–Если хочешь, можем поговорить обэтом поподробнее. Загляни комне после ужина.
Стого дня япосвятила всю себя сфере финансов. Ричард стал моим наставником. Он регулярно приглашал меня заглянуть кнему вкабинет, откуда яуходила сголовой, набитой финансовыми формулами, ис выпусками «Уолл-стрит джорнэл». Явзяла заправило изучать их откорки докорки. Япочти перестала читать французские романы, нозато больше непереживала: уменя был план Б дляСкарлетт.
Тем временем Скарлетт, которая проводила немало времени ссекретаршей школьной администрации, куда ее регулярно вызывали заплохое поведение, сдружилась сней. Так Скарлетт узнала название группы, которая должна была выступать вновогоднем концерте. Она познакомилась свокалистом, который оказался племянником директора, иубедила его приехать кнам вгараж, нарепетицию «Синего Феникса».
Через несколько дней вышеупомянутый племянник позвонил директору ипредложил пригласить наразогрев группу перспективных молодых музыкантов, которые согласны довольствоваться скромным гонораром всто долларов. Директор, который непровел связи между Скарлетт игруппой «Синий Феникс», согласился, чтобы рекомендованная его племянником группа сыграла одну песню.
Тогда пошколе ходило множество фантастических теорий отом, что произойдет сосменой тысячелетия. Мы ждали катастрофу, конец света, ядерную войну… Родители Дакоты забили весь подвал водой иконсервами, которыхбы хватило, чтобы прокормить целый полк втечение десяти лет. Декабрь выдался особенно теплым. Песок напляже еще непокрылся снегом, апруд, окруженный голыми деревьями (мы проезжали его подороге вшколу), еще незамерз. Всередине декабря «Пляжное кафе» было открыто. Япомню это потому, что надень рождения Скарлетт мы ходили туда пить горячий шоколад. Скарлетт ужасно волновалась из-за грядущего концерта. Она нехотела рассказывать мне нипро песню, которую планировала исполнить, нионаряде, который сама сшила настарой швейной машинке, которую мама любезно одолжила ей вобмен натолику спокойствия. Несколько дней ядопоздна слышала, какскухни доносится ровное постукивание швейной машинки.
–Потом увидишь. Это сюрприз,– ссияющими глазами сказала Скарлетт, сжимая вруках кружку шоколада, прокоторый отволнения совсем забыла.
31декабря 1999года выпало напятницу. Яскрывала страх перед сменой тысячелетия зациничными шутками, аСкарлетт сприсущей ей тогда нескромностью видела впроисходящем знак: вэтот день, назаре третьего тысячелетия, наимпровизированной сцене, установленной вспортзале нашей школы, должен был начаться ее путь– совсем какуХриста две тысячи лет инесколько дней назад.
Я досих пор помню свисавшие сперекладин спортивной стенки гирлянды инатянутую надсценой вывеску «Добро пожаловать вновый 2000год!». Помню стол снапитками (безалкогольными, разумеется), он был покрыт бумажной скатертью вцветах американского флага, накоторой стояли красные пластиковые стаканчики. Несколько лет назад янашла выцветшую фотографию меня соСкарлетт, которую мама сделала перед тем, какотвезти нас навечеринку. Явсвоем длинном розовом платье была похожа начиполату. Скарлетт нехотела, чтобы довыступления кто-нибудь видел ее сценический наряд, поэтому оделась врваные джинсы иукороченную футболку снадписью «Аэросмит». Впупке унее красовался пирсинг ввиде черепа, который она недавно сделала. Мама тогда пришла вбешенство…
[1]
Я помню первый концерт Скарлетт так отчетливо, словно это было вчера. Яговорю «концерт», потому что она всегда называла это именно так, нона самом деле группа исполнила всего одну песню. НаСкарлетт был серебристый жакет, надетый прямо поверх лифчика (что закончилось четырехчасовой лекцией поповоду ее непристойного поведения инапряженным разговором сдиректором, который был далеко неввосторге оттого, что его обвели вокруг пальца), суперобтягивающие черные брюки изкожзаменителя, какуОливии Ньютон-Джон вфильме «Бриолин», иярко-желтые конверсы. Волосы ее свободно струились поплечам, авеки были накрашены черными, фиолетовыми исеребряными тенями.
Когда Скарлетт вышла насцену сосвоим Фениксом игруппой изтрех долговязых испуганных юнцов, никто, кроме меня, наних даже невзглянул. Они были всего лишь подростками, которым удалось попасть нашкольную вечеринку, чтобы сыграть одну песню. Смикрофоном вруке Скарлетт производила небольше впечатления, чем какая-нибудь девочка вкараоке. Яхотела сказать всем вокруг, чтобы они заткнулись, чтобы позволили ей петь. Яготова была заплатить, чтобы толпа аплодировала. Ноте немногие, кто обратил наСкарлетт внимание, освистали ее ипотребовали «освободить место длянастоящей группы».
НоСкарлетт несмутилась, неиспугалась. Она уверенно улыбнулась (потому что была убеждена втом, что находится насвоем месте) иударила пострунам. Она исполняла песню «Wonderwall» группы «Оазис». Атмосфера взале изменилась. Стоило ее теплому голосу подняться кпотолку, каквсе, включая взрослых, замолчали, чувствуя, каккожа покрывается мурашками. Напряжение нарастало, каквфинале Супербоула. Когда песня закончилась, все вокруг закричали, чтобы Скарлетт пела дальше, аона вответ бросила микрофон иушла сосцены свысокомерием суперзвезды, некланяясь ине оборачиваясь нашум толпы. Втот момент японяла: дляСкарлетт музыка– недетская блажь, немимолетное увлечение, ненедосягаемая мечта, апризвание. Аеще японяла, что Скарлетт никогда несогласится напланБ.
* * *
После наступления темноты мы останавливаемся наогороженной бревнами площадке всамом сердце леса. Стоит мне выйти изминивэна, какмои каблуки утопают врыхлой сырой земле.
–Я несмогу довезти вас дозамка. Слишком грязно,– говорит водитель.– Нужное вам здание вон втой стороне.
Вбледном свете фар видно уходящую втемноту лесную тропинку, вдоль которой тянутся папоротники. Чувствуя смутное волнение, мы разбираем свои чемоданы.
–Что ты опять выдумал, Крис?– вздыхает Джереми.
–Признаюсь, этого яне ожидал,– говорит Крис. Его энтузиазм бойскаута слегка поутих.– Нораз уж мы здесь, то отступить означалобы смириться сзаурядностью. Поэтому вперед!
Снизко надвинутым налицо капюшоном ипокрытыми каплями очками Крис решительно ступает надорожку. Учитывая, вкакую сумму нам обошелся этот бизнес-тренинг, яожидала роскошный спа-центр где-нибудь вТунисе, ане дикий кемпинг… Нам, промокшим донитки беднягам, ничего неостается, кроме какпоследовать заКрисом, тем более что водитель микроавтобуса уже закрыл дверь иукатил, крикнув напоследок: «Я вернусь завами впятницу!», что, учитывая обстоятельства, похоже наначало четвертого фильма «Ведьма изБлэр».
Вполнейшем молчании идем потропинке, время отвремени дергая чемоданы наколесах, которые застревают то врытвинах, то между корнями. Через некоторое время видим вдалеке дрожащий огонек. Он исходит отвысокого темного здания, эдакой затерянной посреди леса крепости, размытые очертания которой вырисовываются зазавесой дождя. Подойдя ккрепости, Крис берется задверной молоточек ис грохотом бьет подеревянной двери. Проходит добрая минута (закоторую мы начинаем смиряться смыслью оночевке наулице, после которой вернемся вПариж, «замотивированные» пневмонией), прежде чем дверь открывается, имужчина лет пятидесяти распахивает объятия, словно мы– его дорогие родственники, которых ему нетерпится прижать ксердцу.
