Зыркнув на циферблат часов, понимаю, что времени в обрез. Не успеваю даже рубашку сменить. Затираю пятно влажными детскими салфетками. Выбираю запонки, которые смогли бы частично прикрыть размытый след. Застегиваю их на ходу, пока спускаюсь по лестнице.
- Не делай вид, что не знаешь меня, не поверю, - слышу, как стерва усмехается. Самонадеянно, уверенно, будто ждет, что все станет, как раньше, а я по щелчку ее пальцев вновь превращусь в любящего мужа. – Нельзя запрещать родной матери видеться с детьми. Ты ведь не такой, Кость. Я скучаю по ним. Сердце болит. Позволь мне встретиться с моими дочками.
Останавливаюсь в гостиной, врезаюсь пальцами в корпус телефона и, вытянув шею, заглядываю через арку в кухню. Девочки сидят за столом, болтают ножками и смешно морщатся, когда няня ставит перед ними тарелки с кашей. Застыв в неудобной позе, я не свожу с них глаз. Слежу так пристально и настороженно, будто им грозит опасность.
Моторчик лихорадочно крутится в мозгу, перематывая пленку и запуская картинки прошлого. Включаю здравый рассудок, а дикий страх потерять детей заталкиваю в самый дальний уголок души и затаптываю, чтобы не смел больше выползать.
Четыре года назад я все сделал четко. Несмотря на раздрай в голове, дыру в груди и бессонные ночи, я подошел к самому главному делу своей жизни с умом и ответственностью. Даша была лишена родительских прав – она собственными погаными руками подписала отказ. А я сохранил все документы. Официально у Марии и Ксении Воскресенских есть только отец. Так и останется. Навсегда.
Единственное, что может сделать Даша, - манипулировать чувствами малышек, которые все чаще спрашивают о маме. Но я скорее ту рыжую бестию из кафе приведу, чем подпущу к ним тварь, которая их бросила.
- Вы ошиблись номером, - хмыкаю с показным спокойствием. – Здесь нет ничего вашего.
Отключаю телефон и едва не запускаю его в стену. Одергиваю себя в последнюю секунду, потому что перехватываю растерянные взгляды дочек. Выжимаю кривую улыбку, цепляю на лицо маску доброго папочки, когда внутри пляшет дьявол. Отбивает чечетку по моим нервам.
Дрянь! Все-таки сумела вывести меня на эмоции. За каких-то несколько минут. Неудивительно, ведь она знает меня в совершенстве. Изучила все слабые места. Но ошибается в главном: прошло то время, когда я боготворил ее.
Любил? Да, не буду отрицать. Слепо и глухо. Обожал. Готов был пойти на все ради нее. И ведь пошел. После успешного ЭКО таким счастливым себя чувствовал. О Даше заботился. Более того, я гордился ею. Считал такой сильной и смелой, раз она прошла все круги ада. Забеременела, выносила двойню, что для меня было сродни фантастике. Я всегда уважал женщин, которые двигаются только вперед, через преграды, не сворачивая, добиваются своей цели, не отчаиваются.
Но по поводу жены я жестко ошибся. Цели у нас с ней оказались разные. А в сложной ситуации она продемонстрировала слабость и подлость. Если первое я смог бы простить, то второе - никогда.
- Папулька, а цевоваться, - девочки срываются с мест и, несмотря на причитания няни, мчатся ко мне.
Часы бьют восемь раз. Я уже должен быть в компании, а сам еще даже из дома не вышел. Тем не менее, я выделяю время на нашу маленькую утреннюю традицию. Это святое.
Наклоняюсь к лапочкам, аккуратно целую их по очереди в лобики, а потом подставляю лицо. Почти синхронно они чмокают меня в обе щеки. Обнимают за шею, повисая на мне. Подхватываю дочек на руки, подкидываю под аккомпанемент звонкого детского смеха – и мы «летим» на кухню.
Ярослава Ивановна, махнув рукой, оставляет свои воспитательские замашки. С улыбкой наблюдает за нами. Терпеливо ждет, пока мы попрощаемся.
- Так, вы не балуйтесь, - стараюсь подкрутить строгость в своем голосе на максимум. Судя по смеху няни, получается неубедительно. – А вы... если что, звоните. Как обычно. Подниму трубку, несмотря ни на что, - напоминаю ей.
- Злоупотреблять не буду, Константин Юрьевич, - оценивающим взглядом пройдясь по мне, она смахивает что-то с лацканов пиджака, приглаживает их, а потом поправляет воротник.
- Вы будто и моя нянька. По совместительству, - ухмыльнувшись, приобнимаю ее в знак благодарности.
- Да вам бы она тоже не помешала, - тянет с непонятной мне тоской. Списываю ее тон на усталость. – Не нашли никого мне в помощь? Девочки растут, такие непоседы. Я не успеваю за ними.
- В процессе, - отстраняюсь. – Ищу. Я бы определил их в частный детский сад, но сами понимаете…
- Нет-нет, - активно размахивает руками. – Кто там за ними следить будет и питание контролировать? Замучаетесь сыпь выводить и скорую вызывать. Тьху-тьху, не дай бог, - суеверно сплевывает через плечо.
- Обещаю, я активно займусь поиском подходящей кандидатуры, - в сотый раз говорю, но не выполняю.
- Ой, - закатывает глаза. Не верит. – Идите уже. На работу опоздали, - буквально выталкивает меня из дома.
Ухмыльнувшись, спускаюсь с крыльца. Направляюсь к парковке – и уже через пару минут выезжаю за ворота, которые автоматически закрываются позади моей машины.
Собираюсь вырулить на дорогу, но перед капотом внезапно появляется чей-то силуэт. Вырастает из ниоткуда, чуть ли не бросается под колеса. Резко торможу и чудом останавливаю машину в нескольких сантиметрах от тупорылой самоубийцы.
- Придурочная, что творишь? – толкнув дверь, выкрикиваю грубо. – Цела?
- Цела, - бубнит в ответ, поднимает какие-то свертки и выпрямляется, отряхиваясь.
Предстает передо мной во всей, мать ее, красе.
Лучше бы сдохла. Хотя тогда бы меня посадили – и мои лучшие ребята не отмазали бы. Нельзя. Пусть живет, но как можно дальше от нас.
- Даша? – уточняю, до последнего надеясь, что она – плод моей воспаленной фантазии. Страшный сон. Галлюцинация.
- А говоришь, не узнал, - тянет уголки губ вверх. Дрожит. Часто дышит, перебирает свои пакеты пальцами и хлопает ресницами.
Боится. Но делает шаг ко мне.
В глазах слабый фитиль. Разгорается с каждой секундой, пока я молчу.
Даша тоже не спешит продолжать разговор. Выбирает стратегию. Оценивает риски. Думает, с какой стороны подобраться ко мне.
Она всегда была умной стервой. На глупую я бы не взглянул. А на этой – сломался.
Не хватило ей моей «любви» четыре года назад, когда я ее без копейки оставил и передал безработному Славину, как чертову эстафетную палочку. Заюзанную, прогнившую и списанную в утиль. Вручил идиоту и пожелал удачи обоим.
Даша забыла, как я умею ненавидеть? Могу повторить.
Но сейчас главное – увезти ее от дочек. МОИХ дочек.
- В машину сядь, - цежу сквозь зубы. – Быстро!
Глава 6
- Кость, я… - рискует пролепетать Даша, когда я трогаюсь с места. Ее тихий, вкрадчивый голос звучит сиреной в моих ушах. Оповещает об опасности.
