– Триста пятый от воцарения Отарнов, – парень постарался не показать, насколько ошарашен вопросом. И добавил, чуть подумав. – Это тебя моей пентаграммой так приложило?
– Не надейся, – отмахнулась та.
Но теперь удивление пришлось скрывать ей самой – почти пятьдесят лет! С того вечера здесь прошло, считай, полвека! А там, где она… пряталась – меньше пяти. С другой стороны, чему удивляться? И такое тоже бывает. И даже не такое…
– Нет, – встряхнулась Анетте, окончательно выныривая из воспоминаний. – Выходит, не отец. Скорее уж дед.
– Ведьма! – опять выдохнул Тибо, но уже совсем другим тоном. – Сколько ж тебе тогда лет?
– И зачем оно тебе? – Анетте склонила голову набок. – Неужто опять на «вы» переходить собрался?
– Не-а, – хмыкнул тот.
– Значит, лишняя информация.
– Лишнее что? – очень уж по актерски почесал он в затылке.
– Лишнее то! Дурака-то не валяй, – и вдруг посерьезнела: – Кстати, про информацию… А твой дед не написал, о тебе он тому нюхачу сказал или нет?
– Нет, конечно. Не тупой же совсем. Напел, что, мол, с побродяжкой я каким-то утек, сразу, как оклемался. Ну, чтоб деревенские потом не добили.
– Побродяжка? – Анетте удивилась. – А если тому любопытному в деревне кто другой про целителя сказал?
– Не-а. Не могли сказать. Он тогда и в самом деле на бродягу похож был. Заболел как раз.
– Заболел?
– Падучая у него. И не спит совсем. Сейчас получше стало, свыкся уже, а тогда прям хреново было. И выглядел он тоже хреново. Но я тебе ничего не говорил!
– Н-да… Хороший целитель у тебя в наставниках. Оригинальный прям. Зато про недоучку теперь все понятно.
– Не знаю уж, кем ты его сейчас обматерила, но вообще-то я ему обязан. Много чем.
– Н-да… – повторилась она.
А потом резко сменила тему:
– Так. Насколько я понимаю, моих догадок насчет твоего отца тебе мало будет? Доказательств захочешь?
– Правильно понимаешь. Ритуал мне нужен. Тот, что я сам не смог.
– Ладно. Раз обещала – сделаю. Но пока я здесь к нему все готовлю, ты, будь добр, сгоняй в одно место и принеси оттуда… кое-что. Я скажу, как найти и как вытащить.
– Это и будет моя помощь тебе?
– Совсем дурной? Или прикидываешься? Нет, разумеется. Туда я и сама сходила бы. Но чуть позже. Как стемнеет, – она с сомнением осмотрела свой красный плюшевый костюмчик со штанами в облип, который дома носила.
Парень хихикнул:
– Да уж. Представляю, как ты в этом пойдешь. Хоть днем, хоть ночью. У нас тут фонари имеются, между прочим.
– Что, экстравагантно для ваших?
– Понятия не имею насчет вот этого слова, но я тебя за черта принял как раз когда твои ноги красные и мохнатые углядел. И вот это вот, – ткнул он в мокрые тапки, – на копыта похоже, только тоже кудлатые.
– Думаешь, ваши и на костер могут за такой дресскод затащить? – Анетте с трудом удержалась, чтобы не повторить за мальчишкой жест с чесанием в затылке.
– Красиво ты, конечно, материшься, я такого даже от деда не слыхал, а уж он умел, да…
– Не суть, – оборвала она его.
– Как скажешь. Но, боюсь, за такую одежонку тебя здесь не костер ждет, а бордель. А сначала, как и положено, в смоле и перьях обваляют и по городу поводят.
– Это что б всем той радости перепало? – мысль Тибса была, увы, и ясна, и жизненна.
– Угу. Потому, думаю, одним днем не отделаешься – улиц тут хватает.
– Ладно, – встряхнулась она. – Значит, еще и плащом для меня озаботишься. Должно же у вас тут что-то такое найтись?
– Я?!
– Ты, да. Пока я буду озабочена ремонтом твоего художества, – и Анетте ткнула в рисунок на полу.
– Может, новую сделать, а? – опять полез он скрести затылок, демонстрируя полное понимание уровня своих способностей.
– Может, и так. В любом случае ты пока лучше делом займись.
– Твоим?
– Ну если у тебя свои не выходят…
– Куда? – вздохнул будущая звезда целительской магии. – Куда идти нужно?
– В рысью слободу. Старая кузня там еще цела?
– Итить… – тоскливо протянул он, но смирился. – Кузня-то цела, кто ж ее тронет, но это ж сколько туда пилить…
– Вот и приступай, раз так, не трать время. А то рискуешь к началу сеанса опоздать, – ткнула она в пентаграмму. – Без тебя начинать придется.
– Шутишь, да? – опасливо покосился он на ведьму.
– Только это и делаю. Как попала в твое художество, так остановиться и не могу. Короче, подойдешь к кузне с левой стороны, если смотреть от бывшего входа, там камень рядом со стеной стоит, квадратный такой…
Когда парень ушел, прихватив плотную холщевую торбу из которой осторожно вытряс остатки своего ритуального инвентаря, Анетте, наконец, нашла время внимательно осмотреться вокруг. Чердак? Да, похоже. Но чистенький и пустой, без лишнего хлама и даже без особой грязи. И пахло тут вполне прилично – в основном пыльным деревом и лишь чуток птичьим пометом. Похоже, бывают здесь часто. А то и живут… Мансарда? Тоже возможно. Вон та куча тряпок вполне может оказаться свернутой постелью. Но, так или иначе, место неплохое, для ритуала в том числе – хоть в этом юный недоучка не ошибся. Так, а что у него тут с необходимыми для этого штучками?
Беглый осмотр показал, что мела, свечей и всего остального на новый рисунок хватит – парень оказался по-деревенски основательным и запасливым. А если так, и вправду лучше начать все заново. И не здесь, а вон в том углу…
Скрип рассохшегося дерева под чьими-то шагами она услышала, когда уже заканчивала с рисунком. Сначала даже значения не придала, подумала, это Тибс возвращается, и лишь потом дошло – нет. Идет кто-то потяжелее мальчишки. Но все, что успела – это подняться во весь рост и заслонить глаза от закатного солнца, лучом бившего через продушину прямо в лицо. А затем хлипкая дощатая дверь распахнулась и на пороге замер… старик? Первая мысль была именно такой. Но нет, при более внимательном взгляде становилось ясно, что этот высокий человек лишь сутул и худ, а не стар, несмотря на густую седину в длинных волосах.
Тот, в свою очередь, тоже несколько секунд ошалело рассматривал Анетте, медленно переводя неверящий взгляд с ее лица на одежду, на ноги, потом на рисунок пентаграммы и…
– Ведьма! – вдруг бросился он вперед, хищно вытянув окровавленные руки со скрюченными пальцами.
Глава третья
Нет, она, конечно, ведьма, кто бы спорил, и даже весьма опытная, но когда на тебя несется вот такое – растеряется кто угодно. Ведьмы, как оказалось, не исключение. Единственное, на что ее хвалило, это тоненько пискнуть и запустить мужику в лоб тем, что оказалось в руках. А оказалась там внушительная черная свеча, которую она как раз примеривалась поставить в середину пентаграммы. Но поставила, и весьма метко, в лоб этому внезапному борцу с нечестью. От души так приложила, с перепугу-то. Тот закатил глаза и рухнул прямиком к ее ногам. Без чувств. Аннете для чего-то проверила, что до рисунка он не добрался и линии не испортил, и лишь потом выругалась. От души.
