В мгновение ока Ливай выхватывает нож и разрезает мою футболку. Разорвав ее спереди, он видит отклеившуюся ленту, микрофон и аккумулятор. Он срывает их с меня, бросает на пол и топчет, пока аппаратура не превращается в груду сломанного пластика.
–Ты гребаная крыса,– говорит парень, и его голубые глаза светятся яростью.
–Ага, а копы будут здесь с минуты на минуту, так что даже не думай пускать его в ход,– говорю я, глядя на складной нож в его руке.
К моему изумлению и ужасу, Ливай лишь смеется.
–Я так не думаю,– бросает он.– В этом доме на каждом углу установлены глушители сигнала. Копы не слышали ни черта. А это значит, что никто не придет к тебе на помощь.
Каргилл кивает Сионе.
–Избавься от нее,– велит он.
Полинезиец хватает меня за руки и начинает тащить вверх по ступенькам.
–Нет!– кричу я.– Ты ведь не хочешь этого!
–Очень даже хочу,– равнодушно бросает Ливай.
Сионе тащит меня, словно тряпичную куклу. Ему не составляет труда подняться со мной на первый этаж, а затем пройти на настоящую кухню.
Я вырываюсь и бьюсь изо всех сил, но с таким же успехом могла бы пинать стену. Кажется, здоровяк этого даже не чувствует.
–Не надо!– умоляю я.– Если ты меня убьешь, Неро…
–Я не работаю на Неро,– ухмыляется Сионе.– Я работаю на Ливая.
С этими словами он смыкает свои ручищи вокруг моего горла и начинает его сжимать.
Последние две секунды своей жизни я посвящаю тому, чтобы представить, как бы поступил на моем месте Неро.
Я вспоминаю, что он мне говорил:
Ты всегда будешь уступать в размерах своим противникам, так что даже не пытайся играть честно. Целься в уязвимые места – глаза, нос, горло, пах, колено, стопа.
Изо всех оставшихся сил я наступаю Сионе на ногу. Затем бью его прямо в коленную чашечку. Огромная как столб нога подгибается, и хватка на горле чуть ослабевает. И вот теперь я со всей дури пинаю его по яйцам.
Согнувшись пополам, на мгновение полинезиец отпускает меня. Я выхватываю из кармана нож, который дал мне Неро и раскладываю его, как меня учили. Затем я вонзаю лезвие в плечо Сионе.
Я могла бы заколоть его в шею, но даже сейчас я не готова убить человека.
И это моя ошибка.
Как только я разворачиваюсь, чтобы бежать, Сионе хватает меня за лодыжку, лишая опоры. Я со всей силы падаю на живот. От удара об пол в моих легких не остается ни капли кислорода, а челюсти резко смыкаются, до крови прикусывая язык.
Полинезиец тащит меня к себе, пронзая яростным и смертоносным взглядом. Я переворачиваюсь на спину и пытаюсь пнуть его, но это бесполезно. Сионе чертовски сильный.
Он хватает меня за остатки футболки и рывком притягивает ближе. Мне в лицо летит огромный кулак.
В отчаянии я хватаю первое, что попадается под руку,– чугунную сковородку с плиты. Сковорода прилетает парню в висок за миллисекунду до того, как его кулак врезается в мое лицо. Сионе вздрагивает, и удар приходится на лоб. Однако он все равно достаточно сильный, чтобы перед глазами у меня засверкали звезды.
И все же мне удается схватиться за рукоятку ножа и вытащить его из плеча громилы.
Мы оба пятимся назад, в противоположных направлениях. У меня нож, а у Сионе – весовое преимущество. Он фунтов на сто пятьдесят
[51] тяжелее меня. Мы кружимся по кухне. Мой противник кажется слегка оглушенным, но по-прежнему смертельно опасным.
Тем временем я слышу шаги на лестнице.
Ливай вопит:
–Какого хрена там происходит? Только не говори мне, что не можешь справиться с одной мелкой…
В этот момент входная дверь падает под ударом полицейского тарана. Кто-то бросает в дом металлическую канистру, и она закатывается в коридор между кухней и гостиной.
Сионе смотрит на нее во все глаза, пока его мозг пытается вернуться в строй.
Я же бросаюсь к задней двери. Я успеваю открыть ее одновременно со взрывом. Свет и шум оглушают меня.
Взрывной волной меня выбрасывает на траву. Хоть я почти успела убежать, сейчас я ползу вслепую, а в ушах стоит звон. Но я не могу терять ни секунды. Я вскакиваю и бегу к заднему забору, видя перед собой лишь размытые очертания того, куда направляюсь. Я перепрыгиваю через забор, обдирая руки, но благополучно приземляюсь с другой стороны.
Во мне бурлит адреналин, мое тело велит мне бежать, бежать, бежать изо всех сил, прочь от дома Ливая.
Вместо этого я по-пластунски ползу через двор его соседа, возвращаясь в обход.
Я вижу, как полицейские толпой вбегают в дом Ливая с криками: «Всем лечь на пол! На пол!»
Похоже, прошло достаточно времени, чтобы Шульц начал беспокоиться. Или ему удалось уловить что-то из нашей беседы.
Это уже неважно. Шульц по уши занят, так что я справилась с задачей. По крайней мере, с большей ее частью. Осталось одно…
Зрение начинает возвращаться, хотя окружающие звуки до сих пор заглушает звон в ушах.
Я крадусь к дальним полицейским машинам, нацелившись на минивэн в конце оцепленного участка улицы.
Сделав глубокий вдох и пригнувшись, я перебегаю со двора соседа к водительской двери. Она не заперта. В замке зажигания нет ключа, но это не проблема. С помощью ножа Неро я откручиваю винты на рулевой колонке, затем снимаю изоляцию с проводов аккумулятора и зажигания. Я скручиваю их вместе, и приборная панель загорается. Бросив быстрый взгляд через лобовое стекло, я проверяю, что мои манипуляции не привлекли лишнего внимания. Полицейские смотрят в другую сторону, полностью сконцентрировавшись на доме.
Я хватаю провод стартера и поджигаю его от двух других.
Мотор оживает.
Бинго, мать твою.
Преодолев желание рвануть с места, я тихо отъезжаю от тротуара и уезжаю незамеченной.
Неро
Я не в восторге от идеи отправить Камиллу в дом Ливая. Особенно под опекой этого идиота Шульца. Но я верю, что девушка сможет за себя постоять. А полицейский заинтересован в том, чтобы сохранить своего информатора в живых.
И все же, отправляясь на дело, я рассеян больше, чем когда-либо.
И это плохо.
Потому что нам предстоит совсем не простая хрень. Я бы даже сказал, что волнуюсь, если бы признавал за собой подобные эмоции.
Так что давайте назовем это… «напряжение». Струна, натянутая во мне от макушки до самого копчика.
Часы показывают 22:02. Должно быть, Камилла прямо сейчас заходит в дом.
Черт, черт, черт, я уже сожалею о нашем плане. Казалось, что только так можно надолго занять Шульца. Но теперь кажется полным безумием назначать два дела на один вечер.
