–Я не сталкивался с этим вопросом, поэтому ничего не знаю по теме. Но из того, что слышал иногда от друзей и приятелей, делаю поверхностный вывод, что такая проблема существует и не ограничивается единичными случаями,– обозначил свое отношение к вопросу Ладожский.– Главное, что вы с этим справились и не произошло никакой трагедии.
–Это правда. Тот момент мы смогли пройти достойно, и, я уверена, Павел многое вынес для себя из той неприятной истории и стал сильнее духом. Только тревог и переживаний и сейчас хватает,– вздохнула обреченно Клава.
–По какому поводу?
–Ну как,– пожала плечами Клава и развела руки в стороны нарочитым возмущенно-бессильным жестом.– Идет СВО, а у нас папа, который не может находиться в стороне, когда, как говорит Жванецкий, «на кухне такие дела».
–Как я понял из твоих слов, Василий поддерживает СВО и рассуждает как патриот,– отметил очевидный факт Матвей.
–Да если бы он только рассуждал!– негодуя, пожаловалась Клавдия.– У нас же Василий Максырович полумерами не ограничивается. Ему же долг предписывает участвовать в боевых действиях.
Вася ей так и сказал, когда, не предупреждая, вдруг в середине марта поздно вечером объявился на пороге их квартиры.
Конечно, все обрадовались его приезду, даже Роберт Ромуальдович, довольно попыхивая щеками, все ластился к редкому гостю, требуя от того особенного внимания. Пашка кинулся обниматься, Софья Михайловна заспешила накрывать на стол, а Клавдия сразу почувствовала, поняла: что-то неладное с этим его приездом. Ох неспроста он примчался без всякого предупреждения и намека, ох неспроста! Предчувствие растревожило ее совсем не на шутку. Ну и после посиделок за столом и разговоров про семью-родню, Валюшку и детей, когда уж и Пашка, и бабушка отправились спать, Клавдия спросила Василия прямо:
–Вась, ты чего приехал? Беда какая случилась?
–Почему беда?– переспросил он.
–Да потому что чувствую я какую-то засаду!– вспыхнула Клавдия, сразу же загораясь возмущением.– Нечего мне тут дурака валять, знаю я тебя! Давай признавайся немедленно!
–Да особо-то признаваться и не в чем, Клав,– посмотрел ей прямо в глаза Василий.– Я иду добровольцем на фронт.
–Бли-и-ин…– ругнулась Клавдия, ужасно расстроившись.– Вот чувствовала я, что ты обязательно влезешь в эту историю!– И разволновалась окончательно.– Ну ладно, я понимаю, что ты у нас такой вот товарищ, что не можешь остаться в стороне. Ну так и иди на фронт в медчасть, хирургом-стоматологом, спасай раненых. Наверняка в таких специалистах есть нужда и необходимость,– уже понимая и зная со всей неотвратимой очевидностью полную бесполезность своих уговоров, чуть не плакала Клавдия.
–Клав,– ответил ей ровным, уверенным тоном Василий,– у меня военно-учетная специальность: снайпер. И ты прекрасно знаешь, что я на самом деле классный снайпер, с врожденными уникальными данными для стрелка и талантом.
–Ой-ой-ой…– прикрыв глаза и с силой придавив пальцами веки, протянула устало-безысходно Клавдия. Убрала руки от лица, посмотрела на него и предприняла последнюю, заранее обреченную на провал попытку вразумить:– Ты служил семнадцать лет назад, Вась. Наверняка же все навыки утрачены.
–Такие навыки не утратишь, тем более я,– перебил ее бывший муж и самый близкий человек.– Я прописан здесь и на военном учете состою в местном военкомате, потому и приехал. Я уже позвонил и договорился, что меня примут для прохождения предварительного ускоренного спецкурса в центре «Рус» вГудермесе, в кадыровском университете спецназа, чтобы восстановить те самые навыки, подобрать опытную команду, пройти совместный курс обучения и слаживания. А для этого мне должны дать направление в военкомате по месту прописки. Меня уже ждут в Чечне.
–У тебя четверо детей, четверо пацанов…– окончательно сдаваясь, выдохнула опустошенная этим известием и его решимостью Клавдия.
–Еще и поэтому, Клав, я обязан туда идти,– покивал, соглашаясь, Василий.– Отец должен объяснить своим сыновьям простые истины, например ту, что долг каждого мужчины– защищать свою Родину. И что это нормально, в этом нет никакого героизма и тем более никакого ложного, показного «ура-патриотизма», это естественно для настоящего мужчины.
–Я понимаю, понимаю, что это твоя убежденность и внутренняя человеческая суть,– уже почти плакала Клава,– но это так…– Она не смогла договорить, все-таки расплакавшись.
–Ну ладно тебе,– притянул ее к себе Вася и обнял.– Ну, что ты, Клавунечка, ну что ты расплакалась, все нормально будет. Ты же знаешь: «Смелого пуля не боится, а труса и в кустах найдет». Так что повоюем, все путем будет.
–Господи, Вася, ну что ты несешь,– жаловалась и слабо возмущалась сквозь слезы Клавдия, прижимаясь к нему.– Пуля никого не боится и никого не щадит: ни труса в кустах, ни героя.
Помолчала, поплакала Василию в плечо, повздыхала, успокаивая себя, всхлипнула и, чуть отстранившись, заглянула ему в лицо.
–Валя знает, что ты воевать отправился, а не в какой-то там вояж неизвестный?
–Знает,– кивнул он и погладил ее по голове.
–И что?
–Ну что ты спрашиваешь?– пожал плечами Вася.– Понимает, отпустила и благословила.
–У шамана была?– спросила с тревогой Клава.
–Была,– коротко ответил Вася.
–Ну что я из тебя все клещами вытаскиваю!– разозлилась и придушенно, чтобы не переполошить домашних, закричала на него Клавдия.
–Ну что ты нервничаешь, Клавуня,– подбодрил Вася, примирительно улыбнувшись.– Шаман пообщался с духами и сказал: воевать хорошо будет, отпусти.– И, увидев, что подруга недовольно нахмурилась, предупредил ответом незаданный ею вопрос:– Заговаривать от ранений не стал и амулет не дал, сказал, что получу все, что должен получить, и пройду все, что предначертано пройти.
–И все?!– возмутилась Клавдия.– А про то, что вернешься живым, ничего не сказал?
–Получу все, что должен, и пройду, что предначертано,– добавив немного металла в тон, повторил Василий.
–Да елки ж его метель того шамана! Какая-нибудь хрень по башке, что ли, предназначена?!– ругалась, разбушевавшись, Клавдия и потребовала ответа на следующий вопрос:– А Валя что ж?
–А что Валя, ты же ее знаешь…
Валю она, понятное дело, знала.
Причем очень даже хорошо знала. Любила и ценила.
Носительница красивого русского имени Валентина была, как и сам Василий, коренной тувинкой, в таком же, теряющемся где-то в веках по линии обоих родителей, поколении. Причем тувинкой, принадлежащей к религиозной конфессии «шаманизм», вдобавок имевшей в предках своего рода несколько сильных шаманов. Сейчас Валюха и ее родные обращались за помощью и советом во всяком непростом деле к шаману, считавшемуся одним из самых сильных из числа действующих в республике. Он приходился к тому же Валентине каким-то там троюродным не то дядей, не то дедом, Клавдия толком не разобралась в их родственных связях. Верить или не верить его предсказаниям и принимать ли всерьез его систему оказания помощи больным соотечественникам– дело каждого, но многое из того, о чем говорил и что пророчил тот шаман, частенько сбывалось. Например, предсказание о рождении всех троих сыновей Василия и Валентины, причем задолго до их зачатия. Как предсказал он Валентине и встречу с ее будущим мужем и подсказал, как того самого мужа узнать и не пройти мимо.
