Резко вылетаю на дорогу, не беспокоясь о том, что пассажирка не пристегнута. Грубо вхожу в поворот. После сдавленного «ой» Дашу впечатывает в дверь. Пакеты падают с ее колен, рассыпаются по салону. Из бумажных свертков вываливаются фрукты и сладости. Не рассматриваю, потому что заранее уверен, что больше половины из того, что принесла Даша, если не все, - детям нельзя. Но ей плевать. Он не узнала о собственных дочках ровным счетом ничего. Потому что не хотела вникать.
Какая-то игрушка случайно ложится на коробку передач – и я смахиваю ее рваным движением, как ядовитую змею.
- Куда? – рявкаю, стараясь не смотреть на Дашу.
Противно находиться с ней в одном салоне. Чувствовать приторный запах ее духов. Слушать мерзкий голосок.
- Что куда? – строит из себя дуру.
Ослабляю ворот рубашки, бью по кнопке, чтобы опустить стекло полностью. Поток свежего воздуха немного проясняет мысли, но ни черта не успокаивает.
- Куда тебя везти? – выплевываю, понимая, что готов сорваться. - Назови адрес, если не хочешь, чтобы я свалил тебя в какую-нибудь канаву в ближайшей роще.
- Кость, ты на эмоциях сейчас, - несмотря на страх и панику, Даша говорит со мной нежно, тихо, обволакивающе, как с психом. Тянет руку, касается пальцами моего предплечья, но тут же одергивает ладонь.
- Адрес, мать твою! – прикрикиваю на нее.
Растерявшись, Даша послушно называет улицу и дом. Какие-то новые координаты. Не Славина. Выкручиваю руль, совершая чуть ли не полицейский разворот. Бывшую опять швыряет по салону, и она, наконец-то, пристегивается. На разбросанные подарки уже и внимания не обращает. Действительно, зачем они ей? Все равно отправятся на свалку.
- Не приближайся к моим детям, - чеканю со сталью в ледяном тоне.
Не отвожу глаз от оживленной трассы. Пристраиваюсь в плотную колонну машин – и веду аккуратнее. Еще не хватало из-за какой-то стервы в аварию попасть.
- Да что с тобой, Кость? – сокрушается она так, будто это я конченый подонок и незаслуженно ее обижаю. - Как зверь, себя ведешь. Да, я ошиблась. Но все имеют право на второй шанс. На апелляцию, - слабо, но начинает манипулировать мной.
- Чего ты добиваешься? – все-таки решаюсь взглянуть в ее наглое лицо. Бледное, без макияжа, с пятнами под глазами. Сейчас на нем застыла маска раскаяния и боли. Но все это показное, как и красивые слова стервы.
- Ничего. Я всего лишь хочу увидеть моих дочек. У них ведь день рождения, - вымученно улыбается.
Признаться, Даша изменилась за эти годы. Похудела, обрезала волосы под каре, одевается проще и удобнее. Впрочем, это объясняется элементарной нехваткой денег. Откуда у Славина столько бабла, чтобы содержать ее? Даша с моей карты тянула, даже когда мы с дочками в клинике за границей были и огромные суммы уходило на реабилитацию. Когда я в долги влезал. А ей все равно было. Тратила, как раньше. Будто ничего не произошло.
Отворачиваюсь, прежде чем взорвусь.
- Неужели вспомнила дату? – хмыкаю зло. - Своих детей ты Славину рожай, а двойняшки не имеют к тебе никакого отношения. Ты сама от них отказалась. Или забыла?
- Не забыла, - тянет с придыханием. - Все эти годы мучилась. Больно так было, что внутри теперь все выжжено. Не могу я без них. Я их выносила, родила. Я мать!
Хреновая заявочка. Ничего хорошего не сулит.
- Ты не мать, не заслужила, - произношу чуть ли не по слогам. - Ты инкубатор, причем не очень качественный.
- Кость, ты мне больно сейчас делаешь, - делает вид, что смахивает слезы. Но я слишком очерствел, чтобы повестись на ее уловки. - Но ладно. Говори, если тебе от этого легче. Я ведь больше так и не смогла забеременеть. А со Славиным мы разводимся.
- Неужели Петька бросил тебя раньше, чем ты успела найти ему замену? – усмехаюсь с сарказмом. - Молодец, быстрее меня сориентировался и распознал твою гнилую сущность.
Торможу на светофоре, вальяжно откидываюсь на спинку кресла, барабаню пальцами по рулю. Усмехнувшись, устало покачиваю головой. Хитрая баба, но предсказуемая. С каждой новой фразой ее мотивы становятся понятнее, как и внезапно вспыхнувшие чувства к детям.
Меркантильная тварь.
- Прекрати, Кость, мне и так пло-охо. Мы с ним расстаемся из-за детей. Я родить ему не могу, а он отцом стать очень хочет. Во-от и… - подвывает, как плакальщица на похоронах. Хотя ритуал надо было провести еще четыре года назад: закопать нашу неудавшуюся любовь и поставить огромный деревянный крест на могиле. Мне казалось, я сделал это, но нет... Воскресла, как зомби. Сидит рядом, разлагается, подванивает. Отравляет воздух, под кожу забраться пытается, кровь заразить. Но прошло то время, когда меня так легко можно было обмануть.
– Бумеранг, дорогая, - хмыкаю, вдавливая педаль газа, когда загорается зеленый свет. - И далеко не последний. После того, что ты сделала, заслуженный.
- Ты мне позволишь дочек увидеть? – сипло спрашивает и подается ближе ко мне. - Хоть на расстоянии?
- Нет, Даша, - неосознанно повышаю скорость до критической отметки. - У тебя нет детей, заруби себе это на носу. Приблизишься к ним – я тебя уничтожу.
- Не пытайся меня запугать, уже ничего не страшно... Ты ведь и так это сделал. Четыре года назад. Ничего мне не оставил. И Славина по миру пустил. Знаешь, как нам тяжело было?
Она шумно вбирает носом воздух и впивается пальцами в лямку сумочки. Брендовой, но не последней модели. Если не ошибаюсь, на мои деньги успела купить, когда мы еще были женаты. Я никогда не ограничивал ее в финансах и не следил, на что она тратит. До того момента как родились лапочки - и нам срочно потребовалась большая сумма.
- Вам? Тяжело? – ору на весь автосалон, и стерва вздрагивает. - Даша, ты не охренела в своем эгоизме? Думаешь, мне зашибись было с двумя младенцами? И по уши в долгах после трат на реабилитацию?
На секунду отвлекаюсь от дороги, чтобы пристрелить нежеланную пассажирку злым, пристальным взглядом. Она серьезно считает себя мученицей?
- Понимаю. И мне так стыдно за то, что я сделала, - плачет, но ее слезы давно для меня ничего не значат. Просто вода. Лишь бы обивку сиденья не замочила, а остальное пофигу. - Я просто испугалась тогда. Роды, больница, этот диагноз. Сломалась. И сбежала от проблем. А Славин… - закрывает лицо руками. - Боже, да он всего лишь оказался рядом в неподходящий момент. Ты за границей, а он… заботился, утешал. Господи, я так жалею об этом. Я все сделаю, чтобы ты меня простил, - внезапно меняет позу и хватает меня за запястье, мешая управлять автомобилем. - Я ведь не прошу меня принять. Не надеюсь на то, что мы сможем быть вместе. Только одно… Дай детей увидеть. Что я должна сделать, чтобы искупить свою вину, а?
Замедляюсь, чтобы не разбиться с этой идиоткой. Ей-то терять нечего, а от меня две маленькие рыжие жизни зависят. Освобождаю руку из цепкой хватки «покойницы». Умерла так умерла. Пусть не пытается повернуть время вспять. Не выйдет. Не со мной.
