В восемьдесят третьем умерла от инсульта ее мать. Селия приехала на похороны. Никто с ней не разговаривал, и она не лезла ни к кому с разговорами. Через несколько недель в мастерскую вошел ее отец, неся под мышкой что-то завернутое в бумагу. Он был плохо выбрит, и от него пахло виски.
–Да?– спросила Селия.
Прошло много лет. Случилось много событий. Но не столько лет и событий, чтобы забыть.
–Я… хотел отдать тебе вот это.– Мистер Эверидж со стуком положил сверток на стол.– Потому что времена такие, ну, ты понимаешь.– Он оглядел мастерскую, полки с починенными телевизорами и радиоприемниками, спутниковую тарелку под потолком.– Как у тебя идут дела, хорошо?
–Дела у меня идут хорошо. Я могу послать тебе несколько фунтов, если…
–Мне не нужны деньги.– Мистер Эверидж почти что расправил плечи.– Не нужны мне никакие деньги. Я просто… хочу, чтобы у тебя все было хорошо, ничего больше, доченька. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.
Она подумала, что ничего хуже он ей сказать не мог, но промолчала. Она не любила его. Она его ненавидела. Однако ненависть – одно, а жестокость – совсем другое.
–До свидания, Селия,– сказал мистер Эверидж, и, когда он, совсем не пошатываясь, вышел из мастерской, она поняла, что отец говорил искренне.
Она открыла пакет. Это был боевой пистолет времен Второй мировой, «кольт» сорок пятого калибра, заряженный, абсолютно нелегальный. Эверидж смотрела, как отец идет по дорожке к автобусной остановке, и шевелила губами, но так и не смогла ничего сказать. Чарльз был его братом, подумала она. Почему она так долго не могла этого вспомнить? Она медленно подошла к двери, открыла ее так, что фотоэлемент пискнул. Однако мистер Эверидж уже свернул за угол.
Селия больше его не видела. Меньше чем через год он умер. На похороны ее не позвали. Вместо этого она провела всю ночь с радиоприемником, рассылая DX на острова, получая QSL-подтверждения с Бали и Огненной Земли
[78].
Когда Селии Эверидж было пятнадцать, она получила на Рождество совершенно неподходящий подарок. Подарок этот был от дяди Чарльза, инженера-строителя. Чарльз Эверидж принадлежал к числу тех волшебных дядюшек, вроде старого Дроссельмейера в «Щелкунчике», чьи подарки живут собственной жизнью. Ребенок даже и не догадывается, что именно это ему было нужно, пока не развернет бумагу, не откроет коробку и не увидит игрушечную железную дорогу, или химнабор, или комплект для фокусов, или что-то еще, что разбудит его мозг.
Чарльз подарил Селии электронный набор «Сделай сам» с деталями для детекторного радиоприемника, моторчиком на солнечной батарее, ключом, чтобы упражняться в азбуке Морзе, и еще одиннадцатью увлекательными проектами. В Рождество, когда все играли в игрушки, или спорили, есть ли хоть что-нибудь хорошее в американском футболе, или просто дремали после обеда, Чарльз Эверидж учил племянницу работать паяльником.
Чарльз настоял, что первым делом надо собрать беспроводной телеграфный ключ. Селия послушалась, но сперва не поняла зачем. Это не был даже настоящий радиоприемник, он только пикал, когда нажимаешь ключ.
Когда они закончили, Чарльз взялся за ручку ключа (всей рукой, не просто поставил на нее указательный палец) и выдал последовательность сигналов.
–Знаешь, что это было?
–Нет, конечно.
–Это было СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА ЮЛ СЕЛИЯ СД ЧАРЛЬЗ 73.
–И что это значит?
–ЮЛ значит «юная леди». Это ты. СД значит «старый дядька». Это я. 73 означает наилучшие пожелания.
Потом дядя Чарльз объяснил ей про радиолюбительскую лицензию и про то, что для ее получения надо сдать экзамен на знание азбуки Морзе.
–А теперь слушай внимательно, потому что я дам тебе обещание. Если ты сдашь экзамен и получишь лицензию к следующему Рождеству… я позабочусь, чтобы у тебя была своя радиостанция.
С этого часа – было семь вечера – Селия Эверидж помешалась на беспроводных передачах. Она начала читать радиолюбительские журналы, заказала учебники для подготовки к экзаменам на лицензию. Она изучила тайное знание верхних частот, иконографию двухконтурного генератора с обратной связью, неприукрашенную истину о супергетеродировании.
Первая неприятность случилась, когда мать изъяла руководства. Она сказала только, что они загромождают дом – учитывая, что повсюду валялись программы скачек и журналы с киноактерами, это было полной нелепицей. Селия пыталась понять, в чем дело: у нее прекрасные оценки в школе, она выполняет все обязанности по дому, что не так? Мать не отвечала. Через две недели она нехотя начала просвещать Селию об изменениях в женском теле… и выяснилось, что миссис Эверидж перепутала гистерезис с гистерэктомией и думала, будто петля гистерезиса – какое-то противозачаточное средство. Через некоторое время Селии купили новые книги; оригиналы (как выяснилось наконец) отправились в огонь.
Вторая неприятность стала следствием невероятно прекрасного дня, субботы, сразу после шестнадцатого дня рождения Селии. Дядя Чарльз заехал за племянницей и отвез ее в Лондон, в южно-кенсингтонский Музей науки.
На втором этаже музея была действующая любительская радиостанция. Дежурные радиолюбители приветствовали дядю Чарльза по имени и отодвинули загородку, отделяющую их от посетителей.
Селии показали все оборудование, радиотелефоны, телетайп и ЭВМ, превращающую сообщение азбукой Морзе в текст. Она улыбнулась в телекамеру с медленной разверткой, и ее изображение отправили куда-то в Калгари, Альберта, Канада. Ей показали огромную коллекцию QSL-карточек – открыток, которые радиолюбители отправляют друг другу в подтверждение контакта.
Без лицензии она не могла ничего передать, но ей дали наушники и блокнот, чтобы она переводила точки и тире в слова, и сравнивали то, что у нее получалось, с тем, что появлялось на экране ЭВМ.
Никто не сказал: «Тебе всего шестнадцать!»
Никто не сказал: «Ты все делаешь неправильно!»
Никто не сказал: «Но ты же девочка!»
Они засиделись допоздна. Чарльз поблагодарил операторов и отвез Селию обратно. Высаживая ее у дома, он небрежно спросил:
–Лицензия к Рождеству, как ты думаешь?
–Я все выучила.
–Отлично. Обещания надо выполнять. С днем рождения, Селия.
–Семьдесят три, СД.
Она вошла в дом сама не своя, думая о гетеродине телеграфного приема и передачах с отражением волн от Луны, поэтому не расслышала первых слов матери.
