— Тогда ты сможешь сказать Виктору, что вербовала ее для избирательной кампании.
Эви хотела было возразить, но сразу же закрыла рот.
— А знаешь, это может сработать.
Но когда она обдумала эту идею, то поняла, что в действительности ее снова ждет провал.
— Ничего не выйдет, потому что тогда леди Гладстон захочет узнать, как мое ожерелье попало к Сенту, и выцарапает мне глаза, прежде чем я успею ответить.
— У кого это выцарапают глаза? — спросил женский голос позади нее.
Эви поперхнулась, но тут же вздохнула с облегчением.
— Джорджи, — сказала она, сжав подруге руку, — ты напугала меня до полусмерти.
Рослый супруг Джорджианы сочувственно кивнул:
— Со мной это случается постоянно.
Ухватив пригоршню шоколадных орешков, он протянул один Джорджиане, а остальные отправил в рот.
— Как тебе работяги, которых я прислал?
— Ш-ш-ш, — испугалась Эви, хотя, похоже, никто, кроме нее и Джорджи, не смог бы разобрать приправленный шоколадом вопрос. — Это секрет.
Виконт проглотил лакомство.
— Я так и понял. Так для чего я секретно отправил рабочих в сиротский приют?
Жена сердито посмотрела на него.
— Это не твое дело, Тристан. Теперь отправляйся докучать Эмме и Грейдону.
— Хорошо, любовь моя.
С доброй усмешкой поцеловав жену в щечку, лорд Дэр растворился в толпе.
Как только он ушел, Джорджи понизила голос до конспиративного шепота, которым пользовались Люсинда и Эви.
— Хорошо. Так кому собираются выцарапать глаза?
— Мне, — ответила Эви, не в силах сдержать улыбку. Люсинда и Джорджи были самыми расчудесными подругами, на которых она всегда могла положиться. Все, о чем она им говорила, оставалось в секрете, и она могла рассказывать им обо всем. И тем не менее ни одна из них до сих пор не знала, что Сент-Обин поцеловал ее. Впрочем, этому и не было объяснения, как и тому, что сама Эви продолжала так часто думать о маркизе.
— И почему же?
— Сегодня днем маркиз де Сент-Обин украл у Эвелины ожерелье, — объяснила Люсинда, — и мы разрабатываем план, как без кровопролития получить его назад.
— Ты уверена, что он его украл? — Веселье пропало из глаз виконтессы.
— Он снял его с моей шеи, — ответила Эви, — и сказал, что, если я хочу получить украшение назад, то должна попросить его об этом сегодня вечером.
— Ну что ж, он явно старается устроить тебе неприятности. Как я слышала, он получает от этого удовольствие.
Джорджиана вместе с Люсиндой снова принялись высматривать среди гостей Сент-Обина.
— Знаешь, Эви, вряд ли ты можешь без опасений участвовать в этом деле.
Это уже вышло за рамки в тот момент, как она узнала, что Сент-Обин имеет отношение к приюту.
— Меня не испугает чье бы то ни было скверное поведение, — заявила Эви. — И в особенности этого повесы.
— Скверное поведение? Гм… — задумчиво повторила Люси. — Вот тебе, пожалуйста, Эви, налицо объект обучения…
Джорджиана побледнела.
— Нет, нет и нет! Мы ни в коем случае не можем подпускать нашу Эви к Сент-Обину. Он погубит ее в считанные секунды, если поймет, чем она занимается. Мы подыщем кого-нибудь более подходящего, кому она сможет давать свои уроки.
— Я… — начала Эви, и ее сердце учащенно забилось.
— Да, ты права, — перебила Люсинда, бросив сочувственный взгляд на Эви. — Объект должен иметь хотя бы зачатки души. Боюсь, Эви, что Джорджиана не ошиблась. Этот твой план насчет сиротского приюта становится очень рискованным. Я уверена, что мы смогли бы где-нибудь найти тебе более безопасное место для благотворительной деятельности.
И менее опасного ученика для твоих уроков, — добавила Джорджи.
Эвелина переводила взгляд с одной подруги на другую. Оживленный шум бального зала стал трудноразличим, превратившись в глухой рокот. Подруги, ее близкие подруги, считают, что, едва успев начать, она потерпела неудачу и при этом запятнала свою репутацию. Вполне возможно, что они посчитали план относительно приюта губительным с того самого момента, как услышали о нем. Маркиз же с его ужасной репутацией послужил всего лишь удобным предлогом, позволившим им не задеть чувства Эвелины. Ну что ж, даже если ее сочтут ненормальной, Эви хотелось бы попытаться первой достичь успеха.
— Ты права, Люси, — спокойно, сказала она, опасаясь, не слышат ли подруги бешеный стук ее сердца.
— Не волнуйся, Эви, завтра мы первым делом займемся поисками более подходящего для тебя приюта.
— Нет, я имела в виду, что ты права в отношении Сент-Обина: он действительно превосходный кандидат на обучение вежливости и учтивости по отношению к женщинам — и в том, что мне выпала счастливая возможность научить его этому.
Люсинда широко раскрыла глаза.
— Нет, Эви, я очень, очень ошибалась. Если ты будешь продолжать, тебе придется трудиться не только над улучшением сомнительного приюта, тебе придется заниматься…
— Исправлением Сент-Обина. Я знаю. Не думаю, что Могла бы найти более грандиозную задачу, чем эта. Как вы думаете?
Джорджиана снова взяла ее за руку.
— Ты уверена? Ты ничего не должна доказывать.
— Только себе самой, — ответила она, хотя это было не вполне справедливо. — И да, я уверена: меня ждет либо блестящий успех на обоих фронтах, либо полный крах.
Подруги продолжали спорить с ней, пытаясь убедить, что она подвергает себя неоправданному риску. Справиться с приютом, как и с Сент-Обином, ей явно не по силам. Однако они ошибались, и все, что они говорили, в любом случае потеряло всякий смысл, когда в переполненный зал вошел Сент-Обин.
Впервые она обратила внимание, как много женщин поглядывают на него из-за спин своих мужей, прикрываясь великолепными веерами. Возможно, он и не мог иметь такое количество тайных любовниц; стольких ночей не наберется за всю жизнь, если учесть еще случайных женщин легкого поведения, с которыми у него бывала связь. Если и так, эти взгляды напомнили ей слова леди Гладстон о том, что Сенту не нужно быть добродетельным, поскольку он порочен. Казалось, все они желали его или по меньшей мере хотели видеть.
Его плавная величавая поступь пантеры таинственным образом притягивала, даже когда он не был занят охотой.
В этом зале, полном жаждущих его женщин, что ему нужно от нее? Или он просто развлекается, как уже говорил? Может быть, у него карманы битком набиты ожерельями, ждущими, пока их востребуют назад девицы, которых он домогался в течение дня?
— Эви, — настойчиво зашептала Люсинда. Эвелина опомнилась.
— Извини, что ты сказала?
