Первин добавила:
–Мне бы очень хотелось поехать с тобой и похвастаться, какую первоклассную разливочную фабрику ты организовал в Силде. Беда в том, что я ее еще пока не видела.
–Да там нечем особо хвастаться. Обычная разливочная фабрика: очень тесно, жуткий дребезг бутылок, двигающихся по конвейеру, по сто штук каждые пять минут.
–Ничего себе! Интересно было бы посмотреть.– Первин вообразила себе, как двигается вдоль конвейера, придумывает способы усовершенствовать рабочий процесс; вконце концов, теперь ведь это и ее семейный бизнес.
–А что ты сегодня будешь делать?– пробормотал Сайрус, опуская голову, чтобы поцеловать жену.
–У меня нынче очередное занятие в кулинарной школе мамочки Бехнуш. Сегодня она будет учить меня готовить сали-боти
[56].– Первин старалась говорить беззаботно. Она плохо понимала, почему должна научиться готовить все любимые блюда Бехнуш, хотя в доме есть очень толковый повар. Но если за жизнь с Сайрусом нужно заплатить стряпней, Первин на это готова.
–Когда я несколько месяцев назад увидел тебя в Бомбее, я сразу себе сказал: наверняка эта девушка готовит сали-боти не хуже лучших специалистов!
–Не выдумывай!– запротестовала она, прикладывая палец к его губам.– Ты увидел серьезную с виду девушку, которая при всей внешней серьезности готова не спать с тобой всю ночь. Разума мало, страсти много.
Сайрус издал низкий раскатистый смешок, от которого она всегда таяла.
–Если вернусь не поздно, давай куда-нибудь сходим сегодня. Ты еще не видела Мемориал Виктории, а потом пойдем поедим кулфи.
–Правда?– Настроение у Первин тут же улучшилось, потому что за две недели после свадьбы она лишь несколько раз выходила с Сайрусом из дома.– А успеем съездить на машине в Северную Калькутту?
Сайрус нахмурился.
–Туда далековато. А зачем?
Повязывая ему галстук, Первин пояснила:
–Я слышала от подруги, у которой сестра училась в Калькутте, что в районе Колледж-стрит есть очень симпатичная кофейня.
–Там полно бенгальцев, которые учатся на радикалов,– с усмешкой сказал Сайрус.– А парсов всего ничего.
–Мне интересно посмотреть, как выглядит бенгалец-радикал!– заявила Первин, завязывая шелковый галстук французским узлом.– Слуги уже немножко научили меня бенгали. Может, мы там с кем подружимся. И колледж Бетюн, наверное, недалеко.
–Да, ты говорила, что он тебя интересует.– Сайрус сделал шаг в сторону, посмотрел в зеркало, слегка поправил галстук.– Давай съездим туда в субботу, а потом в кино.
–Замечательно!– откликнулась Первин, подошла сзади и обвила руками своего красавца-мужа.– Ну, а сегодня ты будешь делать свою работу, а я – свою.
–Смотри, чтобы мама не свела тебя с ума на кухне,– пробормотал Сайрус.
–Никто меня с ума не сводит, кроме тебя.
Через два часа Первин была уже не слишком в этом уверена. Готовка давалась ей нелегко. Она долго резала лук, теперь глаза слезились. Она постоянно моргала, пытаясь настрогать картофель соломинками тонкими, как спички. Судя по всему, у остальных с глазами все было в порядке. Ну и видок у нее будет с красными веками, когда Сайрус вернется домой.
–Достаточно?– спросила Первин, когда на деревянной доске перед ней выросла небольшая белая пирамидка.
Бехнуш наклонила голову, взглянула.
–В следующий раз режь потоньше, но для начинающей неплохо. Замочи в подсоленной холодной воде на полчаса.
–Мне сходить за часами?– Первин велели снять все украшения и надеть простое сари. Оказалось, что почти все наряды из ее приданого для кухни слишком роскошны, и Бехнуш отвезла ее на рынок Хогг, где они купили несколько практичных хлопковых сари. За пять штук отдали меньше, чем за одно из шелковых, которые Первин носила в будни. Бехнуш в Бомбее одевалась крайне изысканно и на свадьбу подарила Первин несколько красивых нарядов, поэтому Первин была удивлена некоторой прижимистости своей свекрови.
–У тебя глаза не видят?– поддразнила ее Бехнуш.– Вон часы над столом.
Кухня размерами два на три метра была набита кастрюлями и сковородками, свисавшими с потолка, тут же стояли двухконфорочная газовая плита, противень для выпечки хлеба, ступка для измельчения специй, имелась большая каменная раковина. Часов Первин не заметила.
–Никогда не замачивай картофель в воде из-под крана, в ней микробы так и кишат. Бери фильтрованную питьевую из кувшина.– Бехнуш указала на него пальцем.
–Да, мама Бехнуш.– Первин рада была возможности отойти подальше от третьего человека на кухне: Пушпы, кухонной прислуги и одновременно матери Гиты. Пушпа любезно научила Первин многим словам на бенгали, но при этом у нее была досадная привычка моментально ставить в известность Бехнуш, если ей казалось, что Первин что-то делает не так.
–Бхабхи соль забыла положить!– нараспев сообщила Пушпа, когда Первин опустила картофель в воду.
–Ты будто впервые на кухне, Первин!– укорила мама Бехнуш, смягчая суровые слова улыбкой.
–В последний раз я готовила в тринадцать лет,– призналась Первин, надеясь вызвать у свекрови сочувствие.– Попросила кухарку научить меня делать желейный торт. Мама заметила и отправила меня обратно за учебник латыни. Сказала: всегда будет кому для меня готовить, а вот учиться за меня некому. После этого я больше не решалась туда войти.
–Какое упущение!– Бехнуш покачала головой.– В моем доме была только одна служанка, она приходила на несколько часов в день. Понятное дело, я научилась сама готовить и делать уборку.
–Я очень рада учиться,– сказала Первин, потому что этот скучный и потный труд дал ей первое представление о том, как выглядит жизнь домашней прислуги.– На прошлой неделе раскладывать соленые манго по бутылкам было очень интересно. Надеюсь только, что они окажутся вкусными и понравятся Сайрусу.
–Делать соленья – не игра; ошибешься – они превратятся в отраву.– Бехнуш сжала губы в тонкую линию.– Ты это знала?
–Я не…
–Теперь знаешь. А сейчас нам нужна масала,– сказала Бехнуш, постукивая ложкой по краю пустой миски.– Пушпа отмерила все ингредиенты, пока ты тут рассказывала свои бомбейские истории. Может, у твоей матери служанки использовали покупные порошки, но мы толчем специи в ступке каждое утро!
Первин ничего не ответила, только присела рядом с тяжелой черной гранитной плитой, которую Пушпа протерла для нее дочиста. Наклоняясь вперед, она катала черную каменную скалку по кристаллам соли, стараясь не обращать внимания на легкое потягивание внизу живота. Месячные начались у нее внезапно, сразу после завтрака. Мама давно ее научила: если принять две таблетки аспирина и не сидеть на месте, будет легче. Бехнуш она ничего не сказала, чтобы избежать всяких старомодных советов. Ее состояние касается только ее, Сайруса и Гиты, которая принесла в туалет необходимое ей ведро. То же самое делала служанка и дома – и она же потом уносила всякие неназываемые вещи прачке.
