–Если это так,– произнесла я, слезами пачкая его футболку,– шансы сохранить ребенка почти равны нулю. Вообще чудо забеременеть…
Мой голос надломился и сорвался на слове «забеременеть». Я зарыдала, прижавшись к мужу. Ник обнял меня и поцеловал.
–Я знаю, детка. Знаю.
* * *
Я сделала дома тест на беременность, а затем мы отправились в клинику, где молодой врач по имени Мигель Хименес сделал анализ крови, подтвердивший, что я была на шестой неделе.
–Вероятность десять процентов,– прошептала я, держа руку Ника, когда сидела у заваленного бумагой стола.– Лишь десять процентов.
Мы рассказали доктору Хименесу о моем положении. Он воспринял информацию со всей серьезностью, но в глазах читалась надежда. После полного осмотра и ультразвука он надул щеки и покачал головой.
–Не хочу обнадеживать вас, но стоит быть реалистом. Учитывая количество спаек в матке, я не уверен, что плод удастся сохранить. Езжайте домой и отдохните. Постарайтесь поддерживать постельный режим. Просто на всякий случай.
Я посмотрела Нику в глаза.
–Десять процентов…
Доктор Хименес тепло улыбнулся, собираясь уйти.
–Давайте надеяться на лучшее.
Я поклялась не только в этом. Каждый час, каждую минуту я посылала безмолвную мольбу богу, или богам, или энергии Вселенной – всему, что могло бы меня услышать. Просила сохранить ребенка…
–Останься,– обратилась к нему.
Едва это слово слетело с моих губ, взгляд сам собой метнулся кНику. Широко раскрыв глаза, я уставилась на него.
Он никак не прокомментировал, но взял меня за руку и не отпускал.
* * *
Тошнота по утрам так и не утихала. И пусть мне не нравилось каждое утро выблевывать завтрак, но я испытывала искреннюю благодарность. Это означало, что я все еще беременна. Отвращение к еде, приступы токсикоза – эти моменты я лелеяла. Целых три дня я пролежала в постели, но на четвертый откинула одеяло.
–Мне нужно прогуляться. Хочу на свежий воздух и немного физической нагрузки.
–Если ты в состоянии,– заметил Ник.
–Да. Мне до смерти страшно, но я чувствую себя такой… счастливой. Довольной. Это странно. Где-то в подсознании мелькает мысль, что беременность может прерваться, но большую часть времени я счастлива. Словно все будет хорошо.
В тот же день мы получили известие, что усыновление одобрили. Арасели стала нашей.
В ту ночь мы отпраздновали, хотя и во всем проявляли осторожность. Долго гуляли по пляжу, держась за руки, а следы на песке приближали нас к нашим детям.
Два ребенка вместо одного. Я с трудом могла в это поверить.
Готовя комнату для Арасели, Ник разгреб третью спальню, где хранились вещи. Я наблюдала за ним, не смея надеяться, что у нас появится двое детей, когда уже смирилась с тем, что у меня их не будет.
–Мы должны быть готовы.
Я кивнула, хотя и ощущала себя безрассудной, бросая вызов судьбе. Но на пятнадцатой неделе почувствовала, как ребенок пошевелился.
–Я почувствовала его,– сообщила я, накрыв рукой свой слегка округлившийся живот.– Ребенок толкнулся.
Ник сел рядом со мной на кровать и положил ладонь туда же, где лежала моя. Сначала ничего не происходило, но потом…
Глаза Ника расширились, на его лице расцвела недоверчивая улыбка.
Любовь и надежда.
Это все, что у нас было.
* * *
Наступила и закончилась шестнадцатая неделя. Затем двадцатая. Я уже чаще чувствовала пинки малыша. Приятно удивленный доктор Хименес, сделал сонограмму и сказал, что все нормально.
–Вам интересен пол ребенка?– спросил он с сомнением в голосе.
–Мальчик,– глядя на Ника, произнесла я.– Я ведь права?
Ник кивнул, но сосредоточенный на ультразвуке доктор подумал, что обратились к нему.
–Да,– подтвердил он,– действительно, мальчик.
* * *
Он остался.
На тридцать восьмой неделе у меня начались роды. Я наслаждалась болью, которая ранним утром ощущалась как небольшой укол, а ближе к вечеру переросла в просто чудовищную. Однако я радовалась боли и поту. Ник держал мою руку. А я хотела прочувствовать все, до последней капельки. Наконец когда за окном опустились золотистые сумерки, на свет появился наш сын.
Он родился абсолютно здоровым. Медсестра приложила плачущего младенца к моей груди, которая стала полнее и округлее. Тот сразу же вцепился в нее, пока Ник перерезал пуповину. Я заметила, как руки моего мужа немного дрожат. Медсестра и доктор ушли, чтобы дать нам время побыть вместе.
Ник сидел рядом со мной, глядя на нашего сына. На его лице читались любовь, надежда, страх и сомнения.
–Ник…
Он хрипло откашлялся.
–А вдруг… он такой же, как я?
На мои глаза навернулись слезы.
–Если это так, то мы будем очень сильно его любить и скажем, что он не один. Что отец может делать то же, что и он. И другие люди могут быть такими же. Мы поведаем нашему сыну, что в мире найдется человек, который примет его таким, какой он есть. Они найдут друг друга и будут счастливы.
Ник на мгновение отвернулся, чтобы взять эмоции под контроль.
–Хорошо,– кивнул он.– Так и сделаем.
Я передала ребенка Нику и улыбалась до тех пор, пока не заболели скулы.
–Мы так и не придумали ему имя,– напомнила я.
–Эван,– сказал Ник.– Думаю, мы должны называть его Эван.
–Полностью с тобой согласна.– Я поцеловала Ника в щеку, затем нежно прижалась губами ко лбу малыша.– Эван Алексей Янг.
* * *
Через шесть недель после того, как мы забрали сына домой, приехала Арасели.
Ник открыл дверь Саре, которая держала за руку маленькую девочку.
Арасели уже исполнилось два, и вруках она сжимала плюшевого кролика. Малышка подняла на меня большие темные глаза, и я подумала: «Вот и наша маленькая девочка вернулась домой».
Несколько мгновений я просто смотрела на этого прекрасного ребенка, и осознавала, что передо мной стоит второе чудо.
Ник подошел первым и опустился перед ней на колени.
–Привет, милая.
–Привет,– едва слышно прошептала она.
–Мы учили ее английскому, чтобы было легче приспособиться,– пояснила Сара.
Арасели склонила голову набок и, протянув руку, коснулась пирсинга в ухе Ника, а затем принялась рассматривать его тату. Перед моим мысленным взором предстал образ Хейли, только на этот раз я не испытывала боли и тоски. Не в этот раз.
Я подошла и опустилась на колени рядом сНиком.
