С этими словами Тео, тряхнув головой, вышел на крыльцо и легко сбежал по ступенькам. К нему тут же присоединился Хасид. Кармайкл быстро организовал студентов, которые по-прежнему без энтузиазма, но побежали вокруг замка.
– А ты просто идёшь, – сказал Кармайкл Огюсту, всё ещё не отошедшему от сцены с Кайлом, – в максимально быстром для себя темпе. Жалеть себя не надо, скорость будем потихоньку увеличивать. Задача ясна?
Огюст кивнул и быстрым шагом пошёл по дорожке, не обращая внимания на удивлённые взгляды обгонявших его студентов. Один из парней хотел что-то сказать, но посмотрел на как раз пробегавшего мимо Морригана и промолчал.
Сегодня Огюст смог пройти два круга, хотя к концу второго заметно сбавил темп, чувствуя, что начинает задыхаться. Впрочем, он был не одинок: большинство студентов не справлялось с нагрузками, так как систематические занятия спортом прежде не входили в сферу их интересов. Многие неплохо фехтовали, но, не считая это необходимостью, к тренировкам относились с небрежностью, уделяя гораздо больше внимания внешнему виду оружия: размеру и ценности украшавших его драгоценных камней или известности выковавшего его мастера.
Декан сокрушённо вздыхал, глядя на запыхавшихся после пробежки первокурсников, но неумолимо гнал их на тренировку, разделив на группы и выдав каждой определённое задание. Огюсту сегодня помимо всего прочего пришлось поднимать и опускать камни различного размера и веса, и к концу тренировки у него дрожали руки и ныли плечи и спина. О том, что будет с ним вечером, молодой человек старался даже не думать.
Когда после вечерней тренировки, которая для него состояла в том, что он метал в мишень то ножи, то камни, причём деревянный щит с нарисованным кругом постоянно относили то дальше, то в сторону, Огюст шёл к себе, его обогнал незнакомый студент и одобрительно хлопнул по плечу.
– А у тебя неплохо получается, здоровяк!
Молодой человек удивлённо моргнул и даже не успел ничего сказать: парень, держась за поясницу, уже ушёл вперёд.
Действительно, к концу тренировки уставшие и еле шевелящиеся первокурсники постепенно собрались в той части тренировочной площадки, где Огюст под бдительный наблюдением декана пытался установить, какая дальность броска является для него оптимальной на данный момент. Каждый бросок Стендриджа вызывал ту или иную реакцию, но среди свистков и выкриков не было ни откровенно враждебных, ни презрительных. Скорее, они были азартными и откровенно заинтересованными.
Чрезвычайно довольный результатами Огюста декан Кармайкл пообещал поговорить с кое с кем из обитателей и добыть для талантливого студента пару комплектов настоящих профессиональных метательных ножей.
Войдя в комнату, юноша без сил рухнул в кресло и закрыл глаза: наваливалась усталость, начинали болеть не привыкшие ещё к нагрузкам мышцы. Огюст решил, что максимум, на что он сегодня будет способен, — это дойти до ванной и вымыться. Но это уже потом, когда все разойдутся… позже… позже… поз…
– Ну и чего сидишь, как будто у тебя дел нет? – вырвал Огюста из состояния сладкой дрёмы сварливый голос. – У тебя ещё посещение психолога сегодня, забыл?
– Можно я не пойду? – простонал Огюст, но Первый был неумолим.
– Что значит — не пойду? Нет, вы только его послушайте! Ему, значит, все условия, даже психологическую поддержку, а он – «не пойду»! Ну и кто ты после этого? Мы к тебе со всей душой, а ты?!
– Да я ничего такого не сказал, – попытался защититься Огюст, но Первый не слушал, а два оставшихся сундука просто осуждающе молчали.
– Ты сказал «не пойду», – ворчал сундук, сердито моргая круглыми жёлтыми глазищами, – мы все это слышали, не отпирайся.
– Да схожу я, схожу, только не скрипи, – Огюст со стоном встал, понимая, что проще сходить, чем весь вечер и, скорее всего, всю ночь слушать возмущённое ворчание.
– Вот сразу бы так, – мгновенно успокоился Первый, – ты иди, иди… Как в холл в главном замке войдешь, так сразу направо и на второй этаж. Там дверь с табличкой «Психологическая помощь». Так вот тебе как раз туда.
Огюст кивнул и направился к двери, но вдруг остановился и подозрительно поинтересовался:
– А откуда это у тебя такая странная осведомлённость, а? Ты вроде в комнате стоишь, никуда не выходишь, а где находится психолог почему-то знаешь. Как так-то?
– Откуда знаю? – переспросил Первый и принялся лапкой счищать откуда-то прилипшее к стенке пёрышко. – Что значит — откуда знаю… Оттуда… И вообще — не приставай, а иди уже!
– Не пойду, пока не скажешь, – нахмурился Огюст, – не нравятся мне эти тайны.
– Да ничего тут таинственного нет, – бодро вступил в разговор Третий, а Первый с облегчением выдохнул, – дело было так. Стоим мы тут, значит, скучаем, на улице солнышко светит, птички поют, красота, в общем…
– Ты не отвлекайся, – Огюст оперся о стену, всем своим видом демонстрируя намерение никуда не двигаться, пока не получит ответ на свой вопрос.
– Слушай, не мешай мне рассказывать, – возмутился Третий, – так вот, стоим мы, значит…
– Я уже это слышал, – Огюст скрестил руки на груди, – птички, солнышко… Ты ближе к делу давай.
– А ты не перебивай, – Третий откашлялся, – так вот. А тут мимо окна идёт кто-то, нам-то не видно, кто, но слышим шаги. Уверенные такие, знаешь, решительные! Чувствуется — серьёзный человек идёт! Идёт он себе, значит, и останавливается в аккурат под нашим окном. Постоял и говорит: ежели, говорит, кому психолог понадобится, так я, говорит, в замке на втором этаже в комнате с табличкой. И пошёл себе дальше, а мы запомнили: вот как чувствовали, что понадобится.
– Интересная история, – помолчав, сказал Огюст и вышел из комнаты.
– Как думаешь, поверил? – обеспокоенно спросил через какое-то время Третий. – Я старался, но кто же думал, что он таким дотошным окажется?
– Главное, чтобы дошёл, – помолчав, вынес вердикт Второй, – нужно ему, чтобы хоть с кем-то кроме нас можно было поговорить, а Мортимер-то, сам знаешь, кого угодно уговорит и разговорит. Этого у него не отнимешь.
Как ни странно, дверь с табличкой «Психологическая помощь» обнаружилась именно там, где и говорил Первый: на втором этаже, если подниматься по правой лестнице. Нужно всё-таки потом выяснить, откуда у его сундуков столь специфические знания. Но это после, а сейчас нужно как-то заставить себя в эту самую комнату войти. Ведь совершенно непонятно, как там себя вести, о чём говорить… Жаловаться? А смысл? Вряд ли сидящий там психолог сможет сделать так, чтобы Огюст снова оказался в столице, в снятой для него отцом роскошной квартире, где нет тренировок, ужасных утренних пробежек и говорящих сундуков. Но раз уж пришёл…
Огюст нерешительно постучал в дверь и услышал доброжелательное:
– Входите, входите! Открыто!
Обречённо вздохнув, Огюст толкнул дверь и оказался в достаточно уютной комнате: настольная лампа с бежевым абажуром излучала неяркий свет, который создавал в комнате приятный полумрак. Два больших и даже на вид уютных кресла стояли неподалёку друг от друга: как раз на таком расстоянии, чтобы собеседники могли без проблем разговаривать вполголоса. Помимо кресел в комнате был большой письменный стол и огромный книжный шкаф, в котором поблёскивали золотом старинных переплётов толстые книги.
