–Я буду им,– говорю я.
–Ты?– презрительно усмехается Ливай.
Я вырываю руку из его хватки.
–Да,– отвечаю я.– Я знаю гораздо больше народа, чем Виктор. Люди приезжают в мастерскую каждый день. Возможно, я смогу даже удвоить выручку Вика.
–Я думал, ты хорошая девочка,– подозрительно говорит Каргилл.– Я слыхал, ты даже член не сосешь при включенном свете.
–На освещение мне плевать,– говорю я.– Но к твоему я не притронусь ни за какие деньги.
Ливай фыркает.
–Ты тоже не в моем вкусе, стерва в костюме Джастина Бибера.
Я бы сказала парню, что он похож на крутую мамашу, но решаю оставить это при себе. Если мне нужен компромат на Каргилла, придется с ним сработаться. А если это единственный способ избавиться от Шульца, что ж… Выбора у меня нет.
–Я на многое готова, чтобы мой брат пошел в университет, а не застрял здесь, как остальные.
Ливай усмехается.
–Бывал я в университете. Там крутится больше наркоты, чем во всем этом городе.
–Ну что ж, а еще там выдают дипломы.
Ливай оглядывает меня в последний раз.
–Ладно,– говорит он.– Приходи ко мне завтра.
–Отлично. Приду.
Я отворачиваюсь, стараясь не выдавать учащенное дыхание.
Супер. Я теперь драгдилер.
Настроение у меня не самое праздничное, но, во всяком случае, теперь мне будет что рассказать Шульцу, когда он позвонит в следующий раз. Если его к этому времени не собьет автобус.
Неро
Я не планировал заезжать на Уокер-драйв. Я знаю, что участвовать в гонках глупо. Но меня тянет туда снова и снова. Все дело в запахе высокооктанового топлива и в том, как рычит под капотом мотор, словно дикий зверь. Машина жаждет гонок, как лошадь – скачек.
А я хочу быть тем, кто сидит за рулем.
Время замедляется. За четырнадцать секунд ты можешь прожить целый год. Я вижу все – каждый камешек на тротуаре, каждую каплю влаги на лобовом стекле. По вибрации рычага переключения передач под моей ладонью я ощущаю работу двигателя.
Здесь я разбил свой «Бел-Эйр». Это была плохая ночь. Я был чертовски зол. В такие моменты мне хочется спалить дотла весь этот гребаный город. Не знаю, чем вызвано такое желание. Видимо, со мной что-то не так.
Когда я чувствую боль, мне хочется еще больше боли, больше ярости, больше жестокости.
Возможно, дело в том, что от боли невозможно избавиться. Ее можно лишь попытаться выжечь.
Так или иначе, сегодня в гонке участвует Мейсон, и я хочу посмотреть на это.
Его «Супра» соревнуется с «Импрезой» Винни. Это дружеская гонка, на кону всего две тысячи долларов.
Когда машины выстраиваются на старте, я замечаю, как подъезжает знакомый красный «ТрансАм» исо стороны водителя выходит Камилла Ривера. Она болтает с бывшей Мейсона.
Это так странно. Я годами не видел Камиллу, а теперь мы пересекаемся уже второй раз за неделю.
Белла Пейдж тоже тут – в компании Гриши Лукина. Он русский. Гриша родился здесь, но его отец – олигарх старой школы со связями в «Братве». Сейчас моя семья не в ладах с «Братвой». Русские все еще не выбрали нового главаря, с тех пор как Гриффины застрелили старого.
Но мы давно знакомы с Гришей, так что все должно быть нормально. Во всяком случае, достаточно нормально, чтобы не выйти за рамки приличия.
Мы встречаемся взглядами, и Лукин коротко мне кивает. Я отвечаю тем же. Я сижу на капоте «Мустанга», попивая солодовый ликер. Дрянь редкостная, но с ним как-то повеселее. Все равно ничего лучше в магазинчике на Куинси-стрит не нашлось.
Мейсон и Винни срываются с места и несутся по дороге. «Импреза» стартует раньше, но в конце концов «Супра» настигает ее, и Мейсон вырывается вперед.
Глядя на гонки, я тоже хочу принять участие. Я снова чувствую этот зуд, когда в голове сумбур, а мысли путаются, и единственное, что может помочь прояснить сознание,– это мчаться по дороге со скоростью сто шестьдесят миль в час
[31].
–Добавь меня в список участников,– говорю я Карло, который сегодня управляет гонками.
–Против кого?– спрашивает он.
–Плевать.
Я готов соревноваться с кем угодно. Дело не в деньгах. Дело в азарте.
Я замечаю Камиллу – она беседует с Ливаем Каргиллом и кажется раздраженной. Это неудивительно – даже в обычных обстоятельствах Ривера та еще колючка. Но на Ливая она раньше не нападала. Возможно, узнала, что тот использует ее брата, чтобы толкать дурь.
Ей стоит быть осторожнее. Может, Ливай и выглядит как позер, но у него дрянной характер. Порой богатенькие сынки бывают хуже самых отъявленных головорезов – так сильно им хочется доказать свою крутость.
Я чувствую, как напрягаюсь. Мои глаза неотрывно следят за этими двумя, в особенности за Ливаем. Я жду, не потянется ли он к своему карману и не поднимет ли на Камиллу руку.
Не знаю, какое мне до этого дело. Мы с Риверой даже не друзья.
Думаю, я в чем-то уважаю эту девушку. Она не банальная, в отличие от подружек Беллы, и от нее не разит отчаянием, как от самой Беллы. Камилла… настоящая. Она такая, какая есть, и не извиняется за это. В этом есть честность.
Возможно, именно поэтому Пейдж и ненавидит Камиллу. Потому что так сильно пытается быть самой красивой, самой желанной и самой очаровательной, но прекрасно понимает, что это не работает. И тут приходит эта девчонка, которая даже не пытается строить из себя что-то. И это словно пощечина для Беллы, ведь как она может победить, если Камилла не участвует в игре?
А может, я просто пьян.
Я понятия не имею, что за хрень творится в башке Беллы Пейдж. Зато я вижу, что она снова взялась за Камиллу, затеяв очередной бой в их бесконечной войне.
Я соскальзываю с капота и подхожу ближе, чтобы послушать.
–Как жаль, что у тебя есть только эта груда металлолома,– говорит Белла,– а то ты тоже могла бы поучаствовать. Но тебе остается лишь смотреть. Таков удел всех неудачников – молча стоять в тени и наблюдать, как проживают свою жизнь более интересные люди.
–Ты удивишься,– спокойно отвечает Камилла.
–Чему?– спрашивает Белла.
–Тому, как быстро может ездить это потрепанное ржавое ведро. А еще тому, как мало людей сочтут тебя интересной.
Белла вспыхивает. Каждый раз одно и то же – она пытается подавить Камиллу, и это всегда выходит ей боком. Стоило бы сдаться много лет назад.
–Сомневаюсь, что твоя тачка доползет до финиша раньше, чем наступит рассвет,– говорит Пейдж.
