Эта поездка моглабы быть совсем другой, ямоглабы вести вэтом самолете гроб… Ана этой неделе организовывать похороны, ане трансфер…
Я доболи прикусила губу.
–Ноа, подойди,– попросил Ник, протягивая руку иглядя наменя встревоженно инервно.
–Ячуть непотеряла тебя, Ник,– сказалая, глядя нанего.
–Язнаю… ноя здесь, Ноа…– сказал он, ерзая вкресле, желая дотянуться доменя, ноне всилах встать.
Я тихо заплакала. Ядве недели сдерживала слезы, старалась быть сильной длянего, длясебя, дляребенка… Ноя небыла сильной, наоборот, ябыла очень слабой…
–Ноа…– онпроизнес мое имя сдавленным отгоря голосом, егорука все еще тянулась комне, ая продолжала плакать, наблюдая заним, словно парализованная.
–Тынеможешь умереть,– сказалая, вытирая слезы.– Тыслышал меня?!– закричалая, внезапно разозлившись нанего, насебя, навесьмир…
Ник глубоко вздохнул икивнул. Ноя еще незакончила.
–Тыобещал, чтонеоставишь меня, поклялся мне, чтоничто больше несможет нас разлучить! Иты снова чуть небросил меня!
Ник посмотрел наменя, ничего неговоря… нона его глазах выступили слезы.
–Мыведь уже решили, чтобудем воспитывать ребенка вместе!
Рыдания застряли уменя вгорле.
–Ноа…
–Чтобы я делала, еслибы ты умер, Николас?!– ябезутешно заплакала. Закрыла лицо руками, нев силах совладать ссобой…
Просыпаться поутрам, зная, чтоНиколаса больше нет… Неиметь возможности поцеловать его илиобнять, почувствовать его кожу, потеряться вего взгляде, никогда больше неощутить, чтотакое любить ичувствовать себя вбезопасности…
Через мгновение я открыла глаза, вытерла слезы ипосмотрела нанего.
Когда поего щеке скатилась слеза, япочувствовала, чтомое тело свело судорогой, чертов шок, заставил меня отреагировать. Яподошла кнему ипозволила обнять себя. Осторожно села кнему наколени иуткнулась лицом визгиб его шеи, безудержно плача ине зная, какостановиться.
–Мненикогда вжизни небыло так страшно,– призналасья, промачивая его рубашку слезами ичувствуя, какон дрожит подмоим телом.
–Язнаю,– согласился он, гладя меня поволосам икрепко сжимая.– Язнаю, потому что чувствовал тотже страх, чтоиты… Ноя неуйду, Ноа, яникуда неуйду…
Я позволила ему продолжать шептать мне приятные вещи. Явпитывала его запах, тепло, близость, стук его сердца, бешено бьющегося рядом смоим.
–Прости, чтонастояла приехать… Еслибы я непопросила тебя, этогобы неслучилось, этовсе моя вина, Ник. Яснова виновата втом, чточуть непотеряла тебя…
Николас крепко взял меня заподбородок.
–Тынив чем невиновата, слышишь?– яростно ответилаон.
–Еслибы я умела принимать то, чтоты хотел мне дать… Еслибы я небоялась снова быть стобой…
–Ноа… помолчи, хорошо?– оноборвал меня, азатем подарил поцелуй, который заставил меня вздрогнуть. Онпоцеловал меня так, какумел только он, поцеловал так, какхотел стех пор, какмы расстались… какя хотела, чтобы он поцеловал меня втот день, когда он сказал, чтоникогда больше несможет полюбить меня…
–Ялюблю тебя, Ник,– сказалая, когда он отстранился, чтобы дать мне сделать вдох.
Его глаза смотрели намое лицо, словно желая запомнить каждую мою черту. Яположила руку наего выбритую щеку ипогладила. Онпоцеловал меня вщеки, подбородок инос. Поднял мою рубашку иположил руку науже заметный живот.
–Ничто больше неразлучит нас, Ноа, клянусь нашим сыном.
Я крепко обняла его иуткнулась головой ему вшею. Нехотела двигаться, нехотела расставаться сним. Яобнимала его, пока мы оба незаснули.
Незнаю, через сколько времени я открыла глаза, но, видимо, яспала недолго, потому что мы все еще летели. Снаружи наступила ночь, инас освещали только маленькие лампы побокам кабины.
Ник смотрел наменя, рассеянно играя спрядью моих волос.
–Яникогда неговорил тебе, каксильно мне нравятся твои веснушки,– сказал он, лаская мою щеку, ухоишею своими длинными пальцами.
–Неговорил,– ответилая, несводя снего глаз.
–Ноя всегда думал обэтом… просто невыражал словами. Язнаю, гденаходится каждая изних, ия замечаю, когда появляются новые… Онисводят меня сума.
Я улыбнулась, забавляясь тем, скакой частотой он говорил отом, чтоя ненавидела, пока невстретилаего.
–Какты думаешь, уребенка будут такиеже веснушки, каку тебя?– спросил он, смеясь.
–Думаю, чтоумладенцев нет веснушек, Ник,– сказала я сулыбкой.
Его пальцы продолжали играть смоим животом.
–Онстал намного больше стех пор, какя видел тебя впоследний раз,– сказал он, проводя большим пальцем чуть выше пупка.
Я вздрогнула всем телом.
–Изящный способ сказать, чтоя толстая,– ответилая, скривившись.
–Тыидеальна. Яникогда невидел тебя такой красивой, каксейчас, любовьмоя.
Уменя закружилась голова оттого, какон смотрел наменя, ия потерялась вего удивительных голубых глазах.
Ивдруг я кое-что вспомнила.
–Тысказал, чтоуже придумал имя…– сказалая, снетерпением ожидая ответа.
Ник заправил прядь волос мне заухо имедленно провел большим пальцем помоей скуле.
–Да, яподумал ободном…– вдруг занервничалон.
–Обещаю несмеяться, если имя будет ужасным,– перебилая, улыбаясь.
Ник улыбнулся вответ.
–Ябы хотел назвать его Эндрю,– сказал он, глядя мне вглаза. Онбыл взволнован, ожидая моей реакции.
–Эндрю? Вчесть твоего деда?– спросилая.
Ник, казалось, расслабился, когда увидел, какя это восприняла.
–Да. Вчесть дедушки,– сказал он, несводя сменя глаз.– Онбыл дляменя человеком, накоторого я всегда мог рассчитывать. Любил меня идал мне самую важную возможность вмоей жизни. Онслепо доверял мне, оставив все свое наследие, ия знаю, что, еслибы он был жив, онбылбы очень счастлив, еслибы мы называли малыша его именем.
–Эндрю Лейстер,– проговорила я вслух.– Мненравится.
Ник поцеловал меня вгубы сдовольной улыбкой. Ябыла счастлива.
–Эндрю Морган Лейстер,– поправил он, отстраняясь ицелуя меня внос.– Онведь заслуживает носить фамилию деда, тебе некажется?
Я почувствовала, какмое сердце остановилось.
Я вспомнила оботце, имои глаза наполнились слезами. Никникогда непонимал, какя кнему отношусь, иликак, несмотря нато, чтоон сделал, часть меня все еще любила его. Ясама этого непонимала, ноэто было именно так. Человек неуправляет чувствами ине контролируетих. Ялюбила своего отца, несмотря навсе, чтоон сделал, девочка вомне все еще оплакивала его смерть.
–Нестоит,– ответилая, закусив губу.
