Так что да, я, в отличие от подружек, запомнила и громадные ангары, с двух сторон обрамляющие берега вырытой еще при Петре прямоугольной искусственной гавани, и небольшую верфь напротив, и самое главное – громадные паровые суда на рейде в заливе с висящими над ними еще более громадными дирижаблями.
Но второе посещение этого места запомнилось мне еще лучше.
Случилось оно всего год с небольшим назад – мы приезжали сюда с Ромой, заключавшим с флотскими контракт на мои акумеры. Вот тогда нам и показали всю эту красоту не только издали и внешне, но и внутри, устроив экскурсию к двигателям и основным механическим узлам. Устроили, конечно, для Романа, но перепало и той непонятной барышне, которую он зачем-то с собой притащил. Пускали меня везде и искренне развлекались, глядя, с каким азартом я пытаюсь залезть абсолютно всюду – тоже своеобразный аттракцион, но уже для принимающей, так сказать, стороны.
Так что да, сегодняшнюю картинку мне было с чем сравнить. И сделать вывод, что флотским в самом деле удалось сохранить очень многое, хоть и не все. Большая часть дирижаблей – два десятка, не меньше – сейчас стояли на приколе, распятые и пришпиленные к земле толстенными швартовочными канатами, и загораживали своими тушами часть панорамы на залив. Вынужденно стояли, как я прекрасно понимала, потому что слишком многое в них было завязано на сильной механике. И сильных механиках, соответственно – без кое-каких наших штучек они даже в воздух подняться были не в состоянии.
- До сих пор не могу поверить, к кому мы идем, - незаметно поправила я юбку самого официального из своих нарядов и тут же покосилась на разряженного в пух и прах, но при этом столь же официального Барятина – темное ворсистое пальто, строгий костюм с жилетом и цепью от часов, белейшая рубашка с запонками и галстуком… И шляпа, конечно же. Как без нее? Хотя в мундире, уверена, в такой декорации он все равно смотрелся бы лучше.
- А я до сих пор не могу поверить, что и в самом деле взял тебя с собой! – не задержался тот с ответом. - Вы в курсе, Елизавета Андреевна, что мастерски вьете из меня веревки?
- Кто бы говорил, - мельком глянула я на купленное вчера колечко, в который раз прикидывая, не станет ли оно мешать мне в работе? Нет, не должно вроде – маленькое и тоненькое. Но пальчик оно окольцовывало тот самый – невестин. - Далеко нам еще?
Не то, чтобы я капризничала… просто пару минут назад поняла: изящные новые ботиночки на каблуке здорово трут мне пятку.
- Вон туда, - показал Эльдар на одну из двух совершенно одинаковых игл кроншпицев, видневшихся чуть впереди. Ту из них, возле которой было выстроено небольшое, зато очень гармоничных пропорций здание управления порта. Увы, но подъехать на авто прямо туда оказалось невозможно – вместо дороги и парковки, возле главного входа был выстроен лишь причал для катеров. Адмирал балтийского флота, даже когда находился в столице, предпочитал их любому другому транспорту.
А то, что встреча у нас будет именно с адмиралом, стало ясно давно. Дробышев мог сколько угодно играть в таинственность и секретики, но закончились эти игры сразу, как только он озвучил место, где нас будут сегодня ждать. Это в здании адмиралтейства кабинет мог оказаться каким угодно и чьим угодно, здесь же, в Галерной гавани, распоряжался только и исключительно он – Кирилл Евграфович Шерстаков.
И это именно он, едва получив свой пост еще два десятилетия назад, начал превращать захолустный Петербургский район, считай, совсем деревню, в то, что мы видели сейчас – оплот технического прогресса, неприступную крепость и… свою вотчину, в которой благополучно и пересидел весь этот жуткий год. По слухам, даже сумев сохранить часть своих сильных механиков. Жаль, не всех. И жаль, не самых талантливых – люди с настоящей искрой почти никогда не шли служить, предпочитая развивать собственное дело. А с военными, и флотскими в том числе, сотрудничать через контракты.
Вернее, пересидел относительно благополучно, кресло Морского министра Императорского флота он все же потерял, вместе с упразднением этой должности как таковой, сохранив лишь звание адмирала. Но главное, что он сумел сохранить силу, которую после короткого периода анархии и растерянности, снова смог собрать в своих руках. Именно здесь, да.
Я оценила оставшееся нам расстояние, мазнула взглядом по часикам на запястье и прибавила шаг, решив все-таки опереться на локоть Барятина. Армейские и флотские терпеть не могли опозданий, это я усвоила еще когда мы с ними сотрудничали на ниве сильной механики.
А уже у входа в здание управления, прикинув, что мы все-таки успеваем, я остановилась и огляделась еще раз, убеждаясь, что все это мне не снится. И ровная, бликующая под холодным утренним солнцем гладь искусственной гавани, и крики чаек над ней, и йодистый морской воздух вокруг… И грозная техническая мощь, собранная здесь. А потом шагнула к лестнице, ведущей от входной двери сразу на второй этаж. Ступила, все еще заботливо поддерживаемая под локоток, на синюю с красной каймой ковровую дорожку, поднялась на два невысоких, выстроенных под углом мраморных пролета и оказалась прямо напротив выкрашенной в белый филенчатой двери. «Как в больнице» - подумалось мне.
- Как в казарме, - эхом откликнулся Эльдар, заставив вздрогнуть. Неужто выучился мысли читать?
Коротко постучав, он, не дожидаясь ответа, распахнул створку и пропустил меня в маленькую, но очень светлую приемную с огромным окном на залив:
- Госпожа Зарвицкая и князь Барятин, - без лишних церемоний назвался он поднявшемуся навстречу адьютанту.
Но присесть нам не предложили. Невысокий и немолодой офицер с очень ровно подстриженными усами, выйдя из-за письменного стола немедленно распахнул перед нами вторую точно такую же дверь, ведущую куда-то дальше:
- Прошу. Вас уже ждут.
Глава тридцать восьмая
Когда мы вошли, Дробышев уже был в кабинете – что и понятно. Во-первых, так заранее и договаривались, что каждый придет на эту встречу сам. Ну а во-вторых… Перед общей беседой хитрый змей наверняка захотел с адмиралом посекретничать и кое-что обсудить, вот и явился чуть раньше.
Увидев нас, он тут же обманчиво легко поднялся, хотя при ярком дневном свете, бившем сквозь кисейную штору, было заметно, насколько нездоровый у него цвет лица. Из давних еще оговорок Аршанина, как раз тогда и сумевшего утащить из охранного отделения кое-какие бумаги, я знала, что во время событий годичной давности Ивану Антоновичу и самому довелось на пару дней стать клиентом собственных подвалов. Похлебать этой кухни изнутри, так сказать. Возможно, в той же самой камере, где держали отца и Рому. Или в соседней. Или… Неважно! Важно, что он-то в итоге выбрался, сумев от души отблагодарить тех, кто лишил его здорового румянца, а они нет. Их потом, когда глава охранного отделения снова занял свой кабинет, привезли и выдали домашним для похорон…
Я на секунду зажмурилась от накативших эмоций, а потом сочла это хорошим и уместным напоминанием, что терять мне уже нечего. И привычным усилием воли сумела-таки справиться с собой – как раз к моменту, когда Дробышев закончил лобызать мне пальцы:
