—Забавно так выглядишь,— тихонько смеюсь я, кивая на тонкий курительный прибор, зажатый в его огромной лапище.
—Догадываюсь. Надо было нервы как-то успокоить.
Несколько раз стукнув каблуком по хрусткой наледи лужи и ожидаемо забрызгав замшевые ботильоны, я снова смотрю на него, чтобы задать вопрос, который никак не дает мне покоя.
—Слушай, откуда у Адиля столько денег? Я в курсе, что он машину поменял. Вещи на нем дорогие. Неужели на онлайн-играх можно столько зарабатывать?
Роберт пожимает плечами.
—Я не знаю, сколько он в покере зарабатывает — не спрашивал. Но Адиль же криптой еще занимается. Вот на ней он отлично поднялся. Сам недавно узнал.
—Ясно,— неопределенно роняю я, хотя ни черта мне не ясно. Про криптовалюту я слышала пару раз от Андрея, но само понятие виртуальных денег казалось мне чем-то фантастическим, вроде летающих автомобилей и роботов, живущих среди людей.
—Нормальный он парень,— затянувшись в последний раз, Роберт прячет прибор в карман.— Просто с детством не так повезло.
—Уж мне можешь об этом не говорить,— бормочу я, обхватывая себя руками.
Способность чувствовать температуру неожиданно ко мне возвращается: словно вынырнула из воды туда, где бушует ветер. Начинают стучать зубы. Погода на улице ощущается как минус двадцать.
—Ну что, Дашунь?— поменяв тон на добродушно-беспечный и тем самым ознаменовав, что минута откровений прошла, Роберт обнимает меня за плечи.— Пошли, пока Анька тебе глаза от ревности не выцарапала.
И добавляет серьезнее:
—Наверное, всем и правда пора по домам ехать. Димасу успокоиться и поспать надо, а не пиво глушить.
Глава 30
—Давай до встречи,— Аня быстро обнимает меня за плечи и отступает.— Созвонимся на неделе, да? Можно кофе выпить.
Ожидаемо, ей хочется обсудить случившееся и выяснить то, о чем успели узнать все, кроме нее, и возможно Ядвиги. Потому что Роберт ей ничего не скажет. Он невероятно лоялен к друзьям, и в той же мере суров в отношении своей девушки. Аня может часами биться в истерике, но это не сподвигнет Робсона делать то, в чем он не видит необходимости. Все же с некоторыми людьми дружба предпочтительнее иных отношений.
—Да, звони,— натянуто улыбаюсь я, заранее знаю, что откажусь от любых встреч в ближайшее время. Хватит с меня разговоров — я наговорилась на годы вперед. Врут, когда говорят, что горькая правда лучше доброй лжи.
Такси Ани и Робсона подъезжает первым, следом за ними уезжает Артур. Мне приходится достать телефон и бездумно листать список приложений, чтобы создать видимость занятости. Овца таки очутилась в волчьем логове: здесь остались только я, Дима, Андрей и Сеня.
Они стоят в паре метров от меня, и мне прекрасно слышен их разговор. Обсуждают будущую игру в футбол и покупку бутс. Забавно так. Пока я балансирую на грани нервного срыва, Дима поет дифирамбы кроссовками. Хотя этому факту следует радоваться. Он больше не выглядит замкнувшимся в себе, и голос звучит вполне непринужденно. Возможно, так на него действует безоговорочная поддержка друзей, и мне не стоит так сильно злиться на Сеню.
—Дим, это наше?— я указываю на припарковавшийся вдоль обочины белый седан с наклейками.— Какая должна быть модель?
—Наше,— отвечает он, мельком взглянув на номер, и, отвернувшись, по очереди пожимает руки парням.
Андрей без энтузиазма кивает мне в знак прощания, Сеня делает вид, что я превратилась в невидимку. Пошел ты на хрен,— мысленно язвлю я.— Назло познакомлю Ксюшу с нашим новым хирургом.
И следом благодарно улыбаюсь Диме, когда он, придержав дверь, помогает мне сесть внутрь. Это ли не знак того, что он сумел взять себя в руки? Наплевать мне на компанию. Главное, что со мной останутся Дима, Ксюша и Робсон. Потерю остальных я переживу.
—Может быть, завтра к моим родителям съездим?— предлагаю я по пути, находя его руку.— В баню сходим, сделаем шашлыки. Олег будет рад.
Ладонь Димы непривычно безвольная. Обычно он сжимает мою в ответ. Но и не отталкивает, что тоже может считаться хорошим знаком. Я ведь все понимаю: для него стало стрессом появление Адиля, драка и взгляды друзей. Ему требуется время.
—Завтра решим,— отзывается он вполне спокойно.— По настроению.
Такой ответ меня устраивает. В сложившейся ситуации я готова довольствоваться малым. Пока. Пока все окончательно не наладится.
К дому мы подъезжаем ближе к полуночи, а потому я сразу переодеваюсь ко сну. Смыв остатки макияжа, выхожу в спальню и вижу, что Димы нет.
Нахожу его на кухне, сидящим с бутылкой пива. Свитер валяется на полу, а в воздухе висит стойкий солодовый запах. Нервные окончания наэлектризовываются, разнося знакомый аллергический зуд под кожей, степень которого я бы определила, как надвигающийся отек Квинке. Дима выпил около трех бутылок в баре. Эта уже четвертая. Никакие убеждения в том, что сейчас ему так нужно, или что пиво — это всего лишь пиво, не работают. Я слишком часто бывала свидетелем, каким мерзким становился отец с пары баллонов этого дешевого пойла. Водка, пиво — какая разница? Эффект все равно один.
—Дим, давай спать пойдем,— с трудом сдерживая звон в голосе, прошу я.— Ты уже много выпил сегодня. Завтра похмелье будет.
Он подносит бутылку ко рту и, сделав глоток, смотрит на меня помутившимся взглядом.
—Заботливая такая — охренеть просто. Когда с ним трахалась — обо мне не беспокоилась. А тут переживаешь, что у меня головка бо-бо.
Скривившись, он отпивает еще, в то время как я судорожно ловлю ртом пропахший алкоголем воздух. Со мной говорит совершенно чужой человек: озлобленный, издевательски растягивающий слова.
Тело начинает жить своей жизнью, как бывает всякий раз, когда я теряю контроль над эмоциями. Я бездумно хватаю с пола его свитер и трясущимися руками начинаю складывать. Слишком много стресса на сегодня, чтобы вот так сразу не сломаться.
—Тогда зачем врал, что простил?
—Ты, блядь, вообще представляешь, что я чувствую?— глаза Димы налились кровь, пальцы сжимают бутылку так, словно хотят ее раздавить.— Этот ходит вокруг как ни в чем не бывало, пацаны меня оленем считают… Стоит мне закрыть глаза, вижу, как он тебя трахает. И так по десять раз на дню.
Я представляю, пусть и не до конца. Когда я думаю о том, как Адиль занимается сексом с той стриптизершей, мне хочется сжать голову, чтобы навсегда выдавить из нее эти картинки. Но Диме куда больнее. С Адилем мы не пара, и он мне не изменяет.
—Ты ведь сам ко мне пришел и попросил вернуться…
—Да! Потому что тебя люблю! Все для тебя был готов сделать, а ты… Сука неблагодарная…
Слово «сука» от Димы звучит как пощечина. Он никогда не позволял себе подобной грубости в мой адрес. Ни разу. В любой другой момент, я бы его за это уничтожила, сейчас же безропотно проглатываю. Потому что я заслужила это слово.
