– Он мертв?
– Нет, – ответ прозвучал после небольшой паузы, за которую Дарэль как бы заглянул внутрь себя, – но это уже не имеет значения…
«Ах, уже не имеет?! – я завелась буквально с пол-оборота, теряя над собой последний контроль. – Ну это мы еще посмотрим, что у нас здесь имеет значение, а что не очень».
– Та-ак, а отряд, выходит, «не заметил потери бойца», – протянула я, поняв, что и для остальных услышанное тоже оказалось новостью. – То есть вы настолько быстро уносили оттуда свои задницы, заодно с моей, что просто забыли оглянуться?
Лицо Дарэля заострилось, скулы свело от сдерживаемого напряжения. «А ты ждал горячих благодарностей за проявленную самоотверженность? Не дождешься! Кто сказал, что я буду благодарной за подарки, оплаченные чужой кровью?»
– Значит, он жив? – и получив утвердительный кивок, подвела итог. – Ладно, раз вина моя, мне и разгребать. Я возвращаюсь.
Хисстэ не удивились, не оторопели и даже не вытаращились на меня. Просто равнодушно отвернулись – типа, что с сумасшедшей возьмешь? Лишь Тавель, знавший меня как облупленную, что-то очень тихо произнес сквозь зубы. Из гномьего репертуара, похоже. Да, все правильно он понял, от меня сейчас отмахнуться было не легче, чем от взбесившегося трактора. Развернувшись, я просто молча двинулась туда, откуда мы так резво прибежали. До остальных с некоторым запозданием, но все-таки дошло, что я не шучу.
– Никаких шансов, я уже считал, – Дарэль, вынырнувший непонятно откуда, встал у меня на дороге. – Даже если он не погиб на тропе, оркэ утянут его за собой и закончат начатое.
– Ах, никаких? Ах, ты считал? – мой голос сочился медом и тек сиропом, чтобы потом неожиданно лязгнуть зубьями капкана. – Так вот что я тебе скажу: если б ты поменьше занимался арифметикой, мы могли вернуться раньше! И эти гребаные шансы оказались выше. А теперь сдвинься с дороги, Буратино хренов, не хочу лезть в кусты, обходя такое бревно!
Он только зубами скрипнул, устроив мне любимую данами игру «гляделки». За моим плечом что-то тихо шевельнулось, и голос Тавеля произнес:
– Дарэль, оставь нас.
Тораи наконец обрел относительную подвижность, и на деревянных ногах отмаршировал метров на пять вперед по тропе. Ага, очень далеко для его чутких ушей. Ну да это не мои проблемы. Хочет слушать – я только «за».
– Инна, – попытался успокоить меня скариэ, – ты сейчас слишком жестока. Дарэль – друг Авелири… Даже больше чем друг. Но у него был мой приказ: если что-то случится – спасать прежде всего тебя.
– Больше чем друг? – озадаченно протянула я. – Это в том плане, что у вас принято, а у нас не очень?
Тавель коротко кивнул, подтверждая.
И вот тут меня затопила такая волна ледяного гнева, что вынесло все чувства, кроме запредельного спокойствия. «Ну ты и сволочь, кани тораи, какая же ты все-таки сволочь! Ведь с самого начала знал, что это тебя он остался прикрывать, а вовсе не меня. И все-таки позволил ему такое сделать. Приказ у него, видите ли! А теперь с помощью этого долбаного приказа ты пытаешься перевесить чувство вины на мою голову? Нет, сволочь – это еще слабо сказано!»
– Жестока, говоришь? – просипела я побелевшими губами. – Так вот, если все обстоит именно так, как ты мне только что обрисовал, то до сих пор я была еще слишком мягкой. Но сейчас действительно буду жестока: я возвращаюсь. Одна. И немедленно. Если успею догнать их в дороге – разведчика отобью. Закидать эту кодлу шариками силы у меня сейчас хватит, даже не сомневайся. Если нет – полезу за ним в норы. А этот «больше чем друг» пусть остается здесь. Рассчитывает шансы, раз оно у него так здорово получается. И пусть продолжает слушаться приказов, начальников и маму – это поможет ему жить долго, пусть и не слишком счастливо. Но мне-то, надеюсь, ты приказывать не собираешься? Учти, присяги я не давала.
– Ты всерьез думаешь, что я отпущу тебя одну? – голос Тавеля даже на полтона не изменился.
– Нет, не думаю. Ведь иначе тебе придется убивать сьеррина, да? А так не хочется…
– Инна!
– Ладно, не суть. Но знай, поскольку я тебя с собой не приглашала, то и совесть, в случае чего, мучить не будет. А вот если кто из «друзей» увяжется – не пожалею шарика и на него! Я не шучу, ты меня знаешь. Так что сдвинь с дороги этот «памятник дружбе и любви» и давай уже быстрее!
Тавель молча дернул бровью, и Дарэля с чуть ли не со скрипом «отнесло» в кусты. Честное слово, запоздай он с этим хоть на пару секунд, и я действительно пальнула бы по нему, настолько он меня разозлил. Остальные хисстэ впали-таки в ступор, провожая нас стеклянными взглядами. Я знала это даже не оборачиваясь – спиной чувствовала. И спиной же почуяла, что сзади, рядом с Тавелем, бежит еще кто-то. Именно почуяла, а не услышала – слушать там было нечего. Дарэль, конечно. Но гнать его, как обещала, не стала – не зверь же я в самом деле.
И, разумеется, ждать в овраге не остался никто.
– У вас своих не бросают? – скариэ спросил это, когда мы пробежали, уже порядочно.
– Да, Тавель, у тебя хорошая память. Вот так у нас никого не бросают.
– Как «так»?
– Даже не попытавшись ничего предпринять, просто что-то там посчитав. А тем более так не бросают своих. За своих у нас сначала рвут виноватых, затем подставляют собственную голову, и лишь потом считают, если еще останется чем. Такие уж мы есть – дикие. Да, мы живем именно так, хисстэ, может, потому и недолго, но я все-таки предпочитаю это, чем коптить вечность, вспоминая всех, кого оставил за спиной просто потому, что расчет был не в их пользу. Или не вспоминая.
Чуть подумав над тем, что сейчас выплеснулось словно само, я согласилась с этим. А все мои давешние рассуждения о «жертвах самопожертвования» уже не имели никакого значения. Правильно было так. И я закончила:
– Вессаэль был трижды прав, похоже, мы действительно никогда не поймем друг друга – слишком уж мы разные.
– Вессаэль был трижды неправ, – припечатал хисстэ. – Я понял. И они поняли тоже.
Он кивнул себе за спину, туда, где неслышными тенями скользили даны. Пятеро. Шесть вместе с Тавелем. Семь – вместе со мной. Семь, а не восемь, как раньше.
Восемь – очень несчастливое число у данааэ. Ну и что? А мне плевать! Зато у китайцев счастливое. И если уж мы ушли ввосьмером, значит, и вернемся так же. А вам, лаэда Судьба, придется немного подсуетиться и помочь, иначе мы с вами расстанемся. По причине моей безвременной кончины. И будете вы искать себе новое орудие для исполнения своих мутных планов.
Я шла первой, не пропуская вперед никого. Конечно следопыт из меня хреновый, но сейчас этого и не требовалось. Сначала двигалась по собственным, совсем не эфемерным следам, потом, после того места, где разведчик остался прикрывать наш отход – по следам крови.
Кровь… Как же много ее было. И сколько же ее у него тогда осталось, если здесь так много? Я знала чья она. И завязала на нее все свои связи в такой узел, что мы стали с этим даном, которого я и видела-то сегодня первый раз в жизни, словно одно целое. Я чувствовала его сейчас как себя.
