–К черту республику,– говорю я.– Надо бежать. Лиам…
Я обнимаю малыша. Он такой хрупкий, словно сделан из стекла. Волосы у него буйные и рыжие, как у меня, но подстрижены короче. Он нерешителен, как юноша, приглашающий девушку на танец в день вручения лавров. Я целую его в макушку и надеваю на него принесенный с собой голубой комбинезон. Натягиваю Лиаму на голову капюшон поглубже, так что наружу выглядывает лишь бледное личико.– Все хорошо. Все хорошо. Я нашла тебя.
–Где мама?– спрашивает он тоненьким голоском.
–Ждет нас. А сейчас ты должен пойти со мной.
–С ней все в порядке?– волнуется Лиам.
–Слушай, ты должен был храбрым. Сможешь? Сумеешь быть храбрым, как Гоблин, когда он пошел следом за Жнецом в «Утробу дракона»? Сделаешь это для меня?
–Да,– говорит он, кивая.– Я смогу.
Я поднимаю его с кровати и веду к двери. Дженис преграждает мне путь.
–Здесь будет безопаснее,– говорит она.– Должны же они понимать, что это больница.
Я ошеломленно смотрю на нее:
–Ты что, головой ушиблась? Собирай всех – и уходите!
–Лирия…
Не стоит задерживаться, чтобы убедить ее. Проталкиваюсь мимо, выскакиваю из лазарета и мчусь прочь, прижимая племянника к груди. Выстрелы теперь звучат ближе. Перекликаются грубые голоса. Женский крик обрывается с глухим чавкающим ударом. Я петляю между домами, направляясь в сторону северной сторожевой башни. Двери сорваны с пластиковых петель. Молодежь тащит охапки продуктов, жетоны, головизоры и прочие вещи, куда менее ценные, чем жизнь, которую несу я. Лиам обхватил бледными ручонками мою шею. Кто-то кричит: «Гамма!»– и указывает на меня. Я в ужасе ныряю в проулок и прячусь в темноте.
Когда мы добираемся до сторожевой башни, оказывается, что она покинута. Ее прожектор светит прямо в небо. Находившиеся здесь республиканские солдаты сбежали. Откуда-то доносится собачий лай. Моей сестры не видать.
–Ава!– тихо зову я, надеясь, что она спряталась где-то в тени и ждет меня.
Ответа нет. Потом из-за домов позади слышатся мужские голоса. Кто-то пошел следом за мной в тот проулок. Я выбегаю за ворота. Целое море грязи раскинулось между мною и темными джунглями. Нам ни за что не успеть туда. Справа мусорная свалка, а за ней течет река.
–Ава!– снова шепчу я.
Шаги приближаются. Я тащу Лиама в сторону и карабкаюсь в темноте на мусорную кучу. Взобравшись на верхушку, съезжаю по другой стороне до середины склона. Велю Лиаму сидеть тихо и ползу обратно наверх – взглянуть на путь, которым я бежала. Через ворота к джунглям течет людской поток из нашего поселка Гаммы. Я знаю их всех. Сестры среди них нет, поэтому я сижу тихо, притаившись в тени хлама. Но когда шум шагов стихает в ночи, мне вдруг становится очень страшно оставаться тут. Я уже готова сорваться с места, чтобы присоединиться к беженцам, но вдруг на опушке мелькает какой-то огонек. Я хочу закричать вслед моим родичам. Спасти их. Поздно… Огонек превращается в сотню огней. Как будто сами джунгли ухмыляются и скалят белесые зубы. Мои родичи кричат, когда бойцы выходят из тьмы, чтобы убить их своими лезвиями-хлыстами.
Я бегу прочь, подальше от криков, пробираюсь вглубь свалки. Металл царапает мое бедро, пока я карабкаюсь на очередную кучу. Теряю равновесие, падаю на бок и лечу вниз. Шмякаюсь в мусор. Мне едва удается защитить от удара Лиама. Он плачет у меня на груди. От сладковатого запаха гниения сильно слезятся глаза. По моей руке пробегает крыса. Я заставляю себя встать, крепче обнимаю маленького племянника. Рана на ноге горит. Вокруг голых лодыжек облаком вьются насекомые, они ползают по коже, кусаются. От мусора волнами идет тепло разложения. Я нахожу укрытие – прячусь под обломками промышленной стиральной машины. Лиам дрожит от страха, маленькое тело сотрясают тихие рыдания. Я кладу его рядом с собой. У меня уже онемели руки. Чужаки теперь бродят по тропе неподалеку от того места, где мы проникли на свалку. Лучи фонарей рассекают тьму.
Распластавшись на отбросах, прижимаю грязный палец к губам Лиама. Луч проходит над нами. Вокруг жужжат комары, на лице малыша мельтешат их тени. Я натягиваю на него капюшон так, что наружу торчат лишь нос и рот. Дождевая вода стекает по обломкам и капает на нас. Мужчины разговаривают друг с другом. Их речь понятна: на том же языке говорили моя мать и отец, сестра и братья. Но слова – злые, темные, колкие – звучат жестоко. Как могут алые поступать так со своими родичами? Один из чужаков подходит так близко, что я вижу в свете фонаря его обагренные руки. Но не краска покрывает их, а кровь, засохшая и растрескавшаяся.
Фонари перемещаются дальше. Бойцы переговариваются. Меня терзает страх. Где моя сестра? Не обнаружили ли ее? Я молюсь, чтобы она добралась до лодок. Не знаю, что мне делать, куда идти, и потому прячусь здесь и смотрю на движущиеся по тропе темные фигуры. Зарево горящего лагеря освещает их лица. Это мальчишки. Некоторым не больше четырнадцати. У многих лишь начинает пробиваться клочковатая бородка. Они поджары; на коже блестит пот. Они перекликаются между собой и всматриваются в груды мусора, пригибаясь, словно голодные дикие собаки.
Лиам сцепил ручонки. Погруженный в постоянную тьму, он может лишь слышать, как эти разъяренные молодчики рыщут в ночи. Он дрожит. Я смахиваю дождевую воду с его лица. Если бы только у меня были силы забрать его отсюда, прекратить все это!..
–Ты такой храбрый, Лиам,– шепчу я.– Храбрый, как Гоблин.
–Где мама?
–Мы собираемся встретиться с ней. Думаю, она будет у лодок. Ты вел себя очень смело, поэтому заслуживаешь награды. У меня есть кое-что для тебя.
Нащупываю в кармане шоколадку, которую припрятала с обеда. Теперь я вкладываю ее Лиаму в ладошку.
–Спасибо,– говорит он.
Пока он ест, я слышу шепот в темноте неподалеку от нас. Немного подвигаюсь и в свете луны вижу, как блестят чьи-то глаза среди пустых емкостей из-под воды. Там прячется какая-то семья. Маленькая девочка машет мне рукой. Я машу в ответ.
Мы не одни.
Мы сможем пережить все это. Где-то там нас ждет Ава. Скоро мы доберемся до нее, я только немного отдышусь. Но тут я чувствую запах дыма.
13.Лирия
Все начиналось с криков
Огонь вспыхивает на краю свалки, неподалеку от сторожевой башни, и вскоре полыхает уже повсюду, где алые руки подожгли мусор. Стена пламени катится к нашему укрытию. Воздух пляшет и корчится, языки дыма ползут по отбросам и лижут мои ноги. Лиам кричит от страха. Я подхватываю его и выбираюсь из убежища. Я бегу от огня, но скоро начинаю задыхаться от кашля. Едва могу дышать. Ничего не вижу, из глаз струятся слезы. Я карабкаюсь по кучам мусора. Ноги изрезаны металлом и стеклом и погружаются в грязь по колено.
Потом до меня смутно доносится голос той девочки – она зовет меня. Он плывет ко мне сквозь дым, словно колыбельная. Такой тихий и нежный. А потом я вижу ее фигурку в хаосе пепла, отчаянно машущую мне рукой, и ступаю тверже.
