–Она потребовала от нас точности. Как бы ей ни хотелось убрать того человека, рядом будет кто-то, чья жизнь ей дорога.
Служебный вход вел в небольшой вестибюль, увешанный афишами Национального театра. За стойкой дежурила красивая девушка в ослепительно стильном кожаном жакете, у окна сидел человек в плаще, читал «Огни большого города».
–Я Николас Хансард, доктор Бак меня ждет.
Девушка провела пальцем по списку.
–Да, сэр. Вам туда. Уборная номер двадцать четыре.
Через пять минут Хансард заблудился окончательно. Он не раз бывал за кулисами Национального театра, но здесь был лабиринт лесенок и коридорчиков, а таблички менялись так же часто, как спектакли. Люди сновали туда-сюда, но на Хансарда никто не глядел, и он из стеснения (чтобы не сказать из упрямства) не спрашивал, как пройти.
Экскурсоводы обязательно рассказывали, как актриса (обычно это была Берил Рейд, но, как у всякого мифа, у байки имелись вариации) по пути из уборной свернула не в тот коридор и вышла на сцену посередине совершенно другой пьесы.
Хансард нашел узкий коридор, где двери были выкрашены в мерзкий зеленый цвет, а фамилии актеров накладывались одна на другую, словно археологические слои. Наконец он отыскал уборную номер двадцать четыре и постучал. Через мгновение дверь открылась. За ней был не Клод, а человек в кожаной куртке силуэтом на фоне тускло освещенной комнаты. Он держал бумажник с удостоверением.
–Особый отдел Скотланд-Ярда, сэр. Не могли бы сообщить цель вашего прихода?
–Я к…– Глаза у Хансарда привыкли к полутьме, и он увидел тело на полу, цвет волос…– Господи,– сказал Хансард, невольно вспомнив Дидрика, убийцу, зарезанного в уборной.– Что случилось? Он мертв?
–Абсолютно мертв, сэр. Закройте дверь, пожалуйста, чтобы никто его не увидел.
Хансард закрыл за собой дверь.
–Как это случилось?
–Вот это мы и хотим узнать, сэр. Итак, кто вы и зачем пришли?
–Меня зовут Хансард, Николас Хансард… Доктор Бак назначил мне встречу, чтобы обсудить…
–Да, сэр?– Полицейский сунул руку в карман, как будто за блокнотом.
–Пьесу,– сказал Хансард и, резко повернувшись к полицейскому, выкрикнул: – Чертову дурацкую пьесу!
Разворачиваясь в тесной комнате, он с размаха задел полицейского по груди и увидел, как что-то, похожее на кусок зеленой трубы, у того в руке дернулось и кашлянуло. Пуля со звоном ударила в металлическую стену. Зеленая трубка щелкнула. Полицейский оскалился.
Хансард кулаком двинул убийцу в плечо с такой силой, что тот отлетел назад, а сам Хансард чуть не рухнул на него. Пистолет снова кашлянул, графин на гримировальном столе разлетелся вдребезги. Хансард левой рукой ухватился за дуло, выдернул пистолет и, правой рукой прижав убийцу к стене, огрел его рукоятью по лбу. Тот крякнул, по лицу потекла кровь. Хансард ударил снова. Убийца осел на пол. Хансард судорожно нащупал ручку, распахнул дверь и выскочил в чересчур ярко освещенный коридор. Огляделся. В обоих концах коридора люди спешили по своим делам.
Ему нужно было время подумать. Вернуться к машине он не мог – Эллен ждала в зале. Он не мог знать, надолго ли вырубил убийцу и нет ли у того сообщников; если просто схватить Эллен за руку и выбежать наружу, их могут подстерегать на выходе… Нужно ненадолго укрыться в безопасном месте.
Табличка в конце коридора гласила: «К ЛИТТЛТОНСКОЙ СЦЕНЕ». Хансард сунул пистолет в карман пиджака и двинулся в ту сторону.
Он толкнул дверь и оказался за кулисами, среди софитов и декораций к «Алхимику». На полу были наклеены полосы малярного скотча, тянулись провода, валялись куски посуды от взрыва в лаборатории, которым завершалась пьеса. Хансард обошел это все, идя на свет зрительного зала, миновал черный задник и очутился на сцене. Там стоял стол с графином воды и стул. В зале сидело человек пятьдесят-шестьдесят.
Они зааплодировали.
Хансард замер. Он сделал шаг, другой, машинально подошел к столу, взялся за него, чтобы устоять на ногах, затем медленно опустился на стул. Ему хотелось воды, однако он не решался взяться за графин – боялся, что тот взорвется от дрожи в его руках.
Он оглядел зал, ища Эллен. Она сидела в третьем ряду, в левом центральном секторе. Вид у нее был ошарашенный. Еще бы, подумал Хансард.
–Что ж… добрый вечер,– сказал он.
Зрители снова захлопали.
Успокойся, приказал он себе. Они здесь, потому что знают меньше Клода. Это как лекция в середине семестра.
Что ж, возможно, они чуть мотивированнее средних студентов. Но что они сделают, если его разоблачат – полицию вызовут?
–Когда я впервые начал изучать наследие Джосайи Шенкса, меня испугала огромность проекта – даже не то, сколько мне предстоит узнать, сколько объем того, чего я никогда не узнаю.
Люди в зрительном зале заулыбались, устроились поудобнее. Всегда полезно признать, что ты не умнее их.
–Давайте поместим старину Джосайю в исторический контекст.– Он оглядел зрительный зал.– Вам всем известно, на какие годы приходится самый плодотворный его период?
Мучительное мгновение все смотрели на него, кто-то кивнул. Наконец кто-то поднял руку. Хансард указал в ту сторону:
–Да?
–С тысяча шестьсот восьмидесятого по тысяча семисотый,– сказала женщина.
Хансард успокоился. Про «исторический контекст» Реставрации он мог говорить двадцать минут, не переводя дыхание.
«Возможно, Клод был прав,– с чернейшим юмором подумал Хансард.– Может, я и впрямь что-нибудь узнаю».
Он каждое мгновение ждал обличающего выкрика из зала, внезапного появления вооруженных людей из-за кулис, воинственных криков и звона стали, шума за сценой. Однако зрители были идеальны. Они сидели, слушали и одобряли. Хансард оставил пять минут на вопросы; по счастью, все они были из разряда: «Когда вы напишете еще такую книгу, как “Рапира Конингема”?». На это он мог бы дать абсолютно точный ответ, но не стал.
Пикнули его наручные часы. Семь сорок пять.
–Боюсь, у нас закончилось время,– сказал он,– или, как выразился Джосайя Шенкс: «Путник, пойди возвести дел часовых мастерам, что, их курантам послушны, здесь мы костьми полегли»
[82].
«Я сошел с ума»,– подумал он, но рукоплескания были громовые. Хансард глянул за кулисы. Там было темно, пугающе. Он не знал, ждет ли там кто-нибудь, но не мог заставить себя пойти в ту сторону. Высота сцены была всего фута четыре. Он легко с нее спрыгнул. Некоторые зрители удивленно смотрели в его сторону. Не обращая на них внимания, он двинулся прямиком к Эллен, взял ее под руку и потащил к выходу.
