Журналисты говорили, чтомы были сводными братом исестрой, рассказывали истории наших родителей… Нашажизнь превратилась вцирк столпами зрителей, итеперь, когда они рассказали все оНике, посвятили себя тому, чтобы выследить меня иобсудить мою внешность иодежду… Полное безумие. Ячуть неупала, когда увидела нас двоих вместе наобложке журнала светской хроники. Заголовок гласил: «Золотой холостяк Николас Лейстер наконец-то остепенился истал отцом вдвадцать пять лет. Когда прозвучат свадебные колокола?»
Я немогла поверить.
Зашла вквартиру злее, чемкогда-либо. Янехотела становиться публичной фигурой иуж тем более нехотела, чтобы мою жизнь продавали, какчертову мыльную оперу.
Когда я вышла излифта, стала искать Ника инашла его вмаленьком спортзале. Всямоя злость улетучилась, когда я увидела, какон сидит безрубашки, поднимает гирю левой рукой, делая восстановительные упражнения, которые прописал доктор.
Черт… какмы могли непопасть взаголовки, когда этот человек выглядел так, будто только что вышел изчертового голливудского фильма?
Я ошеломленно смотрела нанего, пока он незаметил мое присутствие. Онулыбнулся мне иопустил гирю напол междуног.
–Привет, Веснушка,– поприветствовал он меня, схватив полотенце ивытирая лицо ируки.
Я хотела сказать ему неделать этого, потому что пот, стекающий поего израненному животу, былзахватывающим зрелищем, ноя оставалась наместе, когда он встал иподошел комне.
–Всехорошо?– спросил он, поцеловав меня вщеку.
Вот еще один момент, который портил мне настроение: никто изнас неприкасался друг кдругу, всеограничивалось нежными поцелуями. Ябоялась, чтоон нехочет ничего делать, потому что его раны все еще болят, хотя, если он уже справляется стяжестями, чтомешало ему сделать сомной все то, чтоприходило мне вголову каждую ночь, когда я спала рядом сним?
Может быть, дело втом, чтоя больше ненравилась ему: ястала толстой, живот уже мешал нам обниматься… Может быть, ябольше небыла привлекательной? Яприходила вужас приодной мысли обэтом.
Ник заправил прядь волос мне заухо исердито посмотрел наменя.
–Чтотебя беспокоит?– спросил он, глядя наменя глазами, которые сводили меня сума.
Я хотела поцеловать его, прикоснуться кего твердому, подтянутому животу, чтобы он прижал меня кстене изанялся сомной любовью. Ноя решила держать рот назамке. Нехотела просить отом, чего он явно нехотел мне давать.
–Ничего… Яустала, пойду вдуш,– яповернулась, чтобы выйти изкомнаты, ноНикудержал меня заруку, ищанамоем лице какой-то знак, подсказку, которая объяснилабы, что, черт возьми, сомной нетак.
–Этоиз-за журналистов?– спросил он, нежно целуя меня подухом.
Я закрыла глаза иприслонилась кстене.
–Нет… япросто хочу принять душ илечь спать.
Теперь он поцеловал меня влоб. Этобыло очень нежно.
–Рано илипоздно они отнас отстанут, Ноа… Этотолько вопрос времени, очень скоро они начнут приставать кдругой паре, этоведь Голливуд.
Он погладил мою руку.
Я почувствовала ярость иостановила его ласку, схватив зазапястье.
–Прекрати бояться коснуться меня, какбудто я фарфоровая кукла, Николас.
Я увидела, какего глаза распахнулись отудивления, прежде чем вырвалась изего рук инаправилась кспальне.
Я посмотрела накровать… Напроклятую кровать, гдеон точно занимался этим сэтой чертовой Софией Эйкен, иеще больше разозлилась.
Конечно, онабольше непривлекала его или, покрайней мере, онловко это скрывал, чтоменя успокаивало.
Когда я достала пижаму изшкафа, Никпоявился вдверях спальни и, прислонившись ккосяку, хмуро посмотрел наменя.
–Чтоты имела ввиду?
–Ничего,– ответилая, желая раздеться, номне стало стыдно, чтоон увидит меня обнаженной вмоем состоянии. Слезы подступили кглазам, ия приложила все свое самообладание, чтобы недопустить, чтобы они потекли, выдав меня изаставив чувствовать себя еще более жалко.
–Ноа…– начал он, приближаясь комне.
–Послушай, японимаю, чтоты больше ненаходишь меня привлекательной. Ноесли ты нехочешь ничего сомной, тонеобращайся, какс чертовой младшей сестренкой, Николас.
Я направилась вванную, ноон поймал меня иприжал кстене. Егоруки были пообе стороны отмоей головы, оннаклонился, чтобы посмотреть мне вглаза.
–Очем ты, черт возьми, говоришь?– язаметила, чтомое последнее замечание подействовало нанего также сильно, каки наменя.
Я глубоко вздохнула, пытаясь контролировать свои гормоны из-за того, чтоон был так близко, полуобнаженный иневероятно красивый. Язаговорила снова.
–Яговорю отом, чтоты неприкасался комне несколько месяцев. Япрекрасно знаю, чтостала толстой ичто ты больше ненаходишь меня привлекательной, ноя нежелезная, понимаешь? Тытам тягаешь гири, полуголый, какбудто уменя больше нет глаз, какбудто я стала беременной женщиной, которая только идумает что оподгузниках, кроватках иплачущих детях! Уменя тоже есть потребности! Тыдумал обэтом? Янемогу совладать сгормонами, аты нехочешь!..
Его рот заставил меня замолчать глубоким поцелуем. Язакрыла глаза, ивсе, чтоя говорила, испарилось изголовы. Онприжал меня кстене, егоязык встретился смоим. Япочувствовала, насколько он был близко, ирастаяла вего объятиях. Через минуту он отстранился, тяжело дыша исверкая глазами.
–Ядосих пор удивляюсь тому, какработает твоя голова, Веснушка, нодаже намеки нато, чтоты мне больше ненравишься, этооскорбление, которого я тебе непозволю,– строго сказал он, отходя отменя.– Еслия неприкасался ктебе стех пор, какмы вернулись, тоэто потому, чтодумал, чтоты нехочешь меня.
Мое сердце учащенно забилось.
–Почему ты думал, чтоя нехочу тебя?– ответилая, всееще дрожа устены.– Яждала, когда ты поправишься, ноты неделал ничего, чтобы показать, чтохочешь этого, никогда, Николас.
–Черт, Ноа… какаяже ты глупая.
Недожидаясь ответа, онстянул мое платье через голову. Янервно дрожала отпредвкушения истраха, чтоему могут непонравиться изменения, которые претерпело мое тело.
Он осмотрел меня сног доголовы, пробежав глазами помоим новым изгибам.
–Скажи… чтоты хочешь, чтобы я сделал стобой?
–Что?!– воскликнула я сдавленным голосом.
–Видимо, япренебрегал потребностями моей любимой девушки… Скажи, чтоты хочешь, чтобы я сделал стобой, ия сделаю это длятебя.
Еслибы он несмотрел наменя иего штаны небыли так явно натянуты, этозвучалобы так, будто он говорит это изчувства долга, но, черт возьми, язнала этот взгляд лучше, чемкто-либо.
–Прикоснись комне,– дрожащим голосом попросилая, предвкушая его ласки.
–Где, Веснушка?.. Естьмного мест, гдея могу прикоснуться ктебе, имнебы нехотелось снова обращаться стобой так, будто ты моя младшая сестренка.
