–Для него – да,– жестко припечатала Лаисса.– А для нас в самый раз. От этого мы и начнем. Что его насторожило? Почему он вообще полез ворошить тот муравейник?
–Твари слишком часто стали ему попадаться. Варан подозревал, что кто-то из кукловодов играет против него. Или готовится сыграть.
–Стоп.– Ищейка внутри Лаис на этих словах сделала стойку.
Все замерли и даже дышать перестали, опасаясь ей помешать.
–Не то… Не так… Нет!– внезапно встрепенулась она, сообразив, наконец, что ее зацепило во фразе ресса.– Не вокруг него много. Их вообще стало много, если даже в Прауте появился один из них.
Она задумалась еще на несколько секунд, а потом словно очнувшись посмотрела в глаза сначала Ретену, потом Эрдари.
–Их не делали. Их делают. Сейчас. Дари, то, что похоронено в твоей башке – об этом. Потому ты им так нужен. Точнее наоборот – не нужен. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы такая информация всплыла. Потому они и всполошились. И десять лет держали здесь эту тварь именно поэтому. Думай, мальчик. Ты должен знать!
–Возможно, все-таки архивы?– вмешался Ретен.– Может, Варан как-то сумел к этим… изготовителям подобраться? И оставил записи? Или бумаги на эту тему?
–Тогда думай ты,– развернулась к нему девушка.– Сам.
–Понимаешь, когда ты сказала, что начальник меня от чего-то берег, то была права. Я это теперь очень хорошо вижу. Слишком часто в последнее время меня отправляли с поручениями… ну, скажем, не моего уровня. Лишь бы подальше. Но думать я конечно все равно буду.
–По крайней мере, теперь не придется тыкаться вслепую. Знаем, что искать,– Лаис попыталась не утратить оптимизма.
–Слабое какое-то утешение получается,– хмыкнул Дари.
–Что опять голодный?– обернулся к нему ресс.
–Почему?– насторожился Пепел.
–Невеселый потому что.
–Точно!– обрадовался мальчишка.– Ужинать пошли. У них из кухни такими ароматами несло, что я слету готов был наняться туда тарелки мыть.
–Языком?– хихикнула Лаис.
–Конечно. Чем же еще?– Дари рванул к двери, на ходу натягивая ненавистный чепчик. Ради здешних деликатесов он готов был вытерпеть и не такое.
Вечер продолжился и после ужина, который и вправду оказался выше всяких похвал – в таких делах нюх Пепла не подводил никогда. Программа развлечений оказалась приятной, насыщенной и ненавязчивой. Для начала вниманию публики было предложено выступление некоей знаменитой оперной дивы, имя которой большинство присутствующих услышали явно впервые. Впрочем, прекрасно поставленное контральто никого не разочаровало, и следующий пункт программы – танцы, тоже смог похвастаться вниманием довольных пассажиров.
Именно к танцам выяснилось, что популярность Лаис не только не угасла, а наоборот, достигла немыслимых высот. Видать, скучающей публике нечем было себя занять кроме сплетен, вот они и посплетничали. От души. О хорошенькой провинциальной невесте, ее забавной сестре и деспотичном папеньке на дирижабле знали уже абсолютно все. И теперь вокруг девушки увивались не четыре, а добрых полтора десятка кавалеров разной степени потертости, решивших, что это совсем не плохой способ скрасить путешествие.
Лаис, поначалу ошалевшая от такого внимания, в итоге тоже решила им подыграть – дабы не выходить из роли. А заодно подразнить Ретена, пристально следившего за всем этим буйством с видом нахохленного коршуна.
Но больше всех наслаждался ситуацией Пепел: передавал сестричке любовные послания со стихами и приглашениями; распределял танцы; таскал следом веер и сумочку; приносил сладкую воду и пирожные, разумеется, не забывая о себе, и устраивал еще целую кучу полезных и крайне забавных вещей, причем одновременно. А самое главное, старательно и подробно докладывал обо всем «папеньке», про себя делая ставки, когда же тот все-таки сломается и пойдет эту влюбленную кодлу резать.
Вечер еще не закончился, а девушка уже имела в коллекции два предложения руки и сердца, с десяток предложений сбежать от деспота-родителя прямо сейчас (видимо, на проплывающие мимо облака) и одно предложение письменное – от очень серьезного господина – с вложенной крупной купюрой и обещанием гораздо большего, если прелестница согласится жить в его гостевом особняке. Последнее Ретена заинтересовало особенно, и было понятно, что здоровым этот серьезный господин с борта дирижабля не сойдет. Хорошо если живым.
Увы, но главный приз так никому из ухажеров и не достался. Ретен, в конце концов потерявший-таки терпение, сгреб обоих «дочурок» вохапку, вырвал из порочного окружения и запер в каюте. После чего все призы получил сам.
Пепла ресс сразу выставил в меньшую из спален, по идее предназначенную как раз для папеньки. И лицо у него в тот момент было настолько… интересное, что Дари понял: если из-за его двери донесется хотя бы звук – вычтут. Мгновенно и без размышлений.
Раскрасневшаяся, слегка навеселе Лаис, была необыкновенно хороша, а ревность лишь добавила особый привкус страсти Ретена. Он едва сдерживался, когда раздевал ее, чтобы не взять прямо так и не испортить момент. Ведь было все-таки нечто особенное в том, чтобы любить друг друга в небесах, и очень хотелось сделать эту ночь незабываемой. Так что он отнес ее сначала в ванную – на руках, несмотря на боль в ране и суматошное сопротивление своего сокровища. Хотел сразу же включить для нее воду, но замер, почувствовав, что Лаис оказалась у него за спиной, тонкими пальцами расплетая косу и… неведомыми чарами заплетая душу. Он мог видеть ее только в зеркале – легкую, нагую, с потемневшим от желания взглядом и это тоже было… необыкновенно.
Потом он сам избавился и от одежды, и от личины господина Верена, шагнув к ней уже Ретеном, поймал в охапку и унес обратно в спальню. Где отпустил, наконец, себя на волю и брал свою Лаис с таким упоением, словно это было в первый раз. Не только между ними, а вообще, между мужчиной и женщиной. Чтобы чуть позже замирать от восторга и трепетной нежности, когда она брала его. Это была сказочная ночь. Как раз такая, какую они заслужили. А наступившее утро оказалось еще лучше.
И, демоны, наконец-то им никто не мешал!
Пепел, не на шутку впечатленный рессовой арифметикой, не рискнул будить их даже к завтраку – сходил в ресторан сам, где и перекусил за троих, всерьез объевшись нереально вкусным печеньем. Песочным.
Впрочем, через пару часов с роскошным летающим судном и всеми его чудесами пришлось расстаться – прибыли. В Грансе сходили все пассажиры и отправляли вниз последние грузы: конечный пункт маршрута. Публика, спускаясь из гондолы, тут же попадала в здание вокзала – в курортном и весьма популярном Грансе, в отличии от захолустного Праута, он был.
А одного серьезного господина прислуга выносила на руках – с ним случилась неожиданная неприятность. Ящики, принайтовленные на грузовой палубе, сорвались с креплений, как раз в тот момент, когда тот проходил мимо. Совершенно невероятное происшествие, никогда ничего подобного не случалось. Но еще более невероятным оно стало, когда сверху спланировала довольно крупная купюра, вообще непонятно откуда там взявшаяся.
