—Да.
—Скажите, пожалуйста, не видели ли вы в ваших краях вот эту персону?— он извлек из внутреннего кармана фотокарточку.
Колька, взглянув на изображение, удивился чрезвычайно. «Персону» эту он прекрасно помнил, пусть тогда она предстала в куда менее достойном виде. В строго одетой, высокомерной красавице на фото с трудом, но безошибочно узнавалась беспутная девица, которую они с Олей обнаружили в лесу у «Летчика-испытателя», та самая, которую под мышкой уволок в дом на Нестерова Максим Максимович Кузнецов.
«Так, дело пахнет керосином. Это что еще за хмырь с горы?»
Лет ближе к пятидесяти, а то и более, росту выше среднего, худощавый. Одет неброско, но хорошо. Перчатки-шляпа новехонькие, пальто — явно пошитое на заказ, плечи широкие, руки длинные. Кашне необычное, все в цветных «огурцах». Ботинки на шикарной толстой подошве, похоже, заграничные, неформенные, сияли до рези в глазах.
«И как ловко, четко повернулся через левое плечо. Шаг, выправка. Ряженый или недавно демобилизованный»,— сообразил Колька и без колебаний заверил, что нет, никогда таковой не видел.
—Что ж, спасибо.
Как раз подлетела электричка, товарищ вошел в нее — и поехал далее, в сторону области.
«Час от часу не легче. Что это за красотка была и что, хотелось бы знать, с ней такого стряслось, что ее ищет этот хмырь в штатском? Какое отношение это имеет к Кузнецову? Кстати, вот и еще один повод наведаться к нему… а то и в вэ-чэ».
О том, чтобы навестить Акимова, который неоднократно пытался донести до него мысль, что утаенная информация — та же ложь, и Сорокина, положившего массу времени и сил на то, чтобы помочь Кольке собрать необходимые документы, последний даже не подумал.
Второй вход в помещение бывшей казармы, который вел внутрь части, для очистки совести заложили кирпичом, но дать о себе знать ее обитателям было проще простого: надо лишь, влезши на второй этаж, умаститься у подходящего окна — скажем, в туалете, чтобы лишний раз не светить свою личность. Далее, дождавшись, когда кто-то из них — Анчутка или Пельмень — появится во дворе, свистнуть или запустить чем-нибудь, если уши шапки опущены. Все, связь налажена, и спустя несколько минут можно подходить к калитке.
Факт наплевательского отношения к режиму Кольку расстраивал, но он утешался тем, что эти двое — лоботрясы, не принимавшие присягу, и потому можно. Да и к тому же бригада «летучая», а по месту постоянной дислокации не побездельничаешь: караулы, занятия по военному делу, инструктажи, гоняют и по уставу, и по строевой. А с этих двоих балбесов что взять?
Глава 3
На этот раз «связником» оказался Анчутка, вышедший на двор убирать снег.
—Вот ведь, весна на носу, а валит, как зимой не бывало, а мужики все на объектах,— отдуваясь, пожаловался он, в очередной раз грубо нарушая режим и впуская Кольку.— Чего у тебя нового?
—Да вот, с суда приехал,— пояснил тот, берясь за вторую лопату и приступая к уборке.
Старый приятель, оценив его грозовую физиономию и желваки, тучами гуляющие по скулам, моментом сообразил:
—Завернули, что ль?
—Ага.
Анчутка был настроен легкомысленно:
—Да ну и пес с ними. До лета продержишься, а там с нами махнешь в ту же Молдавию.
—Ишь ты бодрый какой. Не от нас же зависит.
—Что канитель тянуть? Отправляйся к Бате на фабрику, прямо сейчас и иди к нему, объясни. Если есть решение, он решит: проверено.
Было видно, что этот неосведомленный товарищ ничегошеньки в трагедиях не мыслит.
—Теперь не так просто,— печально заметил Николай,— я ж не смогу никуда податься с места прописки.
—Это да, засада,— протянул Яшка, но тотчас выдвинул идею:— Погоди, ну а одноглазый позволит? Скажем, договориться по-тихому…
—Так-то оно так, но все эти тихие договоренности, они опасные! Вот случись что с Николаичем, придет новенький начальник — и кирдык мне. Тут ведь не шутка, нарушение режима, а это реальный срок,— горестно объяснил Колька.
—Еще одна засада,— посочувствовал приятель, но снова нашелся:— Так а сколько тебе осталось-то?
—Тринадцать месяцев.
—Вот, совсем немного! А пока мы тут, можно и не отъезжая, подъедаться. Глядишь, что и наладится само собой.
—Так распределение же, с ремесленного…
Яшка, наконец, рассердился:
—Слушай, что пристал? Все плохо, все тебе не так. Ты до конца этого-то дня доживи — а ты уж планы на пятилетку строишь.
—Это не я, это ты,— привязался Колька к словам,— а вот щас врежу лопатой по горбу, для завершения дискуссии.
—Но-но. Тебе нельзя. Работай давай.
За воротами раздался автомобильный гудок, Яшка, отставив лопату, пошел открывать.
Выяснилось, что решение само едет, шикарно шурша колесами: прибыли товарищ Константинер, а за рулем — Максим Максимович. Высадив командование у начкорпуса и загнав автомобиль в гараж, Кузнецов доброжелательно спросил:
—Трудитесь? Молодцы. Николай, я так понимаю, ты с плохими вестями.
Колька уже удивлялся не тому, как Максим Максимович считывает новости с физиономий окружающих, но тому, как это ему удается при любом освещении. А ведь он старался держать свою собственную личность в тени, рассчитывая сурово и сдержанно уведомить его исключительно о встрече на платформе.
—Яша, я у тебя забираю помощничка. Один управишься или Андрея откомандировать?
—Мне некогда,— подал голос тот,— я под трактором.
—Управлюсь без чистоплюев, Максим Максимович, товарищ полковник,— лихо пообещал Яшка, нарочито громко, чтобы и в гараже, под трактором слышно было.
—Поведай, поведай свои обиды,— улыбаясь, пригласил Кузнецов, грея ладони у горячей печки,— как раз успеешь, пока чайник закипит.
Колька, стараясь не допустить ни тени горечи в голосе, сухо изложил факты, пересказал разговор с нарсудьей. Максим Максимович слушал, не перебивая, а тут как раз чайник вскипел. Заваривая чай, призвал не вешать носа:
—И чего ты надулся? Сказала судья то, что должна была сказать.
—Да, но Сорокин говорил…
—И Сорокин сказал то, что должен был сказать, сделал, что должен был сделать.
—Так не знаешь — не говори,— продолжал придираться Колька, но Кузнецов поднял палец:
—Всего ни он, ни кто иной знать не может. Вопросы целесообразности решаем не мы.
—Но мне-то что делать?
—То, что предписано, что тебе нарсудья сказала. Или не понял?
Колька промолчал. Кузнецов, подождав ответа и не услышав, отхлебнул чаю:
—Она тебе сказала, по сути, что все ты делаешь правильно, вот и продолжай, благословясь.
