Она все еще небеременна.
–Яведьма,– говорит она Баркли, когда он требует, чтобы она рассказала ему свои хитрости.
Она видит, что он почти верит ей– наперекор разуму.
Забирая Джейми вВанкувер, Мэриен велела ему отправлять письма впочтовое отделение города, куда могла заезжать между полетами. Нотеперь, поскольку она нелетает, она неможет получить письма, писать брату тоже неосмеливается. Она нехочет, чтобы Баркли знал, где Джейми.
Как-то осенью она гуляет далеко отдома. Облака круглых золотых листьев мерцают наосинах, какзастывший дождик измонет. Свист, тонкий ирезкий. Полесу, померцанию неторопливо идет Калеб. Он каквсегда: заплетенные вкосу волосы болтаются наспине, из-за плеча выглядывает приклад ружья. Он вхорошем настроении, сияет, уверенный вее любви. Донее резко доходит, какже она одинока.
Она обхватывает его запояс. Он кладет ей руку назатылок. Мэриен понимает, что бывший парикмахер заметил ее клочковатые волосы. Баркли хотел, чтобы она отрастила волосы; она стрижет их сама, скверно, швейными ножницами матушки Маккуин.
Она бормочет вгрудь Калебу: «Что ты здесь делаешь? Какты здесь? Зачем ты здесь?»
–Джейми сказал, он ничего отебе неслышал.
–Яне писала. Немогла. Какон?
–Вроде лучше. Рисует. По-моему, спит схозяйкой. Вот. Смотри сама.– Извнутреннего кармана куртки он достает письмо.– Явсего лишь гонец.
–Тыже нешел всю дорогу отМиссулы?
–Невсю, но, может быть, вы сДжейми моглибы приискать более удобный способ коммуникации. Яслыхал, есть такая штука, какпочтовые отправления.
–Осторожнее, тебя недолжны увидеть. Серьезно, Калеб. Никто. Баркли непонравится. Он уже отобрал уменя аэроплан.
–Он тебя запер.
–Ты видишь намне цепи?– Она непонимает, почему ей вдруг вздумалось защищать Баркли.– Это ненавсегда.
–Навсегда, если ты неоставишьего.
–Он остынет.
–Ятоже думал, моя мать исправится,– мягко говорит Калеб.
–Тут другое.– Она смотрит посторонам, проверяя, нетли задеревьями шпионов.– Мне жаль, что тебе пришлось столько пройти просто из-за письма.
–Нетолько из-за письма. Хотел тебя увидеть. Беспокоился.– Он всматривается внее:– Ты слишком худая.
Своим беспокойством он нарушает данное ей обещание, оскорбляет ее здравый смысл, понимание происходящего, иона ощетинивается, нозатем успокаивается, отдавая себе отчет, что унего имелись нато все основания.
–Явсе время странствую,– продолжает Калеб.– Нетак уж трудно было прийти сюда.
–Завидую твоим странствиям.
–Тогда давай сомной. Уходи.
Унее нет причин неуйти, кроме невозможности.
–Если яудеру тайком, буду чувствовать себя трусихой.
–Мэриен.
–Мне нужно, чтобы он меня отпустил.
–Он никогда тебя неотпустит.
–Атак ничего никогда неразрешится. Мне нужен настоящий конец, своего рода соглашение. Яне могу испытывать чувство, будто яему что-то должна.
–Ты считаешь, он незнает, какзаставить тебя всегда думать, что ты ему должна? Ваш брак длянего состязание, и, отпустив тебя, он проиграет.
Ее заливает жар. Она уже неможет отличить страх отнегодования.
–Пожалуйста, неспорь. Яне перенесу.
Калеб покоряется:
–Хотябы прочти письмо. Якупил карандаш ибумагу, так что сможешь ответить.– Кривая улыбка:– Можешь считать, уменя нет занятий приятней, чем быть твоим личным курьером.
* * *
Вписьме Джейми благодарил Мэриен заВанкувер. Ему лучше, пытался убедить он ее, темные чары дома Уоллеса спали. Выражал горькое сожаление поповоду того, какнизко пал, вкаком состоянии она его нашла. «Ядошел дотого, что перестал понимать положение вещей». Джейми познакомился сгруппой местных художников изклуба «Щетина кабана», названного так, поскольку изкабаньей шерсти изготавливают некоторые кисти. Художники взяли несколько его картин насвою выставку, иодна продалась, незадорого. Навыходных рисует портреты вгородских парках, каквСиэтле, аеще нашел работу наскладе произведений искусства, аеще поместил объявление вгазете, что дает уроки рисования. «Единственная ложка дегтя вбочке меда: ничего незнаю отебе, незнаю, какты». И, добавлял Джейми, они сДжеральдиной стали хорошими друзьями.
Насамом деле Джейми влюблен. Точнее, несовсем. Он хочет быть влюблен, поскольку, вневсяких сомнений, охвачен страстью, ане любить первую женщину, скоторой спит, длянего оскорбительно, невежливо идаже непорядочно. Да ипочемуже нелюбить мягкое, податливое тело, которое ему позволено трогать руками, губами, лежать нанем, вторгаться внего? Почему нелюбить хорошую женщину, которая живет вэтом теле, которая исключительно силой плоти наконец-то потеснила Сару Фэи изсредоточия его мыслей? Нет причин нелюбить Джеральдину, ивсе-таки он ее нелюбит. Невполне. Он, однако, привязан кней ивсякий раз, когда ненаходится вее постели, испытывает острое желание туда вернуться.
ВМиссуле, когда он «перестал понимать положение вещей», его мучило, что жизнь Сары Фэи продолжается безнего, что она поступит вВашингтонский университет, познакомится сюношей, выйдет занего замуж ибудет жить так, какижилабы, еслибы он никогда невстретился наее пути. Впостели сДжеральдиной он испытывает смутное чувство победы, какбудто влюбви сдругой женщиной получает некую абстрактную компенсацию. Нотакое чувство еще более непорядочно, чем отсутствие любви, иДжейми пытается избавиться отнего.
АСару нужно забыть.
Джеральдина уверяет, ей тридцать, ион, наверное, верит. Что-то около того. Дом она получила внаследство отматери. Помимо Джейми, унее три постояльца: пожилой учитель напенсии, молодой человек, обучающийся напортного, инезамужняя женщина примерно возраста Джеральдины, работающая вкакой-то конторе ивсегда заговорщически подмигивающая Джейми. Он начинает осознавать свою привлекательность вглазах женщин. «Ты просто большой глоток воды»,– сказала ему одна покупательница врабочем комбинезоне, забиравшая крупный заказ– глину– сосклада, где он работал, акогда Джейми спросил, что это значит, ответила: «Вжаркий летний день самое оно». Позже он увидел ее налекции, организованной клубом «Щетина кабана», заговорил. Ее звали Джудит Уэкслер. Скульптор.
Порой его тревожит, что Джеральдина, похоже, невсегда помнит, сколько ему лет– еще нет девятнадцати. Акогда замечает вее заботливых хлопотах материнские нотки, его тревожит, что она считает его всего-навсего ребенком.
Однако, рассуждаетон, некоторое неудобство может быть частью любви.
Дорогой Джейми!
Пишу тебе изжелтой осиновой рощи, куда пришла погулять, неимея нинамерения, ниожиданий кого-либо встретить, вообще-то сцелью побыть одна, ивдруг является Калеб собственной персоной. Он выследил меня тайком, каквыслеживает лосей, нолюбезно непристрелил. Мне нечего рассказывать, яживу хорошо. Баркли недает мне летать, ноянадеюсь, все изменится. Ядолжна надеяться. Влюбом случае, пожалуйста, небеспокойся заменя. Ты говорил сУоллесом? Яговорила, икажется, он впорядке. Рада, что ты непоследовал заним кврачу вДенвер. Полагаю, возможно начать все заново.
