–Недумаю, чтомы сможем тянуть, норасскажем это, когда ты будешь готова, хорошо?
Ноа кивнула, ивскоре мы уже были вклубе. Былоочень шумно, ия попросил открыть длянас кабинку. Дженна все говорила иговорила оребенке, отом, какмы его назовем, гдебудем жить, вкакой цвет покрасим его комнату… Вскоре это мне начало надоедать. Ноапыталась подыгрывать подруге, нодаже Лайон, казалось, понял, чтоона переступает черту.
Лайон иДженна ушли танцевать, аНоастояла, наблюдая затолпой издалека. Вкакой-то момент Дженна вытащила ее натанцпол, иони немного потанцевали. Яследил закаждым движением Ноа, затаив дыхание, нопонял, чтосней что-то нетак, когда через десять минут она вернулась исела рядом сомной.
Ей было неочень весело.
–Хочешь уйти? Тыустала?– спросиля, когда вмоей голове зазвенели сигналы тревоги.
Ноа выдавила изсебя улыбку ипомотала головой.
Мы продержались еще час, ив конце концов я настоял натом, чтобы уйти. Язнал, чтосНоачто-то нетак, и, какбы она нипыталась скрыть это отнаших друзей, ядумал, чтовсе еще знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать ее душевное состояние. Мыпопрощались сДженной иЛайоном иушли. Обратная дорога прошла втишине. Ябольше немог этого выносить. Притянул ее ксебе иобнял.
–Скажи мне, чтотебя беспокоит.
Она обвила руками мою спину иприжалась щекой кмоей груди.
–Наверное, было неочень хорошей идеей выходить сегодня,– прокомментировалаона, неглядя наменя.– Всеэто уже недля меня, да? Вечеринки, ночные посиделки, университет… Яперестану быть собой, чтобы стать…
Я поднял ее лицо, чтобы заглянуть вее глаза.
–Тыостанешься собой, Ноа. То, чтоты станешь матерью, неозначает, чтоты изменишься.
Она покачала головой, нахмурившись. Казалось, вней шла внутренняя борьба.
–Нет, этонетак. Тыслышал Дженну, онатолько иговорила, чтооребенке… Теперь люди будут видеть меня только мамой. Ябольше небуду такой, какой была раньше, иэто пугает меня, потому что я даже неуспела понять, ктоя такая.
Я нехотел, чтобы она продолжала, нехотел, чтобы думала, чтоей придется отчего-то отказаться.
–Клянусь, тыостанешься той девушкой, которую я встретил три года назад, Ноа… Тойдевушкой, которая сводила меня сума, просто зайдя накухню ибросив наменя ядовитый взгляд, тойдевушкой, из-за которой я потерял «Феррари». Той, чтоиграла сомной в«Двадцать вопросов», той, чтохотела стать писателем, путешествовать, открыть приют дляживотных, научиться серфингу, той, чтоклялась целовать меня каждый день жизни. Той, чтооднажды сказала мне, чтонеможет иметь детей… Тыостанешься тойже,Ноа.
Она покачала головой ивысвободилась измоих объятий.
–Язнаю, ужасно так думать. Ялюблю этого ребенка, правда, люблю,– призналась она сглазами, полными слез.– Ноя нехочу его сейчас, понимаешь? Ядаже незнаю, чтоя буду делать завтра… Теперь я зависима оттебя, Ник, и, какбы ты нинастаивал насвоем желании вернуться комне, янемогу притворяться, чтопоследних нескольких месяцев небыло…
–Ноа…– начал былоя, ноона оборвала меня.
–Ясовсем непланировала это, нехотела… Знаю, этопрозвучит банально, ноя хотела выйти замуж, иметь дом, финансовую стабильность, работу, жизнь, прежде чем создать семью. Ничего этого уменя нет, всенеопределенно, ия боюсь родить этого малыша ине суметь дать ему самое лучшее.
–Унего будет все лучшее, Ноа, иу тебя тоже. Яздесь, посмотри наменя, яникуда неуйду.
Какмне заставить ее понять, чтомоя цель вжизни– сделать ее счастливой?
–Ноты… тыушел,– ответилаона, отдаляясь отменя, когда я протянул руку, желая прикоснуться кней. Яхотел, чтобы она успокоилась, хотел, чтобы увидела светлую сторону.
–Ядолжен был,– серьезно ответиля.– Этиполтора года, чтомы были вразлуке, изменили нас обоих, Ноа. Мынеможем продолжить стого, начем закончили. Янесделал тебя счастливой, нои ты причинила мне боль больше, чемкто-либо, кого я когда-либо знал.
Ноа, казалось, перестала дышать.
–Янесобираюсь выговаривать тебе все, чтобыло, япросто хочу, чтобы ты посмотрела навещи сдругой точки зрения. Судьба решила, чтомы снова должны быть вместе, этот ребенок вернул мне тебя, ия счастлив. Иты тоже будешь счастлива, Ноа, обещаю.
–Чтоесли наэтот раз я несмогу сделать тебя счастливым?
Я покачал головой ивзял ее лицо всвои руки.
–Этоневозможно…
Я поцеловал ее вгубы. Януждался вней больше, чемкогда-либо. Яхотел заняться сней любовью медленно, чтобы начать все счистого листа, хотел снова почувствовать ее кожу, услышать ее стоны ито, какона произносит мое имя. Снова иснова… Ноя обещал неторопиться.
–Ядолжен идти,– сказаля, прерывая поцелуй. ЩекиНоапокраснели, иона выглядела так чертовски очаровательно, чтомне пришлось собрать все свои силы, чтобы отстраниться отнее.– Япозвоню тебе завтра, хорошо?
Меня поразило то, чтоя увидел вее глазах, ия снова поцеловал ее. Когда я отстранился, прошептал:
–Если хочешь, чтобы я остался, просто скажи.
Ноа сделал шаг назад.
–Явпорядке.
Я почувствовал укол боли, нозаставил себя улыбнуться.
–Береги себя, Веснушка.
44
Ноа
Несмотря нанапряженный разговор сНиком накануне вечером ипосле того, какмы вместе пережили столько эмоций, например, узнали, чтоуменя будет мальчик ичто сним все впорядке, ясмогла заснуть так, какне могла уже несколько месяцев. Яспала какмладенец, номое пробуждение было нетаким приятным, какте часы, которые я провела взабытьи.
Повсему телу пробежала судорога, ана спине ишее выступил холодный пот. Янасекунду открыла глаза ивнезапно почувствовала ужасную тошноту, которая заставила меня побежать вванную, чтобы исторгнуть то немногое, чтобыло уменя вжелудке.
Боже.
Я долго стояла наколенях перед унитазом спотным лбом идрожащими ногами. Когда мне больше нечего было исторгать изсебя, япочувствовала себя всостоянии пойти вдуш ипопытаться оправиться оттого, чтобыло моей первой утренней тошнотой.
Разве натаком сроке это еще должно повторяться?
Все вмоем ребенке оказалось нетаким, какя всегда хотела илипредполагала. Да, каждая женщина– это целый мир, но, черт возьми… Ядумала, чтоподобное позади.
Втот день мне нужно было идти назанятия, нельзя было их пропускать, имне также нужно было вернуться наработу. Экзамены закончились, итеперь мне какникогда нужны были деньги. Когда я ушла из«ЛРБ», Саймон предложил мне работу всвоей старой компании, ия сказала, чтоподумаю. Теперь, когда я снова могла работать, япозвонила ему исказала, чтосмогу начать впонедельник, тоесть сегодняже. Былострашно признаваться, чтоя беременна, нобольше невозможно было этого скрывать.
Я оделась впышную юбку ичерный свитер, таккакне хотела залазить вджинсы. Вышла наулицу очень голодная, тошнота прошла, иединственное, чего мне хотелось, этосъесть все, чтопохоже наеду: чай, оладьи, тофу, пирожное, тирамису, такос, лапшу… Ябыла настолько сосредоточена наэтих мыслях, чтопочти незаметила, ктождал меня, прислонившись кчерному «Мерседесу».
