Просканировав ее и убедившись, что все в порядке, чуть не выдыхаю с облегчением, но вовремя перехожу на кашель. И принимаю непроницаемый, равнодушный вид. Оперевшись рукой о подлокотник кресла, переношу корпус набок.
- Вера, вы задержались, - строго высказываю ей претензию.
Отчитываю, как нерадивую подчиненную. Хотя своего сотрудника я бы и за меньшую провинность уволил, не задумываясь. Но с Верой мои привычные установки ломаются.
- Машина заглохла, - прячет взгляд, чтобы я не просканировал его «детектором лжи». Но именно по этому жесту я догадываюсь, что она что-то скрывает. - Пришлось ждать такси, - замирает, обхватив свою папку руками и крепко прижав к груди. Будто закрывается от меня. – Простите, - тихо выжимает из себя. Нехотя. Будто одолжение сделала.
- Одиннадцать двадцать. Вопиющее опоздание, - продолжаю дразнить ее. По дрогнувшим ресницам, недовольно сжатым губами и нахмуренным бровям понимаю, что близок к цели. Правда, пока не придумал, что буду делать, когда она взорвется. Но я бы посмотрел на это.
- Я ведь извинилась, - проявляет первые признаки гнева. Но тут же гасит их в себе. И лишь зеленые и голубые искры в прищуренных глазах выдают ее истинные эмоции. В то время как голос даже не дрогнет: - Мне правда очень стыдно, что так вышло, я никогда раньше…
- Вы непунктуальны, - перебиваю ее. - Какой непозволительный недостаток для настоящей бизнес-леди. Я начинаю опять сомневаться в ваших словах, - качаю головой и тянусь за карандашом, чтобы занять руки. Вывожу ничего не значащие штрихи в блокноте. - Вы помните, что будет в случае, если я поймаю вас на лжи? Никакой апелляции, но отрабатывать все равно придется.
- Не поймаете, - фыркает с непоколебимой уверенностью в тоне. – Константин Юрьевич, вы достаточно меня отчитали. Может, мы потратим оставшееся время на более полезные вещи?
Она опускает документы на стол, поверх папки Славина. Но я не спешу притрагиваться к ним. Даю себе еще пару секунд такого своеобразного «отдыха», прежде чем погрузиться в работу.
- Вера, что за намеки? Я думал, вы по делу, - поднимаю на нее взгляд и лукаво ухмыляюсь. – Хотя если вы настаиваете, - вальяжно разваливаюсь в кресле, будто приглашая ее.
В больших омутах одна за другой поднимаются волны. Лазурные, с примесью изумруда. Становятся выше и выше. Превращаясь в девятый вал.
- Вы просто… - доносится «шум прибоя». И в то время, как я наслаждаюсь им, Вера сжимает кулаки.
- Говнюк? – смеюсь, а она запинается и краснеет до корней рыжих волос. Вспыхивает, как факел, обдавая жаром весь кабинет. И температура воздуха стремительно растет. Достигает критической отметки. Обжигает и меня заодно.
- За это тоже извините, - шипит сквозь стиснутые зубы.
Кошусь на часы. Какие насыщенные пять минут у нас с ней вышли. Если бы я был подвержен вредным привычкам, я бы после этого закурил. Удовлетворенный, выпрямляюсь и по-деловому складываю руки перед собой.
- Присаживайся, Вера, рассказывай, - перехожу на «ты». Без сарказма.
Она подмечает каждое изменение в моем тоне. С подозрением сканирует меня и, не почуяв подвоха, опускается в кресло.
- В нашу прошлую встречу я вам в нескольких чертах объяснила ситуацию. Посмотрите документы? – остывает, но не расслабляется. Все еще смотрит на меня с опаской и затаившейся обидой. Причем последнее не столько мне адресовано, сколько направлено на весь род мужской.
- Посмотрю, - соглашаюсь. Не вижу смысла дальше трепать ее против шерсти.
Сосредоточенно листаю бумаги, и с каждой новой строчкой дело кажется мне до боли знакомым. Поглядываю на Веру, перевожу внимание на документы. Потом – опять на рыжую. Вспоминаю, что пообещал ей помочь, и начинаю ненавидеть себя за поспешное решение.
Отвлекаюсь на телефонный звонок.
- Кать, ты не видишь, я занят, - выплевываю под ошеломленным взором Веры. – Перенеси встречу.
Нахожу имя и фамилию бывшего мужа Веры.
Евгений Пономарев.
Вчитываюсь еще раз, надеясь, что мне показалось. И срываюсь в нервный хохот.
- Да вы шутите? Что за…
Глава 19
Вера
Воскресенский беспокойно теребит подбородок, будто скоро протрет в нем дыру. Свободной рукой листает мои документы. Неторопливо, как в замедленной съемке. Сосредоточенно изучает их, вчитывается в текст.
- Хм, - на миг прорезает воздух. И следом кабинет опять погружается в гробовую тишину. Лишь бумаги шелестят.
Казалось бы, это хороший знак, и Константин серьезно подходит к делу. Но я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поторопить задумчивого юриста. Дико хочется податься вперед, схватить его за грудки идеального пиджака и встряхнуть хорошенько. Прокричать в это надменное, самодовольное лицо: «Быстрее, пожалуйста! Я в тупике и отчаянии, как же ты не видишь?»
И услышать приговор, каким бы он ни был. Потому что томительная неопределенность все эти дни медленно и мучительно убивает меня. А непонятное предчувствие гложет изнутри.
Я не доверяю Воскресенскому. Мне он не нравится. Впрочем, то же самое я могу сказать о любом мужчине на планете. Кроме, разве что, Матвея. Или моего отца. Остальные после Жени автоматически стали со знаком «минус». А у Константина он огромный и жирный. Перечеркивает все хорошее, чего я о нем не знаю.
- Может, возникли какие-то вопросы? – аккуратно обращаю его внимание на себя. Но он даже не слышит.
Наклоняет голову, прикрывая лицо ладонью, и после обреченного: «Что за?..» - бьется в конвульсиях. Иначе не могу назвать его состояние. Он то ли кашляет, то ли смеется, то ли уже рыдает. Мимики не вижу, ответа на свой вопрос не получаю, и то самое гадкое чувство в груди стремительно разрастается.
- Да вы издеваетесь надо мной! – подскакиваю на ноги, с грохотом отодвигая кресло.
- Скорее, наоборот, - летит приглушенно сквозь хрипы.
Взрываюсь, растекаясь огненной лавой. Горю и хочу затащить в ад всех вокруг. Вместе с собой. Где-то в глубине сознания понимаю, что виноват не Воскресенский, но именно на него я выплескиваю весь негатив, который накопился во мне с утра. Смахиваю со стола коробку с карандашами и ручками – и упираюсь руками в холодное дерево.
А в голове набатом звучат слова Жени: «У тебя ничего не получится, и ты все равно приползешь ко мне. Но тогда уже я буду решать, принять ли тебя. Так что думай, любимая, думай».
Мы все-таки пересеклись с ним этим утром. Он дежурил под моим домом с единственной целью: чтобы узнать, где, а точнее, с кем я провела ночь. Посмел приревновать, когда у самого рыльце в пушку.
Именно из-за бывшего я опоздала на встречу с Воскресенским.
После короткого, неприятного и крайне деструктивного диалога с разъяренным Женей я все-таки сбежала в свой подъезд. И поднялась в квартиру за документами. Не придумала ничего лучше, как позвонить Альке, чтобы она забрала свое «счастье» и больше не теряла у бывшей жены. Манипулировать беременностью эта дрянь хорошо научилась, так что в успехе дела я даже не сомневалась. Правда, пришлось подождать, пока будущий «счастливый папочка» уедет.
