Сказать, что согласна, я не успела. От первого же поцелуя резко стало не до разговоров. А от первого прикосновения, нежного, осторожного, перед глазами все поплыло.
Это не было похоже на наши игры прошлой или позапрошлой ночью. Костя сдерживался, стараясь подготовить меня. Но больше не улыбался и не шутил.
Все его мышцы превратились в камень. Движения стали резкими. А во взгляде горело такое пламя, что я плавилась и растекалась перед своим первым мужчиной.
Кричала что-то бессвязное, когда он изводил меня жадными ласками.
Стонала и всхлипывала, когда успокаивал потом, довольную и потерянную.
Дышала им.
Доверялась.
Позволяла губами собирать мои слезы, когда Костя уверенно и быстро брал свое.
Это было совсем не так, как я представляла раньше. Боль сменялась улыбкой. Улыбка – тихими, счастливыми слезами. Слезы – уютным молчанием.
Меня будто разбили. Но не склеили, а вылепили заново. Сделали более смелой и раскованной. Разбудили внутри что-то голодное и чувственное.
Даже думать не хотелось, что на месте Кости мог оказаться кто-то другой. Не верилось, что это возможно. Не представляла, что могла бы стать настолько свободной с кем-то, кроме него.
–Тебя стоило ждать до двадцати двух.– Уже ночью, совсем сонная, я уткнулась носом в Костино плечо и закрыла глаза.
–Я бы потом нашел его и свернул голову.
Мой совсем не романтичный мужчина, тот самый, который так и не признался ни в какой влюбленности, громко зевнул и буквально закуклил меня в свои горячие, надежные объятия. Как под замок взял.
Глава 26. Семейные радости
Костя
«А поутру Снегурочка растаяла»,– вспомнил я, когда открыл глаза.
Считается, что за двадцать один день человек способен выработать новую привычку. Кажется, я справился за два.
Вчера и позавчера Варя просыпалась вместе со мной. Сразу же смущенная. Всклокоченная как одуванчик. И такая смешная, что настроение само поднималось до отметки «отлично».
Сейчас рядом никого не оказалось. На соседней подушке красовалась вмятина от головы. На моем левом плече – отпечатки зубов. Бесформенными тряпками на полу лежала одежда – брюки и футболка. А Вари не было.
Вроде бы ничего серьезного, но за грудиной неприятно царапнуло: «Стареешь!.. Может, не справился?.. Запугал девчонку!»
Хоть срочно вызванивай одну симпатичную сладкую русалку и устраивай себе психотерапию. В кровати! При свете! Чтобы на этот раз внимательно рассмотреть все эмоции на красивом лице. И вместо сомнений влепить на подкорку штамп «Годен!».
Если бы не целая коллекция сообщений и писем на телефоне, я бы, скорее всего, так и сделал. Но пришлось подняться, изучить отчеты из офиса и от Войтенкова. А потом из соседнего номера послышался громкий и непривычно счастливый смех, кажется, сразу троих.
В Питере я бы перекрестился. Там детский смех, как автомобильная сигнализация, указывал лишь на одно – впереди неприятности. Здесь же, на Мальдивах, даже мысли не возникло, что двойня могла устроить какую-то проделку.
Смеются – значит весело. Втроем – значит с Варей.
Еще недавно такая логика была для меня нереальной. Двенадцать сбежавших нянь и задерганная охрана были живым тому подтверждением. А с Ласточкиной… словно с фамилией изменились и мои бандиты.
Не было у нынешних детей ничего общего с теми неуправляемыми малышами, которых привезла Наталья. Не было общего даже с теми, которых я видел во время редких поездок во Францию.
Двойню как перепрошили. Вместе с новой мамой, пусть и фиктивной, с них будто шелуха какая-то слетела. Не осталось агрессии. Исчезла непонятная детская жестокость.
Моими стали! Впервые за пять лет с рождения.
До этого утра не задумывался об этом. А теперь словно озарило. Забыв о делах, лежал на кровати. Слушал смех за стеной и сам улыбался.
Наверное, это было что-то похлеще привыкания. Новая форма зависимости! Дико хотелось не только видеть эту троицу, но и быть рядом с ними.
Рефлексировал я недолго. Быстро умывшись, переоделся в свежую одежду – благо чемодан с вещами сам перенес еще два дня назад – и пошел в семейный номер.
–И кто это проснулся раньше обычного?
Распахнув дверь детской, я уставился на своих малышей, которые, изображая перевернутых жуков, лежали на коврике. И на Варю рядом с ними. Такую светящуюся, что глаза слепило, как от лампочки.
Даша первой заметила меня:
–Папа, привет! Нам сон плохой приснился.
–Мы хотели тебя позвать, а тут Варя пришла,– дополнил сын.
–Сразу после сна?– Я потрепал обоих по головам и уселся на пол за Варей.
–Мне показалось, что слышу здесь какие-то звуки. Оказалось, Даша с Кондратом проснулись.– Моя русалка слегка качнулась назад. Идеально на мою грудь. И тут же стыдливо отпрянула.
–Так ты у нас еще и экстрасенс?
Подмигнув напряженно наблюдающим за нами детям, я вернул ее на место. Прижал к себе. А чтобы снова не сбежала – обнял за талию.
–У меня чуткий сон.– Варю легонько тряхнуло. Как от удара током. Однако вырываться она не стала.
–Ты даже успела сегодня поспать? Рад за тебя,– шепнул я ей на ухо и жестом приказал детям идти чистить зубы.
–Господин Арбенин, у вас ни стыда…– Варя проследила взглядом за двумя малышами и, когда мы остались одни, повернулась ко мне:– Ни совести.
–Чего нет, того нет. Но слово «господин» мне понравилось. Хорошо прозвучало! Вечером повторишь?
–Костя…– Она бросила на меня такой горячий взгляд, что в горле пересохло.
–Как самочувствие?– Пока не натворил глупостей прямо в детской, срочно нужно было переключиться на что-то более безопасное.– Ничего не болит?
–Всё в порядке.– Варя переплела мои пальцы со своими. Длинными, тонкими, без колец или хотя бы следов от них.
–Это хорошо.
Я засмотрелся на женские ладони. Ни вчера, ни сегодня ночью не думал ни о каких совместных планах. От желания уши закладывало и извилины в черепушке выпрямлялись. А сейчас как лопатой по голове получил. Второй раз за утро.
–Что-то не так?– встревоженно спросила Варя.
Она чувствовала меня лучше, чем я сам себя.
–Кое-что забыл. Вернемся в Питер, исправлю.
Никогда в жизни не дарил женщинам драгоценности. Даже Наталье. Отделывался электронными сертификатами в ювелирные магазины. А Варе захотел купить лично. Что-то особенное, редкое, как она. Русалочье.
–В Питер…– повторила за мной Варя со странной грустью.
–Не хочешь возвращаться?
