- Вы не посмеете!
- Это почему же? – искренне удивился глава охранного отделения. - Тем более, есть масса оснований подозревать, что год назад моему личному знакомству с этим оборудованием поспособствовали именно вы. Так чего бы не ответить вам любезностью на любезность?
Швед сглотнул. Не удержался.
- Так вот, - Дробышев опять резко сменил тон, закругляясь с шутовством. – Уйдет этот номер в печать или нет – зависит сейчас только от меня. От моего звонка в типографию. Ну и немножечко от вас – от вашего желания со мной искренне пообщаться без… переезда в один из специфических кабинетов. Это понятно?
- Вы не посмеете, - механически повторили ему в ответ.
- Еще как посмею. Я же поделился с вами своими мотивами? И как по мне, выглядят они серьезнее вашего рефрена, который от постоянного повторения убедительней не становится.
После чего проникновенно заглянул в глаза собеседнику и снова поменял тон:
- Но знаете… На самом деле я вовсе не сторонник жестких мер, в отличие от тех, кого вы сами пытались пропихнуть в это кресло. Мне такое всегда кажется избыточным и неизящным. Так что я тоже предпочел бы другой сценарий нашего с вами общения.
- Какой же? – лица Скутвальссон все-таки не потерял, успешно вернув ему слегка скучающее светское выражение.
- Вы ведь догадываетесь, правда? Исключительно честное сотрудничество – нас с вами. А если совсем прямо, то с сегодняшнего дня работать вы будете только на меня. Или вас просто не будет. – Кивнул он в сторону газеты. – Совсем.
- То есть чтобы мне… быть, сейчас придется подписать некий контракт, по которому я буду считаться сотрудником вашей охранки?
- Придется, да. И даже не один. Я обвешаю вас ими как нерадивого демона, чтобы вздохнуть без моего позволения не смели, не говоря уж про какие-либо пакости. Извините, но уж очень скользкий вы тип. А потом мне понадобятся все расписки от тех, кому вы платили, и кто принимал ваши услуги. Прежде всего я имею ввиду правительство – с остальным пока можно подождать…
- Зачем? – перебил его собеседник. – Зачем я вам в качестве агента? Да еще и весьма недобровольного, что подразумевает для вас массу сложностей?
Но хозяин кабинета даже не подумал обидеться на такую невежливость. Он ее мимо ушей пропустил:
- Ну надо же хоть как-то исправлять все, что вы здесь устроили?
- Собираетесь с моей помощью возвращать тех, кого из-за меня же и лишились? Ваших сильных механиков? Изящно, признаю.
- Это люди, Скутвальссон! – чуть подался вперед глава охранного отделения. – Люди, а не чемоданы, чтобы вы таскали их туда-обратно по своей прихоти. Поэтому с вашей… э-э… помощью, я собираюсь прекратить здесь беспорядки! А уж вернуться потом или нет – они решат сами.
Не дождавшись возражений, Дробышев опять откинулся на спинку кресла:
- Но для начала, в качестве, так сказать, жеста доброй воли, вы прямо сейчас выложите мне свою версию событий, случившихся год назад. Подробно и с деталями. И не дай вам боже соврать хоть в малости. Если с моими сведениями (весьма обширными, как вы уже поняли) не сойдется хоть один факт, придется перенести наше общение в другой кабинет, более для вас подходящий. Я понятно объяснил?
- Вполне, - несколько отвлеченно откликнулся швед, явно пытаясь просчитать варианты.
- Раз так – начинайте каяться. Поведав мне, например, кто из сильных механиков находился на Лиговском мосту, чтобы в нужный момент «завести» этот ваш прибор?
- Покаялся? – уточнила я, увидев, что Дробышев, сделал паузу, откинувшись на спинку кресла и на секунду опустив веки.
- Конечно. – Первым ответить мне успел Эльдар. - Даже не сомневаюсь в этом.
И тут же получил подтверждение от хозяина кабинета, в котором мы расположились – гораздо более комфортно, чем чуть раньше герр Скутвальссон:
- Да, Елизавета Андреевна. И покаялся, и подписал, и предоставил все, что требовалось. Поторговавшись всего-то около часа. Так что человек двадцать наших… э-э… правителей я теперь держу вот где, - показали нам бледный до синевы кулак. – И очень скоро они об этом узнают.
- А… - не сразу, но все-таки решилась я, - Анатоль?..
- Нет, - правильно понял меня Дробышев. – Ваш тогдашний жених не шпион. Просто болтливый дурак – от него Скутвальссон и узнал о документах, отправленных в патентное бюро. Ну а заполучить их оттуда оказалось делом техники и определенного количества денег. Тогда-то шведы одного из тамошних чинуш на будущее и прикормили. Вычислить кого именно труда не составило, бумага от Романа Андреевича, с подтверждением приема документов, весьма помогла.
- Спасибо, - от души вырвалось у меня. Все-таки думать, что мною крутили и пользовались сознательно, было крайне неприятно.
- Нет, это я благодарю вас еще раз, - выверено поклонился тот, – нарисованный вами кусок сыра оказался идеальной приманкой для нашей мышеловки.
- Это вы про схему? – усмехнулась я.
- Конечно. И еще. Ваша мысль, что прибор всего один, тоже оказалась правильной. И тоже пришлась очень кстати.
- Расскажете? – попросила я. – Удовлетворите мой профессиональный интерес?
- Расскажу, раз уж начал, - не стал тот спорить. – Только смотрю, его светлость все чаще поглядывает на часы? Торопитесь, князь?
- Да, - и не подумал смутиться Эльдар. – Я договорился о визите, и отложить его невозможно – до встречи с Шерстаковым обязательно нужно кое-что выяснить.
- Так, может, закончим нашу беседу чуть позже? Когда уже будем у адмирала? – предложил Дробышев.
- Нет, - придумала я выход. – Эльдар, давай встретимся прямо в Гавани? Иван Антонович сам меня туда привезет, когда мы здесь закончим. Хорошо?
- Хорошо, - не стал тот спорить и раскланялся.
А Дробышев поделился, наконец, еще одним кусочком информации:
- Елизавета Андреевна, вы же в курсе теперь, что герр Сигманн из университета Уппсалы скончался? Еще год назад?
- Да, эти сведения ваши люди мне передали, - насторожилась я. – Надеюсь, его смерти никто не поспособствовал?
- Что? А, нет. Совершенная случайность. То самое стечение обстоятельств, которые иногда все-таки происходят. Дело в другом. Как вы правильно догадались, папка, выкупленная шведами у нашего патентного чинуши, попала именно к этому почтенному герру. И именно он с вашим изобретением лично, на скорую руку пошаманил, вывернув наизнанку и превратив в столь своеобразное оружие. А потом умер, успев избавиться от полученных чертежей. Уничтожил, скорее всего – для того, чтобы после к нему не возникло вопросов относительно приоритета. Не суть, в общем. Важно другое: в его лаборатории ничего на эту тему не осталось. И вообще, остался лишь опытный образец, что он собственноручно собрал и передал Скутвальссону для кое-каких уточнений и проверок уже на местности.
