– Участь? Да еще и любую? Ну-ну… – вот теперь ему точно не показалось, улыбка промелькнула-таки по тонким губам стального, сбивая с толку.
– Хорошо, – неожиданно прервал снова провисшее молчание Тавель. – Ты сможешь пройти обучение. До самого конца. И я даже не буду настаивать на смене клана, потому что в отличие от тебя понимаю, кем Вессаэлю из воздушных предстоит стать. Потом. Пусть сейчас тебе и не хочется об этом помнить.
– Лаэд, – мальчишка не знал, что ближе к его глазам – смех или слезы, – я готов исполнить обещание и отдать вам свою жизнь…
– Перестань, – его порыв оборвали резко и жестко, – ни мне, ни стальному клану не нужна жизнь сына Далйетта. Считай это моим… нашим вкладом в твою риву.
– Спасибо, лаэд. – Каким-то седьмым или даже двадцать седьмым чувством он понял, что уместнее всего сейчас будет сдержанность. Вернее, не так. Сдержанность вообще казалась наиболее уместной при общении со стальными. И ему пора к ней привыкать, если он собирается стать одним из них. А он собирается!
– Не благодари. Только понимает ли лаэд, что он теперь глава своего клана? Понимает ли, что он теперь единственный из оставшихся у нас сьерринов?
«Да, понимает. Но разве изменится хоть что-нибудь от этого? Все равно он останется здесь и выучится всему. И тогда убийцы, сколько бы их ни было, не уйдут от ответа. И тот предатель, что открыл им двери, тоже от него не уйдет. Он найдет и достанет их всех – одного за другим. Или всех сразу. Это не важно. И боги должны быть на его стороне – он ведь прав! А значит, так и будет. Будет! Он это точно знает. И неважно, сколько времени для этого понадобиться – неделя, месяц или пара тысячелетий».
– Что ж, значит, так тому и быть. – Дверь открылась и закрылась столь же стремительно, как в первый раз, даже не успев привычно мявкнуть.
И Вессаэль снова остался наедине с собой и яростной надеждой, от которой впивались в ладони ногти в судорожно сжатых кулаках. Надеждой на то, что услышанные сейчас слова, прозвучавшие как пророчество, пророческими и станут. Ведь по-другому быть просто не может!
Ф-фух! Я вскочила с жесткой кровати, размазывая по щекам слезы и с трудом соображая на каком свете нахожусь. Это что сейчас было? Всего лишь сон? Или очередной глюк? Судя по тому, что меня до сих пор трясло – скорее уж второе.
Пытаясь успокоиться, подошла к открытому с вечера окну и вздрогнула – в предрассветном сумраке внутренний двор, куда оно выходило, выглядел точно, как в приснившемся видении. Даже ракурс абсолютно тот же. М-мать! Успокоилась, называется. Я с треском захлопнула створки и вернулась в постель. Ладно, будем надеяться, что это меня от смены обстановки так пробрало, а не от того, что крыша съехала окончательно. И будем, опять же, надеяться, что дальше я все-таки буду здесь спать нормально.
Кстати, не зря надеялась.
Первые дни в школе стальных вообще показались сплошным восторгом и удовольствием, еще бы – целая куча нового и интересного. Но потом, и довольно быстро, я поняла, что это самое «новое и интересное» почему-то все меньше и меньше занимают меня, а вот непонятная злость в собственной душе, появившаяся словно ниоткуда, становится все сильнее и сильнее.
Да уж, себе-то я могла признаться – мне не хватало Вессаэля, не хватало Лавириэль, не хватало остальных «мушкетеров», а редкие встречи с вечно занятым Тавелем никак не могли их всех заменить. Из-за чего у меня появился неплохой повод постоянно злиться на себя за сделанное. А чтобы заглушить это не слишком приятное чувство, я начала искать все новые и новые занятия, все яростнее налегая на учебу, в тщетной попытке хоть куда-нибудь сбежать от самой себя.
Классы, залы, снова классы, опять залы, с одной группой, потом с другой – к концу дня они сливались для меня в сплошную полосу страшной усталости. Единственное чего еще хотелось – так это лечь и заснуть. Что, собственно, и требовалось. А вот мои успехи на ниве учебы, как побочный, каюсь, результат, оказались просто поразительными. Через полтора месяца такой изнуриловки я могла на равных потягаться с любым учеником первого круга на мечах. Стреляла – лучше многих из них. Правда, из арбалета, а не из лука, ну да это никого особо не напрягало. В плане же магии легко могла заткнуть за пояс большинство ривессэ второго круга, несмотря даже на отсутствие той самой пресловутой инициации. Но тут уж моей особой заслуги не было – способности. Просто чистые врожденные способности, помноженные на эту малопонятную мне самой злость.
К началу весны ученики уже поглядывали на меня чуть ли не с опасением, а учителя – с недоумением. Все, кроме Тавеля. Тот смотрел загадочно, но вполне понимающе. И что это, интересно, он там понимал? Поделился бы уж и со мной тоже. А то как-то глупо это было, выглядеть озадаченной собственными успехами. В общем, жизнь постепенно вошла в колею, вдруг оказавшись удивительно пресной. И я с ужасом начала понимать – мне снова смертельно скучно. Опять!
Только редкие вечерние посиделки с Тавелем, перепадавшие мне время от времени, могли хоть как-то разогнать эту тоску. Одно его присутствие уже успокаивало, да и рассказывал он много чего интересного.
– Знаешь, – разоткровенничался тот как-то раз, по привычке подравнивая ногти длинным, смертоносного вида кинжалом прямо во время разговора, – а ведь именно Вессаэля можно считать основателем нашей школы. По крайней мере, он точно был первым чужаком, которого мы научили всему, что умели. И на него потом ссылались те, кто приходил к нам с такой же просьбой. Сначала лишь некоторые, потом почти все – в Войну Кланов это давало хороший шанс выжить. И как ни странно, но во многом именно школа помогла эту войну погасить. Очень трудно, знаешь ли, убивать того, с кем годы жил в одной комнате, делился украденным с кухни яблоком и прикрывал спину в поединке, пусть даже и учебном. А когда появились оркэ, школу вообще решено было сделать обязательной. Вот так оно все и вышло…
– И ты тоже, – кивнула я. – Основатель. Ведь именно ты ему это позволил?
Стальной замер. А через секунду спросил:
– Он тебе рассказал?
– Нет. Этого он мне не рассказывал.
Помолчали. А потом спросила я:
– Комната, в которой меня здесь поселили… Это ведь его? Так?
– Значит, увидела, – согласился Тавель сам с собой, глядя в окно. А потом все-таки ответил: – Да. Он там жил, когда проходил школу.
– Специально освободили? Для меня?
– Нет. Случайно вышло. Но когда я об этом узнал, менять не стал.
– Правильно, – согласилась я, – все равно деваться мне некуда. Так чего суетиться?
– Слушай, – он искоса глянул в мою сторону и вернулся к маникюру. – Ты сама своего дара не боишься?
– Нет. Чего нас бояться? От судьбы не уйдешь. Так у нас говорят. Догонит и перегонит. И наваляет. Кстати, – вдруг осенило меня, – ты ведь тоже не боишься. Того, что Вессаэль вернет себе титул несса. Потому что для вас он вроде как свой?
