— Возможно, — ответил Сент, кивнув банкомету, что закончил. — Но я уверен, что он этого заслуживал. Всего хорошего, джентльмены.
— Но…
Холодный ночной воздух приятно освежал его лицо, когда они с Кассиусом отправились на поиски менее шумных развлечений. В этот час прием в «Олмаке» был в самом разгаре. И возможно, с полсотни мужчин выстроились в очередь, чтобы насладиться очарованием Эвелины Марии Раддик.
Сент повернул коня. Двумя кварталами дальше он остановился возле ничем не примечательного кирпичного здания и стал смотреть на освещенные окна. Легкий холодный ветер доносил из дома звуки музыки и обрывки разговоров.
Она там. Сент знал это и был очень расстроен. Эвелина могла посещать места, куда ему путь был закрыт. Благопристойные, скучные, лицемерные надоедливые сборища, но на этот раз ему не удалось убедить себя, что это его устраивает. Уже пять лет он был отлучен от «Олмака» и до сегодняшнего вечера ни разу не пожалел об этом. Вплоть до сегодняшнего вечера.
Эви отодвинула занавеску, изнывая по глотку свежего холодного воздуха. В «Олмаке» всегда было очень душно. На другой стороне улицы смутно виднелся силуэт всадника, и на мгновение он показался ей странно знакомым. Но прежде чем она смогла в этом убедиться, он ускакал. И все же… Эви одернула себя. Сент ни в коем случае не мог находиться вблизи такого добропорядочного места, как дворец «Олмак». И в любом случае у него не было никаких оснований прятаться в тени там, на улице.
— Эви, ты меня слушаешь?
Эвелина опомнилась и выпустила занавеску из пальцев.
— Прости, Джорджи. Что такое?
— Я говорила, что сегодня Сент-Обин чуть было не затеял драку в палате лордов. Во всяком случае, так мне сказал Тристан.
— О, ради Бога, Джорджиана, он постоянно устраивает что-нибудь в этом роде. Какое мне дело?
— Ты по крайней мере могла бы признать, что ради тебя я подвергся большой опасности; Эви, — раздался звучный голос виконта Дэра с другой стороны.
Джорджиана оцепенела.
— Нет, ничего подобного. Уйди сейчас же.
— Нет, ничего подобного, — миролюбиво повторил он и поклонился. — Всего хорошего.
— Подожди! — Эвелина схватила его за руку. — Что ты имел в виду, сказав «ради тебя»?
— Я… э-э… — Виконт посмотрел на жену. — Я ничего не имел в виду. У меня умственное расстройство.
— Пожалуйста, Дэр, скажи мне, что происходит. Понимаешь, я пытаюсь с ним работать, и я не хочу, действительно не хочу, чтобы ты все усложнял.
Отважный виконт вздохнул.
— Я только сказал ему, чтобы он перестал тебе докучать. Ты не та женщина, что его обычно привлекают, поэтому я предположил, что у него в отношении тебя дурные намерения.
— Не думаю, что хоть когда-нибудь его намерения были добрыми, — проворчала она. — Я очень признательна тебе за участие, но, как я уже сказала, если я собираюсь продолжать свое дело, мне нужно с ним сотрудничать. Пожалуйста, больше ничего не делай ради моей пользы.
Он утвердительно кивнул темноволосой головой.
— Только потом не говори, что я не предупреждал тебя, Эви. Он позволяет себе такие вещи, что я выгляжу просто ангелом.
— Да, как ни трудно в это поверить, — добавила Джорджиана, взяв виконта под руку. — Это я виновата, Эви. Я попросила Тристана поговорить с ним. Я беспокоилась о тебе.
— Будь спокойна. Я могу о себе позаботиться.
Без сомнения, они ей не поверили. Очевидно, даже ближайшие друзья считают ее беспомощной и способной только на то, чтобы улыбаться, вести приятные разговоры и шутить, если возникнет необходимость. Сент был не лучше, но у него по крайней мере не было оснований думать иначе. Он мог выманить у нее один или два поцелуя, но если это была его цена за разрешение работать в приюте, она согласна платить. И если бы ей удалось добиться от него доброго слова, она бы считала, что риск оправдан.
Оркестр заиграл очередной вальс, и Эви без труда удалось убедить Джорджиану и Тристана присоединиться к остальным танцующим. Люсинда не пришла на бал, и Эвелина неожиданно оказалась в непривычном одиночестве. К несчастью, это продлилось недолго.
— Эви, — произнес брат, направляясь к ней в компании пожилого джентльмена, — ты знакома с герцогом Монмутом? Ваша светлость, моя сестра Эвелина.
— Очарован! — прогромыхал герцог, и Эви присела в реверансе.
— Я только что рассказал его светлости о твоем увлечении шахматами, Эви.
Шахматы ? Она терпеть не могла шахматы.
— Да, правда, хотя боюсь, у меня к ним больше любви, чем склонности.
Герцог одобрительно кивнул, и пряди его седых волос поднялись дыбом.
— Я всегда говорил, что шахматы женщинам не по уму. Рад видеть хотя бы одну юную леди, которая признала это.
Эви улыбнулась сквозь стиснутые зубы.
— Как вы добры, ваша светлость. Значит, позвольте предположить, вы искусный игрок?
— Я чемпион Дорсетшира.
— Великолепно!
Боже милостивый! Древний игрок в шахматы с растрепанными волосами.
— Его светлость специально искал знакомства с тобой, Эви, — сказал Виктор со снисходительной улыбкой. — Полагаю, вы можете прогуляться с ним по залу, поскольку никто из вас не любит танцевать вальс.
Эви сдержала вздох. Шахматы и никаких танцев. Несомненно, она умрет от скуки.
— С большим удовольствием, ваша светлость.
По крайней мере ей не пришлось беспокоиться о своем участии в разговоре. Герцог не только умел хорошо играть в шахматы, но и знал, из какого материала лучше всего изготавливать шахматные доски, знал происхождение этой игры и даже владел самым дорогим комплектом фигур.
Она одобрительно кивала и улыбалась в подходящий момент, не переставая мысленно посылать проклятия в адрес Виктора. Он и раньше так делал: находил подходящего кандидата себе в поддержку, выяснял его любимое развлечение или хобби и приписывал их ей. Она всегда терпеть этого не могла, но теперь, когда почувствовала, что может заниматься куда более полезными и важными делами, просто возненавидела все это.
Эви была так поглощена улыбками и кивками, что едва не пропустила момент, когда герцог начал прощаться.
— Благодарю вас за весьма содержательную беседу, ваша светлость, — с улыбкой сказала она, приседая в глубоком реверансе. Как только его взлохмаченная шевелюра скрылась в толпе, она отправилась разыскивать Виктора.
— Отлично исполнено, Эви, — сказал он, предлагая ей бокал лимонада.
Она отказалась с недовольной гримасой.
— Ты мог бы хоть предупредить меня. Я почти ничего не смыслю в шахматах.
— Я бы научил тебя, если бы считал, что ты проявишь хоть каплю внимания.
