Вероятно, благодаря присутствию Пел-Тенхиора, яростно строчившего в блокноте, я заметил кое-какие детали постановки «Осады Текхари», на которые прежде не обращал внимания. Например, артисты хора солдат-гоблинов не были загримированы черной краской, они просто облачились в черные плащи и шлемы. Укрепления Текхари изображала невысокая каменная декорация, но благодаря мастерству актеров, игравших офицеров и их жен, публика верила в то, что они стоят на крепостной стене, падение с которой смертельно. Костюмы были великолепны; глядя на них, я вспомнил гардеробную мин Шелсин.
После того как вражеские воины, залитые зловещим красным светом, оплакали гибель осажденных, занавес опустился, а артистов и режиссера несколько раз вызвали на поклоны, я еще некоторое время сидел и наблюдал за покровителями мин Шелсин, которые собирали вещи и готовились уйти. В ложу вернулся слегка запыхавшийся Пел-Тенхиор и выпалил:
–О, превосходно, вы еще здесь!
–Вам что-то нужно от меня?
–Скорее, я хотел поинтересоваться, не нужно ли вам что-нибудь от меня.– И он бросил на меня вызывающий взгляд.– Я терпеть ее не мог, но не желал ей смерти. Если она была убита, я хочу, чтобы убийцу схватили. А если вы действительно намерены найти этого негодяя, я хочу знать, чем могу вам помочь.
Должно быть, мое лицо вообще ничего не выражало, потому что Пел-Тенхиор пробормотал:
–Прошу прощения, если я оскорбил вас, отала, но я подумал…
–Нет-нет, вы меня вовсе не оскорбили,– торопливо перебил я его.– Откровенно говоря, я очень нуждаюсь в помощи. Просто ваши слова удивили меня.
–Удивили?– недоверчиво повторил он.– Мне кажется, каждый хочет, чтобы убийц ловили, а справедливость торжествовала.
–Многие предпочли бы, чтобы дело замяли и как можно быстрее забыли о нем.
Режиссер неодобрительно прижал уши к голове.
–Тот, кто ведет себя подобным образом, позорит своих предков,– заметил он.
Этой фразой он выдал – возможно, невольно – свою принадлежность к религиозному течению, весьма распространенному в Бариджане. Верующие почитали, наряду с богами, фигуру Праматери, Дакх’дакхенмеро, которая, согласно их верованиям, покровительствовала роду. У каждой семьи была своя Дакх’дакхенмеро.
–Я с радостью приму любую помощь,– заверил я Пел-Тенхиора.– Во-первых, мне необходимо тщательно осмотреть ее комнату.
–Отлично,– сказал он.– Я могу пойти с вами. Возможно, я знал ее лучше остальных.– Пел-Тенхиор поморщился.– Какая кошмарная эпитафия. Она ненавидела меня не меньше, чем я – ее.
–У нее были подруги? Или только покровители и… хм… коллеги?
–Она водила дружбу с двумя девушками из канцелярии. Я не знаю их имен, но могу выяснить.
Я осторожно произнес:
–Я должен буду поговорить со всеми вашими служащими.
–Со всеми?
–Единственный способ найти свидетеля, обладающего нужной мне информацией,– это расспросить всех, кого только возможно.
–Вашей службе не позавидуешь,– заметил Пел-Тенхиор.– Что ж, если вы не возражаете против того, чтобы заниматься этим постепенно, можете поговорить с артистами во время репетиций, когда они не на сцене. Здесь вы их точно найдете. Каждый рано или поздно появится в театре.
–Хорошо,– кивнул я.– Когда вы сможете сходить со мной в пансион?
–Утром, в любой день, когда вам удобно.
–Утром?
–Во второй половине дня у нас репетиции,– пояснил он.– Я должен быть в Опере. А в чем дело?
–По утрам я жду просителей в своей конторе в Доме князя Джайкавы.
–Наверное, это ужасно тоскливо.
«Иногда»,– едва не вырвалось у меня, но я вовремя сдержался.
–В таком случае я приду к вам с петицией,– решил Пел-Тенхиор.– Странно выступать в роли ее родственника, но вся ее семья погибла во время эпидемии и’ардиты пять лет назад.
–Вы достойны уважения.
–Вы так считаете? Потому что я хочу помочь в поимке преступника?
–Потому что вы намерены что-то предпринять. Как я уже сказал, в большинстве случаев близкие убитого хотят, чтобы проблема уладилась сама собой. Быть Свидетелем от имени жертвы убийства – неблагодарное занятие. Оно бывает трудным и болезненным.
Он с интересом вглядывался в меня, навострив уши.
–И все-таки вы продолжаете быть Свидетелем Мертвых.
–Это мое призвание,– объяснил я.– Я пытался оставить службу, но мне стало еще хуже. Я влачил жалкое существование. Я не смог…– Я осекся, не в силах найти нужных слов.
–Когда мне было пятнадцать,– немного смущенно заговорил Пел-Тенхиор,– и у меня начал ломаться голос, я лишился необыкновенного сопрано, и у меня остался ничем не примечательный баритон. Я хотел навсегда покинуть оперу – в основном по причине уязвленной гордыни,– но не сумел. Мне оставалось лишь попытаться найти другой путь в сад императрицы Кориверо, прошу прощения за вычурную метафору. Так что могу сказать, что я в какой-то степени вас понимаю.
–Музыка – это тоже призвание,– сказал я.
–Однако оно не идет ни в какое сравнение с призванием служить богу.
–Я бы так не сказал, хотя многие прелаты не согласятся со мной. Однако, развивая вашу метафору, замечу, что Улис является божеством грез.
Его уши опустились, выдавая удивление и тревогу.
–Мне не приходила в голову такая связь. Вы поэт, отала.
Я не был полностью уверен, что это комплимент. Наверное, он тоже смутился, потому что неожиданно деловитым тоном сказал:
–Дом князя Джайкавы, верно? Встретимся там завтра в десять.
И он исчез за дверью, как кролик в норе. Лишь негромко щелкнул замок.
В ту ночь я не мог уснуть. Впрочем, это было неудивительно. Почти полная луна заливала город холодным ярким светом. Иногда во время бессонных ночей – а их в моей жизни было немало – я просто лежал в постели, обдумывая загадки, недавно предложенные мне просителями; иногда, смирившись с расходами на освещение, зажигал лампу и перечитывал один из купленных бульварных романов. Часто я одевался, выходил на улицу и прогуливался по местным кладбищам. Это были небольшие кладбища, принадлежавшие семьям или жителям квартала, непохожие на огромное безликое поле Ульваненси. За могилами и тропинками тщательно ухаживали; а поскольку местные боялись упырей (кстати, в таком большом городе, как Амало, страх был необоснованным и отдавал суевериями), я не встречал во время своих прогулок ни парочек, пришедших на тайное свидание, ни других бедняг, страдающих бессонницей. С тех пор как мер Урменедж пришел ко мне со своей просьбой, я использовал бессонные ночи для поисков могилы мин Урменеджен, но до сих пор все мои попытки были тщетными. Сегодня я отправился в соседний квартал на кладбище Улчорани, которое горожане содержали на свои деньги.
