой аметистовой молнией.
— Давай, слабак! Покажи, что ты лучше сынишки! Хотел меня убить?! Так давай, попробуй!
За этим последовал взмах мечом, кончик разбился о покров той же стихии, но разная мана конфликтовала. Меч бил в него мощным потоком тени. Следом удар протазана, от которого Грэм едва уклонился, отпрыгивая назад. Он сжал зубы и послал целый ураган серпов, которые я отбивал мелкими молниями и взмахами оружия.
А теперь, формация что открыто, на всю мощь нарастала рядом со мной.
Дыхание Небесного Дракона.
Череда аметистовых молний с гулом, лёгким грохотом и стрёкотом разрядов рассекла поток тени старшего архимага, что заполонял собой всё пространство под барьером.
Его накрыло полностью, он стал похож на теневой метеор. Заклинание буквально сдувало его покров, не давало ответить. Лицо исказило болью, от проникающей под защиту энергии.
Сдаться… ещё мог бы. Заплатив определённые огромные штрафы. Вот только нас накрыл изолирующий барьер, а тень и молнии закрыли его, скрыв лицо. Прямое столкновение мощи магии, уклониться от моих атак у Рассела не выходило и я одерживал верх. Самоуверенность ослепляет, в последнее время много таких, столь же много, как когда я был молод и многие ошибочно считали «Альраи построил шесть колец, сидя за книгами в безопасности, на самом деле ничего не умеет». Рассел же хотел меня прикончить и смерть его сына — лишь одно из оправданий.
— Сдаюсь, пощады! Сдача! — завизжал он во все лёгкие. Но… да — бесполезно. Как с Якобом.
Его защита неплоха, у него даже есть их примитивные артефакты. Тут их использовать можно. И я уже подскочил в упор на излёте атаки. Ускоренный тычок копья в совершенно дезориентированного, обожжённого с ног до головы человека. Тела архимагов прочны и он отдал всё в защиту. Думаю, ядро на грани коллапса после такой нагрузки.
Вот только теперь его грудь пронзило бритвенно острое лезвие и выдало последний разряд.
С коротким вскриком боли, что я уже позволил услышать всем, тело обуглило. Грудь разорвало фонтаном палёных ошмётков, крови и облаком дыма. Искалеченный труп, который теперь даже не опознаешь, упал на землю ристалища.
Рассеял всю магию и облегчённо вздохнул.
— Ты сам этого захотел.
Арена взревела. Колеблющийся барьер, который едва не обрушила густая астральная энергия и обилие тени, отключился. Итак… Лотти в какой-то прострации, Осборн, движется сюда, выпрыгнув с ложи, остальные двое за ним… ох…
— Ваша светлость, рад новой встрече, — сказал я, подбегавшему герцогу.
— Ты! — взревел он. — Лжец и… как ты… что ты сделал с Эшли?!
— А? — я уставился на него, потом на бежавшую Эшли. Повисло молчание, та догнала магистра и встала передо мной.
— Отец, что это за реакция?! Как ты можешь?!
— Отойди, ты из-за него попала туда! — рыкнул он. — Кирк, что ты такое? Что ты с ней сделал?! Отвечай или, клянусь Солнцем, я убью тебя!
— За то, что спас и послужил опорой, достойная награда, ваша светлость, — заметил я ровно. — Но… влюбил в себя своими поступками и поведением. Или ваша дочь свободы воли иметь не должна?
— Осборн, не перегибай. Кирк для неё идеальная партия, — сказал подбежавший Вилмер, что положил руку на плечо брата. Вот, уважаю!
— Не стоило её отпускать, ох, не стоило, — горе-папаша уставился на Эшли. — Он опасен, ты найдёшь кого-то…
— Нет, — отказала она категорическим тоном. — И я такая не из-за него, или тебе больше нравилась забитая и послушная кукла?
— Нет… но… ты уверена? — Осборна как ледяной водой окатили. Теперь хмурился, косясь на Грэма неподалёку.
— Если позволите, прилюдно и официально, — я воткнул протазан в камень арены, легко прорезав его. Сделал шаг назад, вытащил колечко и встал на колено, под шокированными взглядами. Плевать мне на этого маразматика, если я ему не нравлюсь. Спрашиваю её. — Эшли Фрост, ты выйдешь за меня?
То, что делал. Тончайшее узорчатое переплетение синих и белых прожилок и нитей, складывающееся в «ледяной узор» я бы сказал. Сверху тот самый лазуритовый сапфир в угловатых рельефных фиксаторах, дополняющих узор. Вот это красивое кольцо. Лучшее из тех, что делал. А ещё это слабый щиток — стена туда, куда направлена ладонь. Чтобы не было просто побрякушкой.
— Да! — немедленно ответила Эшли на глазах у отца, у которого вытянулось лицо. Она подставила руку, и я надел кольцо на безымянный палец. Теперь публика зааплодировала. Конечно, не торжественно на приёме или в тронном зале, но тоже неплохо, в конце конов мы бойцы, да и её отец очень кстати здесь, а тянуть я не хочу.
— Эшли, он же… ты не можешь, — забормотал Осборн.
— Как это не могу? — улыбалась она, смотря на меня. — Он любит меня, ухаживает, помогает. Решил проблему с тем, что ты продал меня до моего рождения, провёл в иной мир. Он сильный маг, что защищает меня. И я люблю его.
Осборн, кажется, немного успокоился и вдохнул, пока я вставал, неотрывно глядя на клубок истинного счастья передо мной.
— Что будет, если я не дам благословления?
— Здесь и сейчас я перестану быть Фрост. И просто вернусь в Энгор, ты никогда меня больше не увидишь. А если ты ему навредишь… не будет тебе прощения. Ты будешь в моих глазах не лучше Якоба, Уайта и Лоффа. У тебя всё равно больше не будет дочери. Тогда убей и меня, потому что я буду защищать его. Нравится тебе или нет, но я люблю его. Идущий к рангу магуса выбрал меня. Предпочёл принцессе своего мира, что вешалась на живую легенду.
Что, правда, то, правда. Только дрянь — та ещё манипуляторша, хотела ноги раздвинуть. Но с моей точки зрения это был именно выбор Эшли, а не былой любви. Осборн впал в прострацию от формулировки: «Если навредишь ему — будешь не лучше похитивших и пытавших меня». Видимо его разум просто отказался обрабатывать этот кусок информации, и он ухватился за последнюю фразу.
— Принцессу? Кирк, какой у тебя был титул?
— Герцог, ваша светлость. Правда, то давно было. В конечном счёте, важна сила. И да, может, не успели сказать. Я смогу исцелить Эшли, в будущем. Неужели любящий отец обречёт дочь на страданья и тьму лишь потому, что ему не нравится её избранник? Слишком сильный, и с большим прошлым.
— Тогда… я даю своё благословение. Но не смей её обидеть, — мрачно сказал Осборн.
— Никогда, — нагло улыбнулся я. Сложно себя в руках держать, слишком выпустил былую сущность на волю.
— Кирк, Или Альраи, мне всё равно, — Осборн понизил голос, наклонившись ко мне. — Клянусь солнцем, если ты обидишь Эшли, никто тебя не защитит. Я тебя упрячу в самую глубокую и тёмную паточную камеру и позабочусь о том, чтобы каждое мгновение твоей жизни стало кошмаром. Бесконечно долгим, в компании самого безумного садиста, что я найду.
