Убрав огненно-рыжие локоны на одно плечо, я застегиваю украшение на тонкой шее. Как бы невзначай провожу костяшками по декольте, очерчиваю верх пышной груди. Все в Вере стало еще соблазнительнее. Каждая округлость, каждый изгиб, каждая черточка.
Что она делает с собой? Или со мной? С нами…
- Тогда что это все значит? – не унимается, доправшивая меня с особым пристрастием.
- Я тебя замуж зову, - щелкаю крышечкой главной коробочки, внутри которой лежит кольцо с большим изумрудом в обрамлении россыпи бриллиантов. – Обручалки тоже купил, но мы можем их заменить, если тебе не понравятся.
Вера прекращает дышать, впиваясь взглядом в кольцо, и бледнеет.
- Нет, - отшатывается от меня, как от прокаженного. – Нет, - повторяет громче, с оттенком испуга, и уверенно смотрит мне в глаза. – Нет, нет и еще раз нет.
Отрицательно качает головой и сбегает от меня на кухню, ничего не объяснив.
Все это напоминает ситуацию после нашего первого секса. Но если тогда я сообразил, что к чему и чем вызвано ее поведение, то сейчас нервы на пределе.
- Не понял…
Сжав коробку в руке, шагаю следом. Нахожу Веру у раковины. Наполняет водой вазу, чтобы поставить цветы, как будто это единственное, что ее сейчас интересует.
Приближаюсь сзади, обняв ведьму и скользнув ладонями к животику. Наклоняюсь к ее волосам, вдыхаю сладкий запах ванили.
- Вера? – шепчу сквозь шум воды и, потянувшись, закрываю кран.
- Даже не думай, Костя! – развернувшись, она грозит мне пальцем. – Вот зачем ты? У нас ведь все так хорошо было, - тянет обреченно.
- Станет еще лучше, - обхватываю ее за талию, фиксирую, чтобы не вздумала улизнуть. - Вера, ты же все равно моя. Наша с лапочками, - веду носом по ее горячей щеке.
У нее скачет не только настроение, но и температура. Еще давление шалит, едва не доводя ее до обморока. Меняются пристрастия в еде и… сексе. Если я все понимаю правильно, то… с браком нам бы поторопиться. Осталось уговорить упрямую Веру.
- У меня был такой тяжелый развод, - жалуется, зато больше не вырывается из моих объятий. – Я чуть не потеряла все. Я не хочу опять проходить через это. Стоит лишь представить, что ты со своими возможностями можешь со мной сделать в случае развода, меня заранее трясти начинает. Ты же уничтожишь меня, если…
- Никаких «если», - укладываю палец на ее губы, смыкая их. – Я не собираюсь с тобой разводиться. Придется тебе жить со мной долго и счастливо.
- Костя, я люблю тебя, но именно поэтому боюсь все разрушить, - делится своими опасениями.
Не понимаю, радоваться мне, что Вера впервые прямо призналась в своих чувствах, или злиться на ее отказ. Выбираю нечто среднее, стараясь контролировать эмоции.
- Рыженькая, можно подумать, я не прошел через предательство. Или ты забыла, что я тебе рассказывал? – укоризненно смотрю на нее. – Однако после всего, что я пережил, я искренне хочу взять тебя в жены. Я доверяю тебе. Так кто из нас «циничный говнюк»? – издаю ехидный смешок.
- Получается, что я, - тихо соглашается. – Костенька, не знаю… Все так неожиданно.
- Обещай подумать, - иду на компромисс.
- Подумаю, - вздыхает с облегчением, нежно целует меня, объявляя перемирие, и обнимает.
Прижимается щекой к груди, успокаивается под стук моего сердца, пока я глажу ее по голове. Аккуратно, бережно. Главное, не идти против шерсти. Она точно кошка. До конца не прирученная, но это дело времени. Благо, у нас с ней оно есть.
Глава 40
Вера
- Рыженькая, ты беременна, - тихо и как бы невзначай бросает Костя.
От неожиданности выпускаю из рук пакет с сахаром – и белоснежные, искристые кристаллики рассыпаются по столешнице. Внушительная порция случайно попадает в чашу для замешивания теста. Больше, чем нужно для кексов, которые я решила приготовить на завтрак лапочкам.
Раздраженно бросив пакет и оттолкнув миску, я оборачиваюсь, пристрелив Костю недовольным, обиженным взглядом. Он тепло улыбается в ответ, будто его забавляют мои вспышки ярости на ровном месте, а потом невозмутимо делает глоток кофе и продолжает листать ленту в телефоне. Порой я сама удивляюсь собственному поведению и злюсь на себя, но Воскресенский непоколебим. Он как массивный камень на пути бурного течения реки: вода гладит его, но не тревожит.
Вот и сейчас Костя выглядит спокойным, умиротворенным и, кажется, даже… счастливым.
- Что? – стараюсь придать своему голосу будничный тон. - Ты перепрофилировался в экстрасенса-гинеколога? – смягчаюсь, чуть приподняв уголки губ.
Мне нравится находиться с ним на кухне каждое утро, пока он собирается на работу. Именно поэтому я всегда придумываю себе какое-нибудь занятие, чтобы суетиться рядом в те драгоценные минуты, когда он пьет кофе перед отъездом, и болтать ни о чем. Однако сегодняшний разговор мне не по нраву.
- С тобой я любую профессию готов освоить, - бархатно смеется, вставая из-за стола. Оставляет пустую чашку в раковине, подхватывает губку и принимается помогать мне с уборкой. - Вот, практически подрабатываю помощником кондитера. Повышение будет? – чмокает меня в щеку.
- Так это твоя вина. Выговор будет. Стоимость испорченных продуктов вычту из зарплаты, - подшучиваю в ответ.
- Грозная начальница, как тебя только повара терпят, - вытерев руки о полотенце, обнимает меня за талию. Скользит по пояснице вниз, по-хозяйски опускает ладонь на попу, поглаживает. Предугадывая мои возмущения, заранее затыкает меня поцелуем. – Как дела в кафе? – оторвавшись от меня на миг, уточняет с интересом. Словно для него это действительно имеет значение.
- Хорошо, - настроение меняется, как по щелчку пальцев, и я начинаю сиять. – Сегодня привезут оборудование и посуду для ЭКО-кондитерской. Я решила, она откроется в пристройке рядом с основным кафе. Будет отдельный зал, со своей командой кондитеров, но в то же время поблизости, - делюсь планами, наслаждаясь внимательным, ласкающим взглядом Кости. Я каждую секунду ощущаю его поддержку и вижу неподдельное восхищение. Это невероятно воодушевляет и окрыляет. – Я с лапочками туда съезжу, чтобы все проконтролировать? – уточняю, слегка наклонив голову и мило взмахнув ресницами.
Сгораю в его руках, обвиваю руками мощную шею, льну к нему всем телом, мечтая растворится в любимом мужчине. Кровь стучит в висках, бешеными потоками несется по венам, к лицу приливает жар.
- Конечно, - кивает Костя и расплывается в улыбке, как Чеширский кот, когда я целую его. Не только в знак благодарности, но и потому что сама этого дико хочу. Возбуждаюсь, не в силах погасить огонь внутри. - Только не переусердствуй там, контролер, тебе нельзя поднимать тяжести, - шепчет он мне на ухо, заставляя трепетать и покрываться мурашками, и крепче прижимает меня к себе.
