Майя помнил момент, когда начал мыслить иначе: перестал упрекать себя в том, что не может угодить всем. И перестал пытаться это делать. Он помнил, что, изменив образ мыслей, перестал обращать внимание на маневры и лукавство просителей и смог проникнуть в суть проблемы. Возможно, то же самое произойдет, когда он решится выступить на заседании Кораджаса. Там много говорили, и многословие подавляло его до такой степени, что он почти отчаялся. Но сегодня Майя понял: это лишь слова, маскирующие подлинные мысли его советников.
«Может быть, у меня получится»,– думал Майя. В туночь, против ожиданий, он спал крепко.
Он начал задавать Беренару разнообразные вопросы, а вовремя заседаний начал обращать внимание на манеру поведения оппонентов. Свидетель отВерховного Суда, который был старше остальных шести, был сварливым и несговорчивым. Он возражал против любого предложения, если оно было выдвинуто Свидетелем отПарламента, а также терпеть не мог Свидетеля по иностранным делам и становился придирчивым, когда обстоятельства вынуждали его заключать с кем-то союз. Свидетель отПрелатства являлся креатурой Чавара, даже в большей степени, чем Свидетель по иностранным делам. Лорд Бромар, отвечавший за дипломатические отношения, разделял политические взгляды Чавара, ноМайя постепенно понял, что Бромар поддакивает лорд-канцлеру по привычке, а непотому, что жаждет власти. Свидетель отМагов редко выступал и еще реже принимал чью-либо сторону; обычно он сидел с отсутствующим видом, как будто не слушал. Тем не менее, он ни разу не попался ни водну из ловушек, подстроенных Свидетелями отУниверситетов иПрелатства.
Лорд Истанар, Свидетель отУниверситетов, был другом Свидетеля отВерховного Суда, поэтому Майя знал, что при возникновении разногласий он примкнет к лорду Пашавару. Майе казалось, что Истанар – самый ограниченный из семи Свидетелей. Было ясно, что в его голове уже несколько десятков лет не рождалось ни одной самостоятельной мысли. Да, он был Свидетелем и советником императора, но вУниверситете Кето с ним не считались. Его положение сильно отличалось от положения Беренара, и он часто завидовал последнему, который являлся одним из пяти государственных казначеев и стоял лишь ступенью ниже лорд-канцлера. Беренар, который регулярно встречался с императором, чтобы просвещать его в вопросах политической истории страны, ясно дал понять, что делает это совершенно бескорыстно. Он не ждал никаких милостей в награду за свои услуги и без колебаний возражал императору, если считал нужным, будь то вовремя частной беседы или вЗале Совещаний. И он нисколько не обижался, когда мнение Майи не совпадало с его собственным. Майя видел, что из всех советников лишь Беренар не руководствуется эгоистическими интересами и нетратит время на пустословие. И еще он думал, что не случайно лорд Беренар часто поддерживает лорда Дешехара, Свидетеля отПарламента.
Дешехар, который мог занимать свой пост только в том случае, если являлся членом Парламента, был в некотором роде чужаком вКораджасе. Он продвигал новые идеи и высказывал непопулярные мнения. Майя опасался, что настанет день, когда Дешехар решит, что с него довольно болтовни Кораджаса, и уйдет в отставку. Трудно было надеяться, что другой чиновник будет с таким же энтузиазмом относиться к неблагодарной работе. Однако лорда Дешехара, по-видимому, нисколько не раздражали постоянные стычки с лордом Пашаваром и лордом Бромаром и необескураживали поражения. За все время своего короткого правления Майя более или менее разобрался только в одной проблеме из всех, которые обсуждались на заседаниях Кораджаса. И это было предложение Гильдии Часовщиков Джа’о. Лорда Дешехара не нужно было уговаривать выслушать часовщиков, потому что именно он ратовал за их проект. Майя знал, что Беренар иСвидетель отМагов тоже будут на его стороне, хотя, имея дело сСоневетом Атмазой, невозможно было сказать наверняка. Свидетель отПрелатства выступит против, рассуждал Майя, потому что именно так и поступит Чавар, но сэтим ничего нельзя было поделать. Лорд Бромар тоже будет заодно сЧаваром, ноМайя считал, что его можно будет поставить на место. В конце концов, речь шла всего лишь о том, чтобы выслушать часовщиков, иМайя намерен был сделать на этом упор. Свидетель отУниверситетов склонен был следовать примеру лорда Пашавара, но нанего могли подействовать речи об идеалах науки и просвещения, о стремлении к знаниям. Он мог хотя бы воздержаться при голосовании. Нет, настоящую проблему представлял собой лорд Пашавар.
Майя несмело попросил совета у секретаря; он не мог обращаться кБеренару, потому что это попахивало бы заговором, а больше не скем было обсудить щекотливый вопрос.
–Мы с радостью дадим вам совет, если это в наших силах,– сразу же отозвался Ксевет, иМайя изложил ему свои соображения, начиная с лорда Дешехара и заканчивая лордом Пашаваром.
Ксевет слушал внимательно, как обычно, и, когда Майя закончил, сказал:
–Ваша светлость, мы полностью согласны с вашими наблюдениями и выводами. Нужно привлечь лорда Пашавара на нашу сторону.
–У вас есть какие-нибудь предложения?
Ксевет поморщился.
–С лордом Пашаваром непросто иметь дело. Мы можем предложить дождаться его кончины, но это займет много лет.
Майя рассмеялся. Ксевет улыбнулся в ответ и снова стал серьезным.
–До сих пор наша стратегия основывалась на его глубокой неприязни к лорду Чавару, но вданном случае это не подходит.
–Понимаю; если бы этого было достаточно, он с готовностью выступил бы «за».
Ксевет молчал.
–В чем дело?
–Ваша светлость, если взглянуть на это дело с его точки зрения, он вполне прав, выступая против моста. Возведение моста повлечет за собой большие перемены.
–Да, но одного желания недостаточно для того, чтобы предотвратить перемены,– сказал Майя и мысленно добавил: «Если бы это было возможно, наша матушка до сих пор была бы жива».– А если мост через Истанда’арту действительно можно построить – между прочим, мер Халедж в этом совершенно уверен,– выгода перевесит неудобства, связанные с переменами.
–Аристократы из восточных княжеств не согласились бы с вами,– заметил Ксевет. Это было не возражение, а простая констатация факта.
Майя не сразу смог подобрать слова для того, чтобы выразить свои чувства; наконец, он сказал:
–Допустим, но внашей помощи сейчас нуждаются не они, а другие наши подданные.
Ксевет опустил уши, и его лицо порозовело от изумления.
–В чем дело? Вы считаете, что нам не следует заботиться о наших подданных?
–Нет, разумеется. Мы просим прощения, ваша светлость. Просто от императора мы не ожидали таких слов.
–Что ж, мы ничего не можем с собой поделать,– устало признался Майя.
–Ваша светлость, мы не хотели…
–Вы не хотели. Но остальные обязательно заметят то же, что и вы, и выскажут свое мнение открыто, в отличие от вас. Они скажут, что это влияние нашей матушки, уроженки Бариджана, и сочтут наше поведение предосудительным. Но это не изменит нашего мнения. Мы считаем, что поступаем правильно.
