Поднимаю спола пластинку, собираясь положить наместо. Мне нужен повод отвернуться, чтобы спрятать лицо ивзять эмоции подконтроль. Засовываю пластинку между «Highway toHell» группы «AC/DC» и«Dark Side ofthe Moon» «Пинк Флойда». Она вхорошей компании.
Через несколько минут возвращается Джереми счашкой кофе.
–Значит, ты любишь рок?– спрашиваетон, делая глоток.
Выдавливаю улыбку.
–Нет, музыка– это немое.
–Иправда. Твой конек– цифры, статистика.
–Именно. Какивыравнивать ручки параллельно друг другу.
Вголубых глазах мелькает веселье, ина короткое мгновение Джереми мне даже нравится. Потом раздается звонок домофона, ион идет открывать. Через несколько минут вквартиру врывается Саранья.
–Утречка! Ты, наверное, Джереми!– восклицает она, звонко чмокнув его вобе щеки.– Очень мило, что ты согласился нас подбросить, ношесть этажей безлифта– слишком большая плата запроезд! О, Алиса, ты уже здесь!– Саранья заключает меня вобъятия стаким пылом, словно я– ее потерянная десять лет назад лучшая подруга. Ее нежность согревает мое сердце.– Мне столько всего нужно тебе рассказать, ты даже непредставляешь!
–Пойдемте,– говорит Джереми, ставит чашку настолик исует вкарман джинсов ключи отмашины.
–Ты безпальто?– удивляется Саранья.– Наулице жутко холодно, имей ввиду! Ипосле этого нас пытаются заставить поверить вглобальное потепление!
–Глобальное потепление ипонижение температуры вЕвропе тесно связаны,– возражает Джереми.
–Нехочу, чтобы из-за меня ты простудился. Тогда совесть заставит меня принести тебе суп игорячий шоколад, адля этого мне снова придется карабкаться нашестой этаж.
Безмалейшего смущения Саранья хватает свешалки шарф ибезапелляционно накидывает Джереми нашею.
–Вот ивсе! Чтоб ты знал, шею легко застудить.
Джереми слегка обескуражен ипотому неотвечает. Мы спускаемся вгараж подоживленную болтовню Сараньи.
–Алиса сказала, что ты гик ицелыми днями программируешь,– говорит она, глядя наДжереми так, каксмотрела нашоколадную помадку вкондитерской.– Япредставляла тебя низеньким лысым типом вочках. Нельзя поддаваться стереотипам.
Мне становится неловко, что Саранья передала Джереми мои слова. Впрочем, судя послабой улыбке унего нагубах, мое замечание его скорее позабавило, чем обидело.
Устраиваюсь назаднем сиденье. Стоит машине тронуться сместа, какСаранья предсказуемо берет насебя девяносто девять процентов разговора. Она рассказывает Джереми, что работает вдоме престарелых.
–Это ужасно!– говорит она.– Насамом деле, проблема стариков невстарости, ав одиночестве. Явижу, каклюди умирают просто потому, что родные перестают их навещать, илипотому, что чувствуют себя обузой длялюбимых. Яне понимаю детей, которые бросают родителей. Их поведение возмущает меня доглубины души!
Хочу ответить, что Саранья незнает, какие всемье отношения, имимолетно думаю освоей маме, скоторой неразговаривала больше пяти лет. Интересно, она по-прежнему ходит напляж повоскресеньям инаблюдает заволнами? По-прежнему наливает себе бокал вина, когда допоздна работает надпереводом? По-прежнему прикусывает ноготь большого пальца, когда пытается подыскать нужное слово? Интересно, удаетсяли ей, вотличие отменя, жить нормально?
–Наверное, тяжело сталкиваться стаким каждый день?– спрашиваюя, пытаясь избавиться отмрачных мыслей.
–Да, тяжело, нотакая работа приносит удовлетворение, потому что этим беднягам можно помочь. Я, например, люблю выступать вроли свахи длясвоих подопечных.
Саранья достает изсумочки тональный крем, поворачивает ксебе зеркало заднего вида иначинает краситься.
–Уменя есть анкета свопросами отом, что нравится ине нравится. Собаки иликошки, соленое илисладкое, внуки– это свет вокошке иликарая небесная, ивсе втаком духе. Всего вопросов более ста двадцати. Язаставляю всех своих старичков заполнить анкету, апотом анализирую ответы. Это куча работы. Когда явижу удвоих много совпадений, то начинаю действовать. Например, говорю Роберту, что помнению Иветт он похож наМарлона Брандо. Потом говорю Иветт, что Роберт постоянно восхищается ее стройными лодыжками.
Джереми возвращает зеркало напрежнее место.
–Только аварии нам нехватало. Используй зеркальце подсолнцезащитным козырьком.
–Секрет втом, чтобы комплименты были конкретным инемного изобретательными,– продолжает Саранья и, словно неслыша Джереми, снова поворачивает зеркало ксебе.– Вовремена их молодости нельзя было просто написать в«Снапчат» «привет, красотка». Сначала они делают вид, что им всеравно, ноявижу, что им приятно. После семидесяти редко услышишь комплименты. Потом они начинают переглядываться, какподростки навечеринке, истараются оказаться водной команде вовремя игры вбридж. Бинго! Уменя показатель успешности равен девяноста процентам: двенадцать пар запятьлет.
Она проводит кисточкой посвоей смуглой коже иснова смотрится взеркало заднего вида. Запоследние пятнадцать секунд Джереми трижды возвращал его наместо.
–Кстати,– спрашиваетон,– что завечеринку ты устраиваешь?
Саранья сукоризненным видом шлепает его пудреницей поруке.
–Это невечеринка, аДивали, фестиваль огней. Вот вам имультикультурализм! Это всеравно что сказать, что неслышал проРождество! Дивали, фестиваль огней ирадости,– это индуистская альтернатива Новому году. Он длится пять дней, каждый изкоторых имеет свой смысл исвои традиции. Впервый день устраивают генеральную уборку ипокупают новые вещи, чтобы отпраздновать новое начало. Богиню процветания Лакшми следует встречать вобновках. Иначе говоря, это день шопинга. Еще наполу мукой рисуют следы вожидании ее прихода. Навторой день нужно украсить дом ранголи.
–Чем?– переспрашивает Джереми, приподняв брови.
–Ранголи– это индийские узоры, которые делают изпорошка, песка, сушеного риса илицветной манной крупы. Натретий день мы зажигаем дии– такие маленькие масляные лампы, их ставят перед входной дверью, чтобы поприветствовать Лакшми,– развешиваем гирлянды, готовим индийскую еду вогромных количествах изовем вгости своих близких. Четвертый день– Падва, первый официальный день нового года, когда люди обмениваются подарками ивысказывают друг другу хорошие пожелания, и, наконец, пятый ипоследний день Дивали, Бхаи-дудж, посвящен братьям исестрам. Братья навещают своих сестер идарят им подарки. Увас есть братья илисестры?
–Уменя есть брат,– отвечает Джереми раньше меня.
Молчу, иСаранья, широко улыбаясь, поворачивается комне. Ясловно окаменела. Вкои-то веки Саранья кого-то слушает. Она нетолько задала вопрос, ноиждет ответа дольше трех секунд. Подкожей словно копошатся муравьи, воздух исчезает излегких. Хватаю запястье инащупываю браслет. Сначала пластинка, теперь этот вопрос– ивсе водин день…
–Нет…
Это слово рвет мне горло икажется ужасным предательством. Однажды ябуду наказана зато, что играла среальностью изаменяла факты навымысел. Безобидные фразочки, незначительные поступки… постепенно ложь задушит меня, ия утону вискаженном мире, который сама выдумала. Или, что еще хуже, больше несмогу отличать правду отлжи. Избавлюсь отмучительных воспоминаний, чтобы больше нечувствовать себя виноватой. Взеркале заднего вида ловлю насебе пытливый взгляд Джереми.
