Кстати, про общество… Мама не звонит мне больше, бывший тоже не тревожит. Несколько дней мы проводим в своем уютном мирке, только Мирон ездит в город по делам. Нам с Матвейкой для прогулок вполне хватает поселка. Все идет так хорошо… Но в один из поздних вечеров про нас вспоминают.
Звонит мой телефон. Номер незнаком, но я не могу проигнорировать. Как бы ни было, у меня престарелые родители. Мало ли что. С тревогой отвечаю.
—Да.
—Лада?!— то ли спрашивает, то ли утверждает женский голос.— Нужно поговорить!
Вот теперь узнаю — это Сюзанна.
—О том, как ты помогла украсть моего ребенка? Как ты могла? Ведь ты тоже женщина.
Сюзанна злобно усмехается.
—Только главное женское предназначение я не выполнила! Потому что была верной Мирону! А ты можешь похвастаться таким поступком? Как только узнала, что малыш от Красильникова, сразу переметнулась от мужа!
Я уже начинаю привыкать, что окружающие перевирают факты в пользу своего мнения.
—Тебя это в любом случае не касается,— даже не хочу спорить.
А вот Сюзанна просто так не сдается.
—Иван — мой давний друг! Да и за Мирона я беспокоюсь по старой памяти, раз у него отключились мозги. Лада, ты должна вернуться к мужу. Тогда он заберет заявление на Красильникова. Ты же не хочешь, чтобы биологического отца твоего ребенка посадили?
Если пару секунд назад я чувствовала только раздражение, то сейчас обмираю. Иван все-таки решил вредить Мирону!
—Мирон защищал меня и своего сына!— мне не хватает дыхания.
—На вас никто не нападал,— отбивает мяч Сюзанна,— Красильников просто накинулся на Ваню, как зверь. А все ты загадила ему мозги!
Господи. Мне сейчас все равно на оскорбления Сюзанны, только бы Мирон не пострадал.
—Иван должен забрать заявление!
—А ты, как жена, обязана быть рядом с ним. Люди и не такое прощают.
Ну да, как будто я ушла из-за разбросанных носков.
—Ваня сам меня продал. Он должен признать, что назад дороги нет. И не портить жизнь Мирону!
Сюзанна начинает терять терпение.
—Хватит!— повышает голос она.— Не тебе диктовать, кому что делать. Возвращайся к Ивану, работайте над своей семьей. Тогда ты точно сможешь уговорить его, и у Мирона не будет проблем. Прошу, потому что сама до сих пор неравнодушна к Красильникову.
Да, Сюзанна выставляет себя хорошенькой. Но почему мне кажется, они с Иваном заодно? Впрочем, это неважно.
—Я не хочу возвращаться к Ивану!
Собеседница фыркает.
—Ясно, для тебя есть только ты и твои «хочу». Но подумай как следует.
Она бросает трубку. Господи! Если бы не сын, мне захотелось бы провалиться.
Мирон может пострадать из-за меня. Мама поддерживает моего бывшего мужа. У меня один путь — вернуться к Ивану. Но я физически не могу это всё принять!
Сажусь прямо на ступеньки лестницы, где разговаривала. Дышу, как будто тяжесть давит мне на грудь. Хорошо, работников уже нет в доме. А Мирон наверху с сыном, я же думала, мне предстоит важный разговор.
Боже, что делать? Наверное, выходом бы стало поругаться с Мироном и уйти. Он бы не знал о моей жертве. Просто вычеркнул бы из жизни и был на свободе. Но как я могу так с ним поступить? Что он почувствует, когда узнает, что я сошлась с Иваном? Это худшее предательство, после всего того, что Мирон для нас делал.
И наши отношения… Я разрушу самое прекрасное, что видела в жизни. А сердце Мирона будет просто растоптано! От жалости к нему у меня вырываются рыдания.
—Лада?
За спиной раздается голос, Мирон меня потерял. Но у меня даже нет сил встать.
—Что случилось?— он садится у подножия лестницы и у моих колен.— Что-то с отцом?
Он встревожен. Гладит меня по коленке, пытается заглянуть в глаза.
—Нет,— кручу головой,— Мирон, я… Мне…
Каждое слово как будто клубок с иголками.
—Тогда что произошло?
—Я не могу…
—Лада, ты можешь обо всем мне рассказать. Кто это был?
Смотрю в нашего цвета глаза, на родные сдвинутые брови. Глубоко вздыхаю.
—Мне звонила Сюзанна.
Из Красильникова вылетает непечатное слово, он со свистом выдыхает.
—Что наговорила тебе эта… женщина? Она оскорбила тебя? Я заблокировал все ее номера, охрана не пустит ее в офисы и поселок. Но она не унимается!
—Сюзанна говорила не о себе.— продолжаю обреченно,— Мирон, на тебя написал заявление Иван.
—И что?
Он даже как будто выдыхает. Я распахиваю глаза.
—У тебя будут проблемы с законом, Мирон! А если тебя посадят?! Иван требует чтобы я вернулась к нему взамен на твою свободу.
—Чего?!
Вот тут Красильников становится предельно напряженным.
—Сюзанна звонила и уговаривала тебе помочь. Сойтись с Иваном и убедить его оставить тебя в покое.
—Какая заботливая!— выплевывает Мирон.
—Я не знаю, что делать, Мирон…
Мужчина вдруг морщится как от боли. Садится со мной на одну ступеньку и берет меня за подбородок. Не грубо, недовольно жестко. Поднимает лицо на себя.
—Ты допускаешь мысль помириться с Иваном?
Из моих глаз снова катятся слезы.
—Я с ним не помирюсь…— почти шепчу.— Никогда не прощу его! Да он мне вообще не нужен! Я люблю тебя, Мирон. Но я больше всего на свете боюсь, что с тобой или с Матюшкой что-то случится. Я готова на всё, чтобы защитить вас.
Мирон качает головой.
—Лада…
Скользит рукой выше, к щеке. Притягивает мою голову к своей груди, прижимает к ней другой щекой. Гладит.
—Я смогу противостоять Ивану, от тебя не нужно никаких жертв.
—Мне страшно за тебя,— шепчу.
—Неужели ты в меня не веришь?— он говорит несерьезно.
Всхлипываю.
—По-моему, уже заметно, что я верю в тебя больше, чем во всех на свете. Если я как-то смогу помочь…
Он снова хочет видеть мое лицо. Разворачивает к себе, берет его в ладони.
—Просто будь моей.
От таких слов по всему моему телу бегут мурашки.
—Я хочу,— говорю, сама не понимая в каком смысле.
Мирон улыбается, накрывает губами мои губы. Этот поцелуй не похож на прошлые. Он не нежный и не жадный. Не игривый. Он настоящий как мои чувства к этому мужчине. И как его отношение ко мне. Наши губы когда-то создавались друг для друга. А языки, кажется, знали друг друга всегда.
