Уже далеко не впервые его предупреждали о необходимости оставить женщину, но обычно это случалось тогда, когда дело усложнялось и касалось более серьезных вещей, чем простое времяпрепровождение. Но на этот раз он испытывал страстное желание к девушке и был сильно разочарован тем, что не добился успеха.
— Это предостережение исходит от той самой леди, которую застукали в прошлом году, когда она запустила свою изящную ручку к тебе в брюки?
Дэр прищурил глаза, его веселое настроение испарилось.
— Ты уверен, что хочешь продолжать со мной эту игру? Сент пожал плечами:
— Почему бы нет? Я веду ее со всеми.
— Ты говоришь о моей жене, Сент-Обин.
— И моей кузине, — недовольно добавил представительный герцог Уиклифф.
— Понятно.
С притворной беззаботностью Сент поднялся на ноги. Дэр и Уиклифф вместе были достаточно сильны, чтобы он не захотел связываться с ними в палате лордов, хотя где-нибудь в другом месте он охотно затеял бы драку.
— Почему бы вам не спросить мисс Раддик, хочет ли она, чтобы я оставил ее в покое? А до тех пор я желаю вашим семейным задницам всего наилучшего.
Через проход от них сидел, уставившись на Сента, лорд Гладстон. По правде говоря, многие мужья были совсем не рады лицезреть маркиза. Когда Сент-Обин вышел, до него дошло, что Фатима, леди Гладстон, скорее всего в это время дня дома и принимает гостей, так что, если он хочет облегчить свои страдания, она, без сомнения, с готовностью окажет ему эту услугу.
В то же время он понимал, что не получит в результате никакого удовольствия. Его привлекала совсем другая, более серьезная добыча. Когда хочется фазана, его не заменить цыпленком.
Его фазанчик отправился на политическое чаепитие, или что-то в этом роде. Но ему удалось кое-что выпытать у нее. Только одни женщины, причем в большинстве старые и морщинистые. Политические чаепития притягивают не так много девиц, еще способных найти другие способы развлекаться.
Не будучи девицей, интересующейся политикой, Сент пошел домой.
— Джансен, — спросил он своего дворецкого, снимая сюртук, — как бы мне развлечься?
— Вы намекаете на… женскую компанию, милорд? Боюсь, на сегодня никого… подобного не вызывали.
— Нет, никаких женщин, — ответил Сент нахмурившись. — Ты знаешь, как люди — мужчины — обычно проводят время, когда не ложатся в постель с женщиной?
— О… — Дворецкий оглянулся через плечо, но если кто-то из слуг и находился поблизости, они уже успели скрыться. — Ну, у вас наверху есть библиотека и…
— Библиотека?
— Да, милорд.
— И там есть книги?
Только теперь Джансен начал понимать, что маркиз подшучивает над ним, но принял это со своей обычной невозмутимостью. Без сомнения, он решил, что лучше пусть шутит, чем накричит на него, или, не дай Бог, начнет швыряться вещами.
— Да, милорд.
— Гм. По правде говоря, я не люблю читать. Можешь предложить что-нибудь другое?
— Может, бильярд?
— Бильярд. Ты играешь в бильярд, Джансен?
— Я… я не знаю, милорд. Играю?
— Сейчас начнешь. Пошли.
— Но две…
— Пусть гиббон или кто-нибудь еще позаботится о дверях.
— Вы не нанимали никого по имени Гиббон, милорд.
Сент остановился посреди лестницы, стараясь за хмурым видом скрыть усмешку.
— Странно. Ну что ж, напомни мне нанять кого-нибудь по имени Гиббон.
— Да, милорд.
— И не думай, что ты отделаешься от бильярда. Пойдем.
Сент истязал дворецкого час или около того, но это оказалось не так уж забавно. Кроме того, он, сам того не желая, стал жалеть Джансена. Влияние Эвелины, вне всякого сомнения. По-видимому, у нее есть способность сделать добросердечным даже каменного истукана. Ну что ж, он не каменный истукан, и поцелуй или два определенно не превратят его в подобие Дэра или Уиклиффа. Ради всего святого, уже семь часов вечера, а он все еще дома, играет в бильярд со своим проклятым дворецким.
— Вели Уоллису оседлать коня, — сказал Сент, бросив кий на стол.
Джансен так и обмяк от облегчения.
— Сию минуту, милорд. Вы вернетесь к обеду?
— Нет. Я вообще не вернусь ночевать, если повезет.
Он обедал в светском клубе и сел играть в фараона с лордом Уэстгроувом и еще двумя незнакомыми джентльменами. Это вполне устраивало Сента, поскольку никто из знакомых не решался состязаться с ним.
— Послушайте, — начал младший, более дородный, из двух смельчаков, — мой дядя Фенстон сказал, что в светском клубе будет полно лордов и прочих светил, но сегодня здесь что-то… малолюдно, если можно так выразиться.
Уэстгроув, проигравший еще десять фунтов банку, недовольно проворчал:
— Сегодня бал в «Олмаке». Будет представлен целый выводок зеленых дебютанток. Все самцы ринулись на поиски туго набитых кошельков.
— Будь я проклят, — пожаловался второй, старший, более тощий из них. — Бал в «Олмаке». Всегда хотел туда попасть.
Почему? — с насмешкой спросил Сент, делая ставку. Он совсем забыл, что была среда, вечер приема в «Олмаке». Его фазанчик, без сомнения, уже там, делает реверансы и улыбается, рассказывая всем, как она хитростью сумела заставить Сент-Обина позволить ей сунуть свой нос в этот проклятый приют для сирот. Если, конечно, не считать того, что она, видимо, предпочитает держать это в секрете.
— Все бывают в «Олмаке». Разве нет?
— Лимонад теплый, ликер не подают, в карты не играют, повсюду престарелые патронессы, зыркаюшие глазами, и весь вечер вальс. Вот что такое бал в «Олмаке». Вы ничего не потеряли.
Уэстгроув рассмеялся, и его смех перешел в сухой отрывистый кашель.
— Не обращайте на него внимания, джентльмены. Он так говорит, потому что ему запрещено там появляться.
— Запрещено? Правда? За что?
— Слишком много ума, — пробормотал Сент, желая, чтобы Уэстгроув заткнулся. Он здесь не для того, чтобы наряду с городскими монументами служить развлечением для двух деревенских болванов.
— За то, что в кладовке вступил в сношения с Изабеллой Райгл, как я припоминаю.
— В кла… правда?
— Нет. — Сент поднял взгляд, затем положил следующую ставку. — Едва ли это можно назвать сношением. Всего лишь ублажение ртом, но никак не сношение.
— Хватит! — воскликнул младший, более полный. — Как, вы сказали, вас зовут?
— Я не говорил.
— Это, друзья мои, — вмешался виконт, — не кто иной, как маркиз де Сент-Обин.
— Вы Сент? Говорят, вы убили человека на дуэли. Это правда?
